Свип

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Свип (англ. sweep — сметать, смахивать) или свиповый штрих (англ. sweep picking) — один из способов игры на гитаре, в котором «сметающее» движение сочетается с соответствующим ладом для получения особого ряда нот, придающего быстрый и сжиженный звук. Несмотря на широко известное название как «свиповый» , обе руки по существу выполняют единое движение в унисон, чтобы достичь желаемого эффекта. Он был изобретён и создан джаз-фьюжн гитаристом Фрэнком Гамбале, который был студентом и преподавателем Лос-Анджелесского музыкального института в 1980-х. Он открыл свип, пытаясь подражать фортепиано и саксофону, партии которых невозможно быстро играть обычными способами на гитаре. Гамбале сделал несколько книг и учебных видеофильмов о свипе. Наиболее известной является книга Speed Picking, которая была выпущена в начале 1980-х. С тех пор Фрэнк Гамбале был признан одним из основоположников свипа в гитарной технике.

Применение

Эта техника часто используется с арпеджио, но не ограничивается им. В общей форме свип состоит из одно-или двух-октавных сложенных трезвучий, или в музыкальной терминологии из первичного (тонического), терционного (медиантного) или квинтового (доминантного) размеров, сыгранных дважды с добавленной тоникой. Например, ля-минорное трезвучие должно быть записано в музыкальной нотации как A-C-E-A-E-C-A. Когда этот ряд нот играется быстро вверх и вниз, как арпеджио, у него особенно проявляется классическое звучание в отличие от блюзового.

Способность двигаться арпеджио вверх и вниз по грифу в определённом порядке является основной причиной выбора гитаристов, помогая легко его использовать, тем самым являясь промежуточной техникой гитарного исполнения.

По сравнению с другими техниками шреда, такими как переменный штрих, свип часто используется в своих основных формах для осуществления которого используется несколько штрихов. В некоторых случаях для звукоизвлечения используется легато вместо переменного штриха (в случае с гитарой, hammer-on и pull-off), особенно в верхнем и нижнем участках арпеджио, где последовательные удары в ряд по тем же струнам будут эффективно проявлять характерное свиповое движение. Оно вступает в игру всякий раз, когда в определенной струне должны звучать две ноты, включая характерные пределы для ладового струнного инструмента.

Однако, как и во всех гитарных техниках, каждый игрок может включить свип в существующий репертуар или использовать его в индивидуально стилистической манере. Поэтому некоторые гитаристы могут использовать легато, в то время как другие могут дважды взять несколько нот на одной струне. Эта манера может рассматриваться сама по себе в качестве отдельного или смежного метода, из-за очевидных различий в звуке легато и сдвига во время всего арпеджио. Содействия идее, большинство гитаристов, владеющих свипом, будут использовать только его части или целенаправленно изменять технику, чтобы достичь определенного результата. В этом смысле, свип — не только конкретное действие, но и вышеупомянутый переменный штрих, но вместо этого он является технической идеей со множеством возможных приложений.

Примеры

Простым примером техники является использование трехструнного свипового арпеджио на трех верхних (тонких) струнах.

Начиная с середины тоник этой последовательности, гитарист может сыграть сначала вверх арпеджио, а затем обратно вниз, чтобы вернуться на начальную тонику. Это было бы записано как A-С-Е-A-Е-С-A. Написанная в форме табулатуры для двенадцатой позиции, она будет рассматриваться как:

 e|-------12-17-12-------|
 B|----13----------13----|
 G|-14----------------14-|
 D|----------------------|
 A|----------------------|
 E|----------------------|

Если к ней добавляется нижняя октава в арпеджио, то в полной форме (в данном положении) будет выглядить как:

 e|----------------12-17-12----------------|
 B|-------------13----------13-------------|
 G|----------14----------------14----------|
 D|-------14----------------------14-------|
 A|-12-15----------------------------15-12-|
 E|----------------------------------------|

В середине этой последовательности на третьей и четвёртой струнах необходимо, чтобы палец держался на обеих струнах лада. В соответствии с образцом должно существовать ещё большее количество пальцев, чем у людей. Обе эти проблемы решаются первым перемещением по ладу исходной струны (четвёртое понижение) кончиком безымянного пальца, а затем прокаткой к следующей струне при помощи подушечки того же пальца. При возвращающем движении вверх, первые лады третьей струны последовательно переставляются вращательным движением пальцев, чем в начальном положении. Также отметим, что на низкой и самой высокой струне в музыкальной фигуре, две ноты должны играться сразу друг за другом, но на той же струне. Здесь вступает в силу общее использование вышеупомянутого применения легато таким образом, чтобы сжиженное переборочное движение являлось устойчивым.

Тем не менее, звучание этих нот в арпеджио может осуществляться через любую технику, включая переборочным разделением; двойным перебором нот (который будет означать дополнительные движения вверх или вниз), легато, или в некоторых случаях скольжением, хотя последнее редко применяется из-за необходимого контроля за скольжением определённой точки струны.

Свиповые арпеджио могут быть даже продолжены на следующих нотах через тэппинг и может облегчить возможность воспроизведения нот, проходящих за пределами классической последовательностью арпеджио. Таким образом, свиповые арпеджио никогда не должны быть ограничены исключительно одним рисунком; можно создать совершенно новые и разные образцы так же, как и аккорды могут быть изменены в бесконечных комбинациях. Овладев свиповым штрихом, вы можете применить эту технику к практически любому приёму — арпеджио или иным другим.

Основной целью в свипе является синхронизация левой и правой руки, чтобы создать свиповое движение, а затем ударяйте медиатором по каждой ноте. После этого плавно снимите палец с каждой струны.

Отрывок, характеризующий Свип

– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.