Свитави
| Город
Свитави Svitavy 
Показать/скрыть карты
|
Сви́тави, Свитавы (чеш. Svitavy), бывш. Цвиттау (нем. Zwittau) — город в Пардубицком крае Чехии. Является административным центром района Свитави; входит в одноимённый микрорегион. Население — 17 458 человек (2009). Находится недалеко от истока реки Свитава.
История
Свитави, один из древнейших городов региона, был основан в середине XII века монахами из Литомишля и назван по протекающей в этом месте речке Свитава. Некоторое время поселение находилось во владении литомышльского монастыря, пока права на него не предъявил епископ города Оломоуц. В 1256 году права на город были уступлены оломоуцкому епископу. Город, пользовавшийся королевскими и епископскими привилегиями, начал расти и развиваться. В 1389 году были построены укрепления. Во время Гуситских войн город был разграблен и опять отошёл монастырю Литомышля, однако уже в 1484 году вновь стал владением оломоуцких епископов. В XVI веке, ставшим «золотым» для Свитави, были учреждены гильдии, построена ратуша, основан городской архив.
Во время Тридцатилетней войны город подвергся полному опустошению, но был вскоре восстановлен. Были построены новая церковь, госпиталь, начала развиваться текстильная промышленность.
В 1781 году город горел и почти весь был уничтожен. Другое бедствие в город принесли Наполеоновские войны.
В ходе революции 1848 года власть епископов Оломоуца была упразднена. В это время население Свитави составляло 4 431 человек и продолжало расти. В 1866 году в Свитавах было подписано перемирие, завершившее боевые действия между Австрией и Пруссией.
В конце XIX века Валентином Освальдом Оттендорфером была основана библиотека.
После распада Австро-Венгрии в 1918 году город стал частью Чехословакии. В 1938 году город в составе т. н. Судетской области был передан гитлеровской Германии. После Второй мировой войны город Свитави был возвращён Чехословакии, немецкое население города было депортировано.
Достопримечательности
- Костёл св. Ильи
- Городской музей и галерея
- Костёл св. Иосифа
- Городская ратуша
- Лангровский особняк
- Библиотека Оттендорфа
Население
Динамика изменения численности населения в 1869—2009 годах:
| Год | 1869 | 1880 | 1890 | 1900 | 1910 | 1921 | 1930 |
| Население | 8 670 | 9 654 | 11 653 | 13 637 | 14 820 | 13 892 | 15 031 |
| Год | 1950 | 1961 | 1970 | 1980 | 1991 | 2001 | 2009 |
| Население | 12 828 | 13 878 | 14 282 | 16 297 | 17 441 | 17 626 | 17 458 |
Известные уроженцы
- Оскар Шиндлер — судетский немецкий промышленник, спасший почти 1100 евреев во время холокоста.
Напишите отзыв о статье "Свитави"
Ссылки
- [www.svitavy.cz/ Официальный сайт]
- [www.svitavy.cz/mapa/mapa.htm Карта города] (недоступная ссылка — история)
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Свитави
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
