Свешников, Мефодий Наумович

Мефодий Наумович Свешников

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Мефо́дий Нау́мович Све́шников (12 августа 1911, Нижегородская губерния — 18 декабря 1981) — советский государственный деятель, председатель правления Госбанка СССР (1969—1976).

Биография

Родился в крестьянской семье. В 1925—1929 годах работал табельщиком и счетоводом на предприятиях. В 1929 перешел на работу в банковскую систему. В 1929—1930 годах был счетоводом в Уральской краевой конторе Всекомбанка. В 1930—1937 годах М. Н. Свешников служил главным бухгалтером, а затем управляющим в отделениях Государственного банка СССР в Свердловской области. В 1937—1939 годах был секретарем Чернушинского райкома ВЛКСМ.

В 1938 перешел на работу в Свердловскую областную контору Государственного банка СССР. В 1938—1939 был в ней директором сектора денежного обращения. В 1939 вступил в ВКП(б). В 1939—1940 учился во Всесоюзной финансовой академии. В 1940 Свешников был переведен в Центральный аппарат Правления Государственного банка СССР на должность начальника управления. В 1946 он стал членом Правления Госбанка, управляющим Казахской республиканской конторой Государственного банка СССР. В 1948—1957 — Заместитель Председателя Правления, член Правления Государственного банка СССР. В 1957—1960 — член Правления и начальник Управления иностранных операций Правления Государственного банка СССР. В 1960—1969 — председатель Внешторгбанка, Заместитель Председателя Правления Госбанка СССР. В 1969—1976 — Председатель Правления Государственного банка СССР. Похоронен на Кунцевском кладбище.

Награды

• орден Трудового Красного Знамени,
• орден Ленина
• орден Октябрьской Революции

Использованы [www.cbr.ru/today/history/print.asp?file=Sveshnikov.htm материалы сайта Банка России]. [www.cbr.ru/about/main.asp?Prtid=Use Разрешение на использование].

Отрывок, характеризующий Свешников, Мефодий Наумович

Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.