Свиблово (Москва)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Населённый пункт, вошедший в состав Москвы
Свиблово

Свиблово на карте 1823 года
История
Первое упоминание

XV век

В составе Москвы с

17 августа 1960

Статус на момент включения

село

Расположение
Округа

СВАО

Районы

Свиблово

Станции метро

Свиблово

Координаты

55°51′11″ с. ш. 37°37′54″ в. д. / 55.85306° с. ш. 37.63167° в. д. / 55.85306; 37.63167 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.85306&mlon=37.63167&zoom=18 (O)] (Я)

Координаты: 55°51′11″ с. ш. 37°37′54″ в. д. / 55.85306° с. ш. 37.63167° в. д. / 55.85306; 37.63167 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.85306&mlon=37.63167&zoom=18 (O)] (Я)

Свиблово — бывшее село, вошедшее в состав Москвы в 1960 году. Находилось на территории современного района Свиблово Северо-Восточного административного округа.



Происхождение названия

Название села происходит от прозвища Свибло (т.е. шепелявый), закрепившегося за московским боярином и воеводой XIV века Фёдором Андреевичем, принадлежавшим к старинному роду, основанному Ратмиром[1]. По неустановленным причинам в конце XIV — начале XV веков он попал в опалу и его владения, в том числе «село Тимофеевское на Яузе» были конфискованы. Тем не менее, по прежнему владельцу село стало именоваться Свибловым[2].

История

Впервые Свиблово упоминается в 1406 году в завещании Василия I. По межевой грамоте 1560 года оно принадлежало Ивану Грозному. В селе тогда уже стояла мельница[3]. В 1620 году Свиблово перешло к Льву Афанасьевичу Плещееву, стольнику царя Михаила Фёдоровича, а в 1658 году — к его сыну Михаилу Львовичу Плещееву, стольнику царя Алексея Михайловича[4].

После смерти Плещеева все его владения были распределены между племянниками. Свиблово досталось Семёну Фёдоровичу Плещееву, а затем его малолетней дочери Марье. Оставшись сиротой, она проживала в доме своего дяди Кирилла Алексеевича Нарышкина. После её смерти в 1704 году Нарышкин, сославшись на устное завещание Марьи, заполучил Свиблово[4].

Не жалея средств, Кирилл Алексеевич приступает к обустройству своего нового имения: строит усадебный дом, каменные палаты (вместо старых палат Плещеева), солодовенный завод, поварню, хлебные амбары и Троицкую церковь, сохранившуюся до наших дней[5]. В 1709 году, после Полтавской битвы Нарышкин всех своих людей перевёз в другие вотчины, а в Свиблове разместил пленных шведов вместе с награбленным в Нарве и Дерпте имуществом[4].

На волне реформ Петра I, в 1721 году Иван Дмитриевич Плещеев предпринял попытку законно вернуть Свиблово и по решению Юстиц-коллегии село вновь перешло во владения рода Плещеевых, однако при нём стало приходить в упадок[4].

Уже в начале XVIII века Свиблово становится популярным дачным местом, чему способствовала близость к Москве и живописность здешних мест. В 1722 году здесь провёл лето герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский, в последующие годы проживала дочь Петра I Анна Петровна, а в 18011803 годах снимал в летний период «прекрасный сельский домик в прекрасных местах близ Москвы» Н. М. Карамзин[5]. Детство композитора А. Н. Скрябина также было связано с селом Свиблово:

Есть место, в котором я до сих пор чувствую себя десятилетним ребенком: это Свиблово. Мне каждый раз, когда я бываю там, хочется идти дирижировать детским оркестром, процветавшим некогда в сосновой аллее[3].

В 1782 году село было выкуплено генерал-майоршей М. И. Высоцкой[4], а в 1821 году Свиблово покупает купец Иван Кожевников. Здесь он открывает суконную фабрику, работающую на современном импортном оборудовании. В 1850-е годы здесь строятся ещё несколько фабрик: шерстопрядильная купца Карасева, суконно-ткацкая купца Синицина, шерстопромывная цехового Вассена и суконная Шапошникова[3].

В 1870-х годах владельцем свибловской усадьбы становится горный инженер Георгий Бахтиярович Халатов, в чьих руках она и находилась вплоть до прихода советской власти[3]. После чего усадьба была разорена, её территория превратилась в свалку строительного мусора, а церковь была закрыта и частично разрушена[6]. В 1918 году в усадьбе располагался революционный комитет села, а позже — железнодорожные войска[7].

В 1960 году Свиблово вошло в состав Москвы при её расширении, его территория была отнесена к Дзержинскому району[8], а после 1969 года вошла в состав района Бабушкинский[9].

Напишите отзыв о статье "Свиблово (Москва)"

Примечания

  1. Коновалов Ю. В. [uiro.narod.ru/rodoved4/04_05.htm О древнейших предках А. С. Пушкина]. УИРО. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6E3JYPmIq Архивировано из первоисточника 30 января 2013].
  2. [www.portnova.mos.ru/svibl.html Район Свиблово: О районе]. Сайт депутата Московской городской Думы Т.А. Портновой. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6E3JZbG4f Архивировано из первоисточника 30 января 2013].
  3. 1 2 3 4 [vmosviblovo.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=166&Itemid=72 История района Свиблово]. Муниципалитет внутригородского муниципального образования Свиблово в городе Москве. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6E3JasPLW Архивировано из первоисточника 30 января 2013].
  4. 1 2 3 4 5 Аверьянов К. А. История московских районов: Энциклопедия. — М.: Астрель, АСТ, 2008. — С. 830. — ISBN 978-5-17-029169-4.
  5. 1 2 [optimisty.com/sviblovo Усадьба Свиблово, Капустинский пруд]. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6E3JbVuxH Архивировано из первоисточника 30 января 2013].
  6. [troitsa-blago.ru/?page_id=1755 Храм Живоначальной Троицы в усадьбе Свиблово]. Сергиевское Благочиние Московского Патриархата. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6E3JcUDa2 Архивировано из первоисточника 30 января 2013].
  7. Владимир Малин. [www.zbulvar.ru/newspaper/streaks/articles/detail.php?STID=4855 Из истории церкви Живоначальной Троицы в Свиблово]. Звездный Бульвар. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6E3JginFX Архивировано из первоисточника 30 января 2013].
  8. [moskva-oc.narod.ru/history/del3.htm Схема территориального деления Москвы в 1960 году]. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/65J1Nj7gl Архивировано из первоисточника 8 февраля 2012].
  9. [moskva-oc.narod.ru/history/del4.htm Схема территориального деления Москвы в 1978 году]. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/65J1OzDBT Архивировано из первоисточника 8 февраля 2012].


Отрывок, характеризующий Свиблово (Москва)

– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.