Энциклопедия

Энциклопе́дия (новолат. encyclopaedia (не ранее XVI века); от др.-греч. ἐγκύκλιος παιδεία — «обучение в полном круге» от κύκλος — круг + παιδεία — обучение, пайдейя) — приведённое в систему обозрение всех отраслей человеческого знания или круга дисциплин, в совокупности составляющих отдельную отрасль знания. Энциклопедией называют также научное справочное пособие, содержащее обозрение наук или дисциплин (преимущественно в форме словаря). В широком понимании — сборник научных сведений и справок на различные темы, предназначенный для обширного круга читателей.

На самом деле, цель энциклопедии — собрать знания, рассеянные по свету, привести их в систему, понятную для людей ныне живущих, и передать тем, кто придёт после нас, с тем, чтобы труд предшествующих веков не стал бесполезным для веков последующих, и чтобы наши потомки, обогащённые знаниями, стали добрее и счастливее, и чтобы мы не канули в вечность, не сумев послужить грядущим поколениям.

— Дени Дидро

Понятие

Энциклопедия в том виде, в каком мы её знаем сейчас, появилась в XVIII веке. Образцом для неё послужил словарь. Словарь содержит только слова и их определения, давая читателю минимум информации и нередко не позволяя ему понять значение и применимость термина или как данный термин относится к более широкому кругу знаний. Чтобы устранить эти недостатки, энциклопедия глубже проникает в каждый освещаемый ею предмет и содержит обзор накопленного о нём знания. Энциклопедия часто содержит много географических карт и иллюстраций, а также библиографию и статистику.

Область знаний

Энциклопедии делятся на универсальные (напр, «Большая советская энциклопедия», «Британника», «Википедия»), отраслевые («Математическая энциклопедия», «Техническая энциклопедия»), региональные, проблемные, персональные.

Универсальные энциклопедии

Универсальная энциклопедия — энциклопедия, охватывающая весь круг знаний о мире и человеке. Прообразом такой энциклопедии может служить составленная Плинием Старшим для императора Тита «Естественная история».

Целевая аудитория

Целевая аудитория, которой энциклопедия адресована, может отличаться:

• по уровню подготовки читателя,
• по возрасту читателя

В зависимости от подготовки читателя, энциклопедия может излагать материал о некой определённой области знания (например, о медицине, философии, военном деле или юриспруденции) более или менее специальным языком.

В зависимости от возраста читателя энциклопедии отличаются глубиной погружения в тему, степенью разъяснения предмета, шрифтом (для бумажных энциклопедий), кругом тем, стилем изложения.

Способ организации

Способ организации энциклопедии важен для удобства её использования в качестве справочной литературы. Исторически сложилось два основных способа организации энциклопедии: алфавитный и иерархический.

Алфавитная (или алфавитно-словарная, или просто словарная) организация основана на расположении отдельных не связанных между собой статей в алфавитном порядке названий их предмета. Энциклопедии, в которых информация разделена по словам и словосочетаниям, называются энциклопедическими словарями, например, 82-томный Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, 58-томный Энциклопедический словарь Гранат, Википедия. Разновидностью энциклопедий являются также энциклопедические справочники, в которых статьи представлены в предельно сжатой форме.

Системная (или логически-тематическая, иерархическая) организация. Кроме того, существуют энциклопедии, в которых информация разделена по отраслям знаний, например, 12-томная Детская энциклопедия.

Существуют и энциклопедии смешанного типа, например, большая часть Большой советской энциклопедии построена как энциклопедический словарь, но том «СССР» построен по логически-тематическому (иерархическому) принципу.

Новые возможности для организации энциклопедии создают электронные устройства, позволяющие, например, проводить поиск по ключевым словам.

Метод составления

Современные средства накопления и обмена информацией создают всё новые способы для сбора, проверки, обработки и представления информации. Такие проекты, как Википедия, представляют собой пример новых форм энциклопедии, в которых дополнение и извлечение информации предельно упрощено.

История

Энциклопедии в древности

Хотя сам термин «энциклопедия» вошёл в обиход только в XVI веке, энциклопедические труды известны с древних времён. Терминологические словари составлялись уже в Древнем Египте в период Среднего царства (II тысячелетие до н. э.). Своды знаний составлялись и в Древнем Китае (XII—X века до н. э.). Энциклопедии были популярны в христианском мире в период раннего Средневековья: на западе примером могут служить творения Исидора Севильского, на востоке — византийский словарь «Суда».

Первая попытка создать труд, содержащий информацию по всем отраслям человеческих знаний, была сделана приблизительно в 350 г. до н. э. Спевсиппом. Труд Спевсиппа не уцелел.

В отличие от труда Спевсиппа, подобная работа китайцев (IV—II вв. до н. э.) «Эр Я» сохранилась. Величайшей энциклопедией была «Летопись весны и осени господина Лю», законченная в 239 г. до н. э. Её создатель Люй Бувэй был настолько уверен в том, что собрал всю сумму человеческих знаний, что предложил награду в 1 кг золота любому кто добавит или опротестует хотя бы одно слово в энциклопедии.

Самой полной древней энциклопедией была «Естественная история» Плиния Старшего. Она была закончена в 77 г. и состояла из 2500 глав и 37 томов. В ней содержалось 20 тысяч заслуживающих внимания «фактов», отобранных из 2000 работ более чем 100 различных авторов.

Средневековые энциклопедии

На мусульманском Востоке c X века была известна 4-томная «Энциклопедия братьев чистоты», состоящая из 50 популярных очерков из разных областей знания. Эта Энциклопедия стала единственным подобным справочным изданием.

В период Высокого Средневековья на западе Европы сложилось несколько видов энциклопедических трудов: зерцала (лат. specula), компендиумы (compedia), суммы (summæ), которые служили в основном учебными пособиями для студентов «низших» общеобразовательных факультетов университетов. Примером может служить труд доминиканского монаха Винцента из Бове (середина XIII века) «Bibliotheca Mundi» («Всемирная библиотека»), иначе «Великое зерцало» (лат. Speculum majus) — в 80 томах и трёх частях. До XIII века все подобные издания выходили на латыни, однако постепенно появляются и глоссарии — словари малоупотребительных слов и выражений.

В 1403—1408 годах по приказу китайского императора Юнлэ была создана Энциклопедия Юнлэ — самая большая неэлектронная энциклопедия в истории человечества. Она включала содержание всех книг, имевшихся в императорской библиотеке, включая канонические, исторические, философские, художественные произведения. Каждый раздел представлял собой сборник выдержек, иногда целых глав или трактатов на одну общую тему, обозначенную иероглифом-названием раздела. Энциклопедия насчитывала 22 877 цзюаней (не считая 60 цзюаней оглавления), которые подразделялись на 11 095 томов-цэ. Суммарный объём свода — около 510 000 страниц и 300 000 000 иероглифов. В настоящее время сохранилось не более 797 цзюаней (4 % первоначального текста), переизданных в рамках международного проекта.

Эпоха Возрождения

В эпоху Ренессанса, в XIV—XVI веках, энциклопедическая культура получила большой толчок, в том числе благодаря изобретению печатного станка Иоганном Гутенбергом. В XVI—XVII веках появляется термин «энциклопедия» (а также «циклопедия») в его современном значении.

XVII—XIX века

Хотя сама идея универсальной и общедоступной энциклопедии появилась ещё до XVIII века, Циклопедия или универсальный словарь наук и искусств Э. Чемберса (1728), Энциклопедия Дидро и д’Аламбера (начало выпуска с 1751), а также Энциклопедия Британника, Энциклопедия Брокгауза и другие энциклопедии того времени были первыми среди тех, которые имели вполне современный облик, привычный для нас. Их статьи были одновременно доступными по стилю изложения и глубокими по содержанию, систематически расположенными в предсказуемом порядке. Тем не менее, даже у ранней из них, энциклопедии Чемберса 1728 г., был предшественник, Лексикон Техникум Джона Харриса (1704), который также по содержанию и названию представлял собой «Универсальный английский словарь искусств и наук, истолковывающий не только термины искусств, но и сами искусства».

Уже в эпоху французского Ренессанса энциклопедии стремились описать не столько каждый факт, известный человечеству, сколько знание самое необходимое, и необходимость оценивалась по разным критериям, в результате чего и энциклопедии значительно различались по своему объёму. Среди них были, например, энциклопедии о моральных нормах. Большое влияние на европейский энциклопедизм оказала популярная в своё время работа английского врача и философа Томаса Броуна «Псевдодоксия эпидемика, или Ошибки и вульгаризмы» (1646), выдержавшая до 1672 г. пять изданий и переведённая на латынь, французский, немецкий и голландский языки. В предисловии автор уже называл её энциклопедией и ставил перед собой цель рассеять заблуждения и предрассудки своей эпохи. Этот труд был, однако, изложен ещё не в алфавитном, а в традиционном для Средневековья иерархическом порядке и систематизировал отдельно минералы, растения, животных, мир человека, небесные светила и космологические представления.

Наиболее распространённый в наше время алфавитный порядок, по-видимому, впервые применил Джон Харрис в энциклопедии Лексикон Техникум. Сам Ньютон опубликовал во втором томе Лексикона, вышедшем в 1710 г. свою единственную статью по химии. Энциклопедия Харриса была, в основном, посвящена науке, но в том понимании, которое существовало на начало XVIII в., и которое в наше время назвали бы наукой и технологией. Тем не менее, значительное количество статей касалось гуманитарных наук, изобразительного искусства, законодательства, коммерции, музыки и геральдики. Сравнительно небольшой по объёму, около 1200 страниц, Лексикон можно назвать скорее энциклопедическим словарём, чем энциклопедией в современном смысле этого слова. Сам Харрис считал его словарём; действительно, это один из первых технических словарей всех времён и народов.

Двухтомная Циклопедия Чемберса кроме алфавитного порядка ввела ещё одно новшество: внутренние ссылки из одних статей на другие. Её переводом на французский вдохновлялись авторы самой известной ныне энциклопедии XVIII века, оказавшей столь значительное влияние на культурную и политическую жизнь Европы накануне французской революции. Её полное название: «Энциклопедия, или толковый словарь наук, искусств и ремёсел» («Encyclopédie ou dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers»). Под редакцией Дидро и д’Аламбера с 1751 по 1772 г. вышло 28 томов, над ещё 7 томами вспомогательных материалов, опубликованных к 1780 г., работали другие редакторы. Историческое значение именно этой энциклопедии обусловлено тем, что она содержала систематический обзор идей французского Просвещения, изложенный самими просветителями, прозванные в своё время какуаками, во главе с тем же Дидро.

Взгляды Дидро на то, какой должна быть энциклопедия, были им изложены в статье с одноимённым названием. По его мнению, совершенная энциклопедия должна быть чем-то большим, нежели сумма её составных частей. «Даже если бы аналитический словарь наук и искусств был лишь методичной комбинацией своих отдельных элементов, я всё же спросил бы, кто отвечает за подбор этих элементов?» Дидро считал, что энциклопедия должна устанавливать связи между понятиями. Понимая, что весь массив человеческих знаний невозможно изложить в одной работе, он всё же считал, что в ней можно, по крайней мере, показать взаимозависимость между ними.

Французская Энциклопедия, в свою очередь, стала вдохновляющим примером для создания знаменитой «Британской энциклопедии» или Британники. Её начало в Шотландии 1768—1771 гг. было скромным: в то время она состояла из всего трёх томов и 2391 страницы. Но когда к 1797 г. было завершено её третье издание, Британника состояла уже из 18 томов, а среди её авторов были самые авторитетные учёные своего времени.

В Германии в 1732—1754 гг. была издана самая объёмная энциклопедия XVIII века — «Большой полный универсальный лексикон всех наук и искусств» («Grosses vollständiges Universal-Lexicon Aller Wissenschafften und Künste», 68 томов, 750 тыс. статей), выпущенный в Лейпциге И. Г. Цедлером. По сравнению с ним Энциклопедичекий словарь Ф. А. Брокгауза, также впервые изданный в Лейпциге на немецком языке в 1796—1808 гг., был совсем небольшим, всего шесть томов. Сокращение объёма по сравнению с предшествующими энциклопедиями объяснялось соображениями доступности для понимания. Энциклопедия не ставила себе целью заменить учебники, а лишь популярно и без чрезмерных подробностей изложить результаты исследований и открытий того времени. Такой подход, прямо противоположный стилю Британники, был впоследствии перенят большинством энциклопедий XIX века как в Европе, так и в Соединённых Штатах.

В XIX веке важную роль сыграли немецкий «Энциклопедический словарь Мейера» («Meyers Konversations-Lexikon», 1839—1852, 46 томов, впоследствии ещё 6 дополнительных), французский «Большой универсальный словарь XIX века» («Grand Dictionnaire universel du XIXe siècle», 17 томов с приложениями, изданы в 1866—1890 гг.) и английская «Пенни Циклопедия», выпуски которой выходили еженедельно и стоили всего пенни каждый. Такое издание пользовалось спросом в эпоху широкого распространения среднего образования. Доступные по цене энциклопедии широко издавались и в XX веке.

К концу XIX века собственные национальные энциклопедии появились в Италии, Австрии, Польше, Дании, Швеции, Португалии, Нидерландах, Чехии, а также в Австралии и США.

XX век — наст. время

Наиболее известной энциклопедией XX века стала «Энциклопедия Британника», права на которую принадлежат американским издателям. В 1985 году вышло 16-е издание, включающее 32 тома.

Наряду с традиционными энциклопедиями появляются энциклопедические словари школьника.

В 90-х годах XX века с развитием мультимедийных технологий появились электронные энциклопедии на компакт-дисках. Компьютерные технологии существенно изменили характер доступа к энциклопедическим сведениям — поиск статей стал практически мгновенным, появилась возможность вставлять в статьи не только качественные фотографии, но и звуковые фрагменты, видео, анимацию. Наиболее значимым стало издание в 1993 «Encarta» американской корпорацией Майкрософт, и в 1994 электронной версии «Британники».

«Энциклопедия Британника» в марте 2012 года отказалась от выпуска бумажных изданий энциклопедии в 32-х томах и полностью перешла на мультимедийный формат.

В России наиболее значительным проектом такого рода с 1996 г. является «Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия» (БЭКМ), ежегодно издаваемая в обновлённом варианте компанией «Кирилл и Мефодий». В середине 2004 г. появилась энциклопедия «Кругосвет» (издание вышло на компакт-диске и появилось в [www.krugosvet.ru/ Интернете]).

Один из наиболее крупных проектов по публикации энциклопедических изданий в Интернете на русском языке — открытый в 2000 году портал [www.rubricon.com/ «Рубрикон»], где выложены тексты и иллюстрации 62 энциклопедий и словарей. Многие материалы проекта находятся в платном доступе.

Свободные энциклопедии

См. также: Вики, Википедия, Википедия:Размер в томах, Худун, Байду и en:History of wikis

Свободная энциклопедия (англ. free encyclopedia или free content encyclopedia) — это энциклопедия, состоящая из свободного контента, то есть доступная по свободной лицензии или как общественное достояние.

В 1999 году Ричард Столлман сформулировал идею свободной универсальной энциклопедии и предложил GNUPedia, онлайновую энциклопедию, похожую на ОС GNU.

До Nupedia и Википедии не было уверенности, что в Интернете можно основать стабильный проект свободной энциклопедии.

9 марта 2000 года был запущен проект Nupedia. С самого начала Нупедия придерживалась принципов свободной энциклопедии, используя сначала Nupedia Open Content License, а потом в начале 2001 года перейдя на GNU FDL по просьбе Ричарда Столлмана и Фонда свободного программного обеспечения. После смены лицензии Нупедии на GFDL, на странице [gnu.org/encyclopedia/encyclopedia.html gnu.org/encyclopedia/encyclopedia.html] появился текст о решении объединить проекты GNUpedia и Nupedia и призывающий посетителей сайта GNU.org внести свой вклад в свободную энциклопедию. Вместо «энциклопедия с открытым контентом» (англ. open content encyclopaedia) Нупедия получила лозунг «свободная энциклопедия» (англ. free encyclopedia), который был потом унаследован Википедией. Но несмотря на статус свободной энциклопедии, Нупедия не была вики-сайтом, а писать тексты было разрешено только дипломированным специалистам после одобрения предварительной заявки.

Несмотря на большой резонанс и интерес к проекту, за полгода было написано только 2 статьи и Нупедия так и не стала успешным проектом. Ради ускорения процесса пополнения Нупедии статьями 15 января 2001 года была открыта Википедия, которая уже использовала технологию «вики». В первые месяцы существования Википедии успех был удивительным. Википедия привлекала и совсем новых участников, и участников Нупедии, которые перешли в новый проект. Вскоре Википедия начала функционировать совсем независимо от Нупедии. Википедия понравилась сторонникам GNUPedia и Фонда свободного программного обеспечения, которые были против проверки статей и очень беспокоились по поводу бюрократии. Через некоторое время после открытия Википедии на странице [www.gnu.org/encyclopedia/encyclopedia.html www.gnu.org/encyclopedia/encyclopedia.html] появился текст о том, что Википедия приняла философию Нупедии и GNU призывает внести свой вклад в Википедию. Нупедия была закрыта 26 сентября 2003 года, её статьи были перенесены в Википедию. К моменту закрытия, через 2,5 года после начала работы, в Нупедии было всего лишь 24 готовых статьи и более 74 незаконченных статей.

Английская Википедия стала крупнейшей в мире энциклопедией в 2004 году, достигнув отметки в 300 000 статей.

На 2013 год крупнейшими энциклопедиями в мире являются китайские интернет-энциклопедии Худун (7,5 млн статей) и Байду (6,2 млн статей), однако если считать все языковые разделы Википедии единой энциклопедией, то она прочно находится на первом месте в мире (46,9 млн статей).

Основным недостатком, порождённым методом создания Википедии, является, однако, не доступность для деструктивных воздействий, а внутренняя противоречивость; поэтому на современном этапе Википедию нельзя в полной мере считать «приведённым в систему обозрением отраслей человеческого знания» — приведение в систему накопленного материала является одной из постоянных целей Википедии.

Существуют и другие свободные энциклопедии — Луркоморье, Абсурдопедия, Open Encyclopedia Project, Спортвики (спортивная энциклопедия), Вукипедия (о «Звёздных войнах»), WoWWiki (о вселенной Warcraft), Энциклопедия Песни Льда и Пламени (о мире описанном в одноимённой серии эпических фэнтези-романов), а также частично Encyclopedia of Life и Google Knol.

Энциклопедии по странам

В России

Первым энциклопедическим трудом в России следует считать «Словарь иноземных слов» в «Кормчей книге» новгородского епископа Климента, которая дошла до нас в списках.

В конце XVI — начале XVII веков распространение получили азбуковники, толковавшие понятия как в религиозной, так и в гуманитарной и естественно-научной областях. Большое количество справочников и словарей появилось в XVIII веке, например в 30-х гг. В. Н. Татищев составил «Лексикон российской исторической, географической, политической и гражданской» (опубликован в 1793).

В 1823—1825 годах издатель С. И. Селивановский предпринял выпуск «Энциклопедического словаря», рассчитанного на 40—45 томов, но издано было всего три тома.

В 1835 году книгоиздатель А. А. Плюшар приступил к изданию «Энциклопедического лексикона» (под ред. Н. И. Греча и О. И. Сенковского), выпуск которого прекратился в 1841 году на 17-м томе. Среди других русских энциклопедий XIX века заслуживает внимания трёхтомный «Настольный словарь для справок по всем отраслям знаний» (Санкт-Петербург, 1863—1864) под редакцией Ф. Г. Толля.

С 1890 по 1907 год издавался «Энциклопедический словарь» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, который, несмотря на немецкое происхождение, был создан при участии ведущих российских учёных. Тираж 82 основных и 4 дополнительных томов составил, по разным данным, от 30 до 75 тыс. экз. В 1911 году фирма «Брокгауз и Ефрон» инициировала выпуск «Нового энциклопедического словаря» под ред. К. К. Арсеньева, но из заявленных 50 томов вышло только 29.

С 1891 года издавался «Настольный энциклопедический словарь» в 58 томах. С 4-го тома издание словаря было продолжено товариществом «А. Гранат и К°».

После Октябрьской революции в России вышли отраслевые энциклопедии: Крестьянская сельскохозяйственная, Торговая, Педагогическая. Главной универсальной энциклопедией на долгие годы стала «Большая советская энциклопедия» (БСЭ), решение о издании которой было принято в 1925 году. В 1926—1947 годах вышло 1-е, т. н. «сталинское» издание БСЭ (66 томов), в 1949—1958 годах — 2-е издание (51 том), в 1969—1978 — 3-е издание (30 томов).

На заседании РВС СССР от 19 декабря 1928 года был рассмотрен вопрос об издании «Советской военной энциклопедии». Реввоенсоветом СССР была учреждена организационная комиссия в составе А. С. Бубнова (председатель), Б. М. Шапошникова, Р. П. Эйдемана, И. П. Уборевича, Б. С. Дуплицкого и С. Р. Будкевича. Издание «Советской военной энциклопедии» предполагалось закончить за два-три года, но из предполагавшихся томов в 1932—1933 годах вышло только два.

В Военном издательстве Министерства обороны СССР с 1976 по 1980 год выпущена в 8 томах «Советская военная энциклопедия» (СВЭ). В 1984 году там же выпущен «Военный энциклопедический словарь» (ВЭС).

В конце 1990-х годов начало готовиться первое издание «Большой российской энциклопедии» от одноимённого издательства — правопреемника «Советской энциклопедии». По разным причинам издание затянулось, и первый том («Россия») из 30 запланированных появился только в 2004 год. За год до этого начала публиковаться «Новая российская энциклопедия» (НРЭ) издательств «Инфра-М» и «Энциклопедия». НРЭ — более компактный проект, предусматривающий 18 томов (первый — также «Россия»). В 2005 году вышли вторые (первые алфавитные) тома БРЭ и НРЭ. В 2006 году была выпущена 62-томная «Большой энциклопедии» издательства «Терра», претендовавшая на «прорыв в энциклопедическом деле». Продажи энциклопедии начались в том же году.

Бумажные энциклопедии

Россия

• Энциклопедический лексикон. 17 тт. 1834—1841
• Справочный энциклопедический словарь. 12 тт. 1847—1855
• Энциклопедический словарь. СПб.: Ф. А. Брокгауз, И. A. Ефрон, 1890—1907. 82 + 4 тт.
• Большая энциклопедия: Словарь общедоступных сведений по всем отраслям знания / Под ред. С. Н. Южакова. СПб.: Просвещение, 1900—1909
  • 1-е — 4-е изд. (стереотипные). 1900—1907. 20 тт. + 2 дополнительных
  • 5-е изд. 1907—1909. 22 тт.
• Гранат: Энциклопедический словарь. 58 тт. 1910—1948
• Большая советская энциклопедия (БСЭ). Москва
  • 1-е изд. 65 тт. 1926—1947
  • 2-е изд. 50 тт. 1949—1958
  • 3-е изд. 30 тт. 1969—1978 [www.rubricon.com/bse_1.asp]
• Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] / председ. Гл. ред. комиссии А. А. Гречко [т. 1, 8], Н. В. Огарков [т. 2—7]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1976—1980.</span>
• Военный энциклопедический словарь (ВЭС), Москва (М.), Военное издательство (ВИ), 1984 г., 863 стр. с иллюстрациями (ил.), 30 листов (ил.)
• Техническая энциклопедия. 26 тт. 1927—1934
• Энциклопедический справочник «Машиностроение» М.: Машгиз, 1946—1951. 16 тт.
• Детская энциклопедия
• Энциклопедия для детей
• Физическая энциклопедия
• Энциклопедия об алюминии

Иные страны

• Британская энциклопедия. 1768—2010
• Брокгауз (нем. Brockhaus). 1796—2006
• Энциклопедический словарь Мейера. 1839—1979
• Garbel. 5th edition. 9 тт. 1901
• Лексикотека (нем. Bertelsmann). С 1972
• Вьетнамский энциклопедический словарь, 2005 — первая вьетнамская энциклопедия.

Русскоязычные универсальные сетевые энциклопедии

• Open Encyclopedia Project
• Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия
• Википедия
• Энциклопедия «Кругосвет»
• Пензенская энциклопедия
• Видео энциклопедия фильмов и лекций "Контент Информ".

Интересные факты

Самой большой из неэлектронных энциклопедий являлась Энциклопедия Юнлэ, заказанная в 1403 году китайским императором Чжу Ди. Энциклопедия состояла из 11 095 томов, насчитывавших около 510 000 страниц. Работали над ней две тысячи человек. Было сделано всего две или три копии этой энциклопедии. Эта энциклопедия занимала примерно 40 кубических метров. До настоящего времени сохранилось около 4 % текста.

См. также

• Технические энциклопедии
• Философские энциклопедии и словари
• Словник
• Словарь
• Энциклопедический словарь
• Энциклопедия центров треугольника

Литература

• Энциклопедия // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
• Энциклопедия // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
• Горнфельд А. Г. Энциклопедия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Попова И. Ф. Юн-лэ да дянь // Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М. Л. Титаренко; Ин-т Дальнего Востока РАН. — М.: Вост. лит., 2009. — Т. 4. Историческая мысль. Политическая и правовая культура / ред. М. Л. Титаренко и др.. — С. 831—832.

Ссылки

• К. Р. Симон. [rus.1september.ru/2001/34/5_9.htm «Термины „энциклопедия“ и „свободные искусства“ в их историческом развитии»] // «Русский язык». — 2001. — № 34.
• Энциклопедии в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz).
• [www.encyclopedia.ru/cat/ Каталоги энциклопедий] на сайте «Мир энциклопедий».
• [www.rubricon.com/about_rubricon.asp?pid=5_0_2 Каталог энциклопедий, словарей и справочников] издательства «Большая Российская энциклопедия» (1926—1999).

Отрывок, характеризующий Энциклопедия

И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.


В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
Николай первый встретил ее, так как к графине можно было проходить только через его комнату. При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.
Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», – говорил его взгляд.
– И что шляется? Чего ей нужно? Терпеть не могу этих барынь и все эти любезности! – сказал он вслух при Соне, видимо не в силах удерживать свою досаду, после того как карета княжны отъехала от дома.
– Ах, как можно так говорить, Nicolas! – сказала Соня, едва скрывая свою радость. – Она такая добрая, и maman так любит ее.
Николай ничего не отвечал и хотел бы вовсе не говорить больше о княжне. Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.
Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.
Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню.
– Она очень достойная и прекрасная девушка, – говорила она, – и тебе надо к ней съездить. Все таки ты увидишь кого нибудь; а то тебе скука, я думаю, с нами.
– Да я нисколько не желаю, маменька.
– То хотел видеть, а теперь не желаю. Я тебя, мой милый, право, не понимаю. То тебе скучно, то ты вдруг никого не хочешь видеть.
– Да я не говорил, что мне скучно.
– Как же, ты сам сказал, что ты и видеть ее не желаешь. Она очень достойная девушка и всегда тебе нравилась; а теперь вдруг какие то резоны. Всё от меня скрывают.
– Да нисколько, маменька.
– Если б я тебя просила сделать что нибудь неприятное, а то я тебя прошу съездить отдать визит. Кажется, и учтивость требует… Я тебя просила и теперь больше не вмешиваюсь, когда у тебя тайны от матери.
– Да я поеду, если вы хотите.
– Мне все равно; я для тебя желаю.
Николай вздыхал, кусая усы, и раскладывал карты, стараясь отвлечь внимание матери на другой предмет.
На другой, на третий и на четвертый день повторялся тот же и тот же разговор.
После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым.
«Я ничего и не ожидала другого, – говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. – Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».
Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что то. Это что то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.
В середине зимы она сидела в классной, следя за уроками племянника, когда ей пришли доложить о приезде Ростова. С твердым решением не выдавать своей тайны и не выказать своего смущения она пригласила m lle Bourienne и с ней вместе вышла в гостиную.
При первом взгляде на лицо Николая она увидала, что он приехал только для того, чтобы исполнить долг учтивости, и решилась твердо держаться в том самом тоне, в котором он обратится к ней.
Они заговорили о здоровье графини, об общих знакомых, о последних новостях войны, и когда прошли те требуемые приличием десять минут, после которых гость может встать, Николай поднялся, прощаясь.
Княжна с помощью m lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить о том, до чего ей не было дела, и мысль о том, за что ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не замечая, что он поднялся.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему захотелось помочь ей, сказать ей что нибудь приятное; но он не мог придумать, что бы сказать ей.
– Прощайте, княжна, – сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.
– Ах, виновата, – сказала она, как бы проснувшись. – Вы уже едете, граф; ну, прощайте! А подушку графине?
– Постойте, я сейчас принесу ее, – сказала m lle Bourienne и вышла из комнаты.
Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.
– Да, княжна, – сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, – недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, – а я бы дорого дал, чтобы воротить это время… да не воротишь.
Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.
– Да, да, – сказала она, – но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь…
– Я не принимаю ваших похвал, – перебил он ее поспешно, – напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.
И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.
– Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, – сказала она. – Мы так сблизились с вами… и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, – сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. – Я не знаю почему, – продолжала она, оправившись, – вы прежде были другой и…
– Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, – сказал он тихо. – Иногда тяжело.
«Так вот отчего! Вот отчего! – говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. – Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, – говорила она себе. – Да, он теперь беден, а я богата… Да, только от этого… Да, если б этого не было…» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.
– Почему же, граф, почему? – вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. – Почему, скажите мне? Вы должны сказать. – Он молчал. – Я не знаю, граф, вашего почему, – продолжала она. – Но мне тяжело, мне… Я признаюсь вам в этом. Вы за что то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. – У нее слезы были в глазах и в голосе. – У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте. – Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
– Княжна! постойте, ради бога, – вскрикнул он, стараясь остановить ее. – Княжна!
Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.
……


Осенью 1814 го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.
В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.
Еще через три года, к 1820 му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием. Николай был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над теоретическими сочинениями о хозяйстве, не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не занимался отдельно ни одной частью хозяйства. У него перед глазами всегда было только одно именье, а не какая нибудь отдельная часть его. В именье же главным предметом был не азот и не кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а то главное орудие, чрез посредство которого действует и азот, и кислород, и назем, и плуг – то есть работник мужик. Когда Николай взялся за хозяйство и стал вникать в различные его части, мужик особенно привлек к себе его внимание; мужик представлялся ему не только орудием, но и целью и судьею. Он сначала всматривался в мужика, стараясь понять, что ему нужно, что он считает дурным и хорошим, и только притворялся, что распоряжается и приказывает, в сущности же только учился у мужиков и приемам, и речам, и суждениям о том, что хорошо и что дурно. И только тогда, когда понял вкусы и стремления мужика, научился говорить его речью и понимать тайный смысл его речи, когда почувствовал себя сроднившимся с ним, только тогда стал он смело управлять им, то есть исполнять по отношению к мужикам ту самую должность, исполнение которой от него требовалось. И хозяйство Николая приносило самые блестящие результаты.
Принимая в управление имение, Николай сразу, без ошибки, по какому то дару прозрения, назначал бурмистром, старостой, выборным тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если б они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись. Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в дебет и кредит (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами. Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться. Ленивых, развратных и слабых он одинаково преследовал и старался изгонять из общества.
При посевах и уборке сена и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями. И у редких хозяев были так рано и хорошо посеяны и убраны поля и так много дохода, как у Николая.
С дворовыми он не любил иметь никакого дела, называл их дармоедами и, как все говорили, распустил и избаловал их; когда надо было сделать какое нибудь распоряжение насчет дворового, в особенности когда надо было наказывать, он бывал в нерешительности и советовался со всеми в доме; только когда возможно было отдать в солдаты вместо мужика дворового, он делал это без малейшего колебания. Во всех же распоряжениях, касавшихся мужиков, он никогда не испытывал ни малейшего сомнения. Всякое распоряжение его – он это знал – будет одобрено всеми против одного или нескольких.
Он одинаково не позволял себе утруждать или казнить человека потому только, что ему этого так хотелось, как и облегчать и награждать человека потому, что в этом состояло его личное желание. Он не умел бы сказать, в чем состояло это мерило того, что должно и чего не должно; но мерило это в его душе было твердо и непоколебимо.
Он часто говаривал с досадой о какой нибудь неудаче или беспорядке: «С нашим русским народом», – и воображал себе, что он терпеть не может мужика.
Но он всеми силами души любил этот наш русский народ и его быт и потому только понял и усвоил себе тот единственный путь и прием хозяйства, которые приносили хорошие результаты.
Графиня Марья ревновала своего мужа к этой любви его и жалела, что не могла в ней участвовать, но не могла понять радостей и огорчений, доставляемых ему этим отдельным, чуждым для нее миром. Она не могла понять, отчего он бывал так особенно оживлен и счастлив, когда он, встав на заре и проведя все утро в поле или на гумне, возвращался к ее чаю с посева, покоса или уборки. Она не понимала, чем он восхищался, рассказывая с восторгом про богатого хозяйственного мужика Матвея Ермишина, который всю ночь с семьей возил снопы, и еще ни у кого ничего не было убрано, а у него уже стояли одонья. Она не понимала, отчего он так радостно, переходя от окна к балкону, улыбался под усами и подмигивал, когда на засыхающие всходы овса выпадал теплый частый дождик, или отчего, когда в покос или уборку угрожающая туча уносилась ветром, он, красный, загорелый и в поту, с запахом полыни и горчавки в волосах, приходя с гумна, радостно потирая руки, говорил: «Ну еще денек, и мое и крестьянское все будет в гумне».
Еще менее могла она понять, почему он, с его добрым сердцем, с его всегдашнею готовностью предупредить ее желания, приходил почти в отчаяние, когда она передавала ему просьбы каких нибудь баб или мужиков, обращавшихся к ней, чтобы освободить их от работ, почему он, добрый Nicolas, упорно отказывал ей, сердито прося ее не вмешиваться не в свое дело. Она чувствовала, что у него был особый мир, страстно им любимый, с какими то законами, которых она не понимала.
Когда она иногда, стараясь понять его, говорила ему о его заслуге, состоящей в том, что он делает добро своих подданных, он сердился и отвечал: «Вот уж нисколько: никогда и в голову мне не приходит; и для их блага вот чего не сделаю. Все это поэзия и бабьи сказки, – все это благо ближнего. Мне нужно, чтобы наши дети не пошли по миру; мне надо устроить наше состояние, пока я жив; вот и все. Для этого нужен порядок, нужна строгость… Вот что!» – говорил он, сжимая свой сангвинический кулак. «И справедливость, разумеется, – прибавлял он, – потому что если крестьянин гол и голоден, и лошаденка у него одна, так он ни на себя, ни на меня не сработает».
И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что нибудь для других, для добродетели, – все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память об его управлении. «Хозяин был… Наперед мужицкое, а потом свое. Ну и потачки не давал. Одно слово – хозяин!»


Одно, что мучило Николая по отношению к его хозяйничанию, это была его вспыльчивость в соединении с старой гусарской привычкой давать волю рукам. В первое время он не видел в этом ничего предосудительного, но на второй год своей женитьбы его взгляд на такого рода расправы вдруг изменился.
Однажды летом из Богучарова был вызван староста, заменивший умершего Дрона, обвиняемый в разных мошенничествах и неисправностях. Николай вышел к нему на крыльцо, и с первых ответов старосты в сенях послышались крики и удары. Вернувшись к завтраку домой, Николай подошел к жене, сидевшей с низко опущенной над пяльцами головой, и стал рассказывать ей, по обыкновению, все то, что занимало его в это утро, и между прочим и про богучаровского старосту. Графиня Марья, краснея, бледнея и поджимая губы, сидела все так же, опустив голову, и ничего не отвечала на слова мужа.
– Эдакой наглый мерзавец, – говорил он, горячась при одном воспоминании. – Ну, сказал бы он мне, что был пьян, не видал… Да что с тобой, Мари? – вдруг спросил он.
Графиня Марья подняла голову, хотела что то сказать, но опять поспешно потупилась и собрала губы.
– Что ты? что с тобой, дружок мой?..
Некрасивая графиня Марья всегда хорошела, когда плакала. Она никогда не плакала от боли или досады, но всегда от грусти и жалости. И когда она плакала, лучистые глаза ее приобретали неотразимую прелесть.
Как только Николай взял ее за руку, она не в силах была удержаться и заплакала.
– Nicolas, я видела… он виноват, но ты, зачем ты! Nicolas!.. – И она закрыла лицо руками.
Николай замолчал, багрово покраснел и, отойдя от нее, молча стал ходить по комнате. Он понял, о чем она плакала; но вдруг он не мог в душе своей согласиться с ней, что то, с чем он сжился с детства, что он считал самым обыкновенным, – было дурно.
«Любезности это, бабьи сказки, или она права?» – спрашивал он сам себя. Не решив сам с собою этого вопроса, он еще раз взглянул на ее страдающее и любящее лицо и вдруг понял, что она была права, а он давно уже виноват сам перед собою.
– Мари, – сказал он тихо, подойдя к ней, – этого больше не будет никогда; даю тебе слово. Никогда, – повторил он дрогнувшим голосом, как мальчик, который просит прощения.
Слезы еще чаще полились из глаз графини. Она взяла руку мужа и поцеловала ее.
– Nicolas, когда ты разбил камэ? – чтобы переменить разговор, сказала она, разглядывая его руку, на которой был перстень с головой Лаокоона.
– Нынче; все то же. Ах, Мари, не напоминай мне об этом. – Он опять вспыхнул. – Даю тебе честное слово, что этого больше не будет. И пусть это будет мне память навсегда, – сказал он, указывая на разбитый перстень.
С тех пор, как только при объяснениях со старостами и приказчиками кровь бросалась ему в лицо и руки начинали сжиматься в кулаки, Николай вертел разбитый перстень на пальце и опускал глаза перед человеком, рассердившим его. Однако же раза два в год он забывался и тогда, придя к жене, признавался и опять давал обещание, что уже теперь это было последний раз.
– Мари, ты, верно, меня презираешь? – говорил он ей. – Я стою этого.
– Ты уйди, уйди поскорее, ежели чувствуешь себя не в силах удержаться, – с грустью говорила графиня Марья, стараясь утешить мужа.
В дворянском обществе губернии Николай был уважаем, но не любим. Дворянские интересы не занимали его. И за это то одни считали его гордым, другие – глупым человеком. Все время его летом, с весеннего посева и до уборки, проходило в занятиях по хозяйству. Осенью он с тою же деловою серьезностию, с которою занимался хозяйством, предавался охоте, уходя на месяц и на два в отъезд с своей охотой. Зимой он ездил по другим деревням и занимался чтением. Чтение его составляли книги преимущественно исторические, выписывавшиеся им ежегодно на известную сумму. Он составлял себе, как говорил, серьезную библиотеку и за правило поставлял прочитывать все те книги, которые он покупал. Он с значительным видом сиживал в кабинете за этим чтением, сперва возложенным на себя как обязанность, а потом сделавшимся привычным занятием, доставлявшим ему особого рода удовольствие и сознание того, что он занят серьезным делом. За исключением поездок по делам, бо льшую часть времени зимой он проводил дома, сживаясь с семьей и входя в мелкие отношения между матерью и детьми. С женой он сходился все ближе и ближе, с каждым днем открывая в ней новые душевные сокровища.