Свирь (буксирный пароход)

Свирь — морской буксирный пароход-спасатель российского Добровольного флота, сопровождавший 2-ю Тихоокеанскую эскадру во время Цусимского похода и сражения.

Технические данные

• Водоизмещение: 611 т
• Длина: 50,3 м
• Ширина 5,2 м
• Осадка 2,7 м
• Тип двигателя: паровая машина тройного расширения
• Мощность: 1500 л. с.
• Скорость: 13,5 уз.

История

Построен в 1898 году на верфи голландской компании «Smit & Sonn Kindeforijk» под названием «Zwarte Zee». В 1903 году был приобретен германской компанией «Diderichsen» (Киль). В 1904 году приобретен российским Добровольным флотом и под названием «Свирь» передан Морскому ведомству для включения в отряд контр-адмирала Н. И. Небогатова.

Под флагом Добровольного флота и с военной командой в 35 человек пароход соединился с отрядом 7 февраля 1905 года у пролива Большой Бельт. Во время Цусимского похода выполнял функции посыльного судна. Во время Цусимского сражения спасал команды погибших русских кораблей, в том числе офицера, двух кондукторов и 93 нижних чина с вспомогательного крейсера «Урал» и команду буксирного парохода «Русь». После завершения сражения, в котором погиб один член команды, был интернирован в Шанхае.

По завершении войны прибыл во Владивосток. В начале 1906 года был выкуплен у Добровольного флота и включён в состав Сибирской военной флотилии в качестве портового судна. В ноябре 1906 года с 10 солдатами и 2 унтер-офицерами на борту участвовал в неудачной экспедиции против хунхузов около бухты Холувай.

Вооружён четырьмя 75-мм пушками и переименован в канонерскую лодку. В октябре 1922 года под командованием лейтенанта С. В. Курова вышел из Владивостока в Манилу в составе флотилии контр-адмирала Г. К. Старка.

В 1924 году был продан китайской фирме в Гонконге, а затем филиппинскому владельцу, который переименовал судно в в «Sugbo». В 1928 году был приобретен американской компанией Hijos de I. de la Rama & Co., Inc. и эксплуатировался в качестве парома под наименованием «Ilo-Ilo». 12 сентября 1938 года во время погрузки нефти на судно возник пожар. После ремонта его вновь вернули в эксплуатацию. В 1939 году было приобретено компанией Moller's Towage Ltd. в Шанхае и переименовано в «Edith Moller». 3 декабря 1941 года было передано в Министерство военного транспорта, а 8 декабря 1941 года конфисковано Японией и переименовано в «Amoy Maru №4». 28 сентября 1942 года переименовано в «Tsukumo Maru» и использовалось в качестве учебного судна. В сентябре 1945 года поставлено на консервацию в Куре. В ноябре 1945 года было отремонтировано и передано англичанам. В апреле 1947 года в Гонконге было вновь возвращен компании Moller's Towage Ltd., которые в октябре того же года продали его гонконгской фирме S. S. Lee & Co., которая 17 октября переименовала его в «Yue Kwok».

Ссылки

• [dobflot.ru/svir-byvsh-zwarte-zee/ Добровольный флот]
• [ntic.msun.ru/ntic/exhibition/fesco/second/d50.html Реестр флота]
• [web.archive.org/web/20071110085854/ntic.msun.ru/ntic/exhibition/fesco/pic/d50_1.jpg Фото]
• [forums.clydemaritime.co.uk/download/file.php?id=53638&sid=df154f019fe91f874ea0e5ebee876c5c&mode=view Фото]
• [www.zeesleepvaart.com/bermudadok.jpg Буксирные пароходы Zwarte Zee и Oceaan в 1902 году буксируют 17000-тонный док на Бермудские острова (Фото)]
• [www.zeesleepvaart.com/zwartezee5.jpg Буксирный пароход Zwarte Zee в 1899 году буксирует дноуглубительное судно из Антверпена в Петербург (Фото)]

Отрывок, характеризующий Свирь (буксирный пароход)

Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!