Свободное слово (клуб)
Поделись знанием:
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
| Теоретико-дискуссионный клуб "Свободное слово" | |
| Тип |
некоммерческая общественная организация |
|---|---|
| Год основания |
1988 год |
| Основатели |
В.И. Толстых, И.Р. Курдина |
| Расположение | |
| Ключевые фигуры |
В.И. Толстых, И.Р. Курдина, М.Р. Бургете-Аяла |
| Представительство |
Союз Кинематографистов РФ, 123056, ул. Васильевская, д. 13; Институт философии РАН, 119991, Россия, Москва, ул. Волхонка, 14/1, строение 5 |
| Дата ликвидации |
2008 год |
«Свободное слово» — теоретико-дискуссионный клуб, город Москва.
Действуя при соблюдении принципа свободного и неподцензурного высказывания взвешенных личных суждений, это неформальное объединение оказывало заметное влияние на настроения творческой интеллигенции в период Перестройки и в послесоветское время.
Решающая роль в организации работы объединения принадлежала профессору В. И. Толстых, Э. Р. Курдиной и М. Р. Бургете-Аяла. Главный научный сотрудник Института философии РАН Валентин Иванович Толстых на протяжении двадцати лет существования клуба был его бессменным Президентом. Первое заседание «Свободного слова» состоялось 31 октября 1988 года в конференц-зале Киноцентра на Красной Пресне. Последующие 10 лет клубные встречи проходили в Союзе кинематографистов на Васильевской улице, затем вплоть до октября 2008 года в Институте философии РАН. При подготовке всех заседаний опора на постоянных экспертов сочеталась с широким привлечением новых участников дискуссий. Всего за двадцатилетие работы клуба было проведено 168 заседаний, выступления на которых отражены в 11 альманахах «Свободное слово» и других сборниках.
Под эгидой «Свободного слова» выступали:
- искусствоведы И. А. Андреева, В. В. Ванслов, Е. М. Вильчек, И. Л. Вишневская, О. И. Генисаретский, В. Л. Глазычев, О. Б. Дубова, К. Э. Разлогов, А. К. Якимович, С. В. Ямщиков;
- историки Г. А. Гордон, А. Б. Зубов, Я. Б. Драбкин, В. Т. Логинов, Е. А. Никифоров, С. С. Ованесова, В. Г. Сироткин, Д. Е. Фурман, А. И. Фурсов, А. И. Уткин, А. Л. Янов;
- деятели искусства В. В. Васильев, А. И. Гельман, А. Н. Герасимов, А. С. Демидова, С. С. Говорухин, Л. С. Донец, А. Г. Зархи, С. Я. Кулиш, К. А. Лаврентьев, В. С. Лановой, И. Ф. Масленников, В. В. Меньшов, Ю. Н. Назаров, О. А. Никич, Ю. Н. Озеров, Г. И. Полока, М. Н. Ромадин, Д. Худоназаров, М. М. Хуциев, Е. В. Цимбал, Г. Н. Чухрай;
- литераторы Л. А. Анненский, Ю. Л. Болдырев, В. К. Буковский, Д. Л. Быков, М. И. Веллер, А. А. Кабаков, В. Н. Курицын, А. Н. Латынина, Ю. Л. Латынина, В. П. Лебедев, А. С. Салуцкий;
- политики М. С. Горбачёв, Ю. Ю. Болдырев, Г. Э. Бурбулис, А. Г. Дугин, В. В. Жириновский, Г. А. Зюганов, В. П. Лукин, А. И. Подберёзкин, В. А. Рыжков, Г. А. Сатаров, А. С. Черняев, И. М. Хакамада, Г. Х. Шахназаров, Г. А. Явлинский, А. Н. Яковлев;
- политологи О. В. Гаман, И. М. Клямкин, С. Е. Кургинян, С. А. Марков, А. М. Мигранян, В. Ю. Милитарев, И. А. Михайлов, Г. Г. Пирогов, В. Л. Цымбурский;
- социологи Б. А. Грушин, Д. Б. Дондурей, А. Г. Здравомыслов, О. М. Здравомыслова, М. В. Масарский;
- филологи И. И. Виноградов, Г. Д. Гачев, В. В. Кожинов, В. С. Непомнящий, П. В. Палиевский, Л. И. Сараскина, А. П. Чудаков;
- философы Р. Г. Апресян, В. Г. Арсланов, Ю. М. Бородай, Г. Г. Водолазов, П. П. Гайденко, Д. Е. Галковский, А. А. Гусейнов, Ю. Н. Давыдов, А. А. Зиновьев, А. Ф. Зотов, К. М. Кантор, А. А. Кара-Мурза, С. Г. Кара-Мурза, Ж. Келле, В. А. Лекторский, В. М. Межуев, Л. Н. Митрохин, Н. Ф. Овчинников, А. П. Огурцов, А. С. Панарин, Ю. К. Плетников, В. А. Подорога, Г. С. Померанц, В. Л. Рабинович, К. А. Свасьян, В. С. Семёнов, Б. Ф. Славин, В. П. Терин, Э. Ю. Соловьёв, В. С. Стёпин, В. И. Толстых, В. Г. Федотова, Д. Е. Фурман, В. Ю. Царёв, А. С. Ципко, П. Г. Щедровицкий;
- экономисты А. Р. Белоусов, А. В. Бузгалин, С. Ю. Глазьев, В. И. Данилов-Данильян, А. И. Калганов, С. А. Магарил, Ю. В. Яковец.
Клуб «Свободное слово» сотрудничал с Горбачёв-Фондом, много лет финансовую поддержку ему оказывали [www.shkp.ru/ Школа культурной политики (ШКП)] и Российский гуманитарный научный фонд.
Публикации Клуба
Отдельные издания:
- «Драма советской философии. Эвальд Васильевич Ильенков» (книга-диалог). М.: Изд. ИФ РАН, 1997
- «Марксизм: PRO и CONTRA» (на основе дискуссии в Клубе «Свободное слово»). М.: Республика", 1997
- «Перестройка. Десять лет спустя». М.: Изд. «Апрель-85», 1995
- «Перестройка. Двадцать лет спустя». М.:"Русский путь", 2005
- «Россия в глобализующемся мире» (совместное заседание Клуба «Свободное слово» и Горбачев-фонда). М.: «Апрель-1995», 1997
- «Свободное слово. Интеллектуальная хроника десятилетия: 1985—1995». М.: 1996, Изд. «Школа культурной политики»
- «Свободное слово. Интеллектуальная хроника: 1995—1997». М.: Изд. «Школа культурной политики»,1997
- «Свободное слово. Интеллектуальная хроника: 1998—1999». М.: Изд. ИФ РАН, 2000
- «Свободное слово. Интеллектуальная хроника: 2000». М.: Изд. ИФ РАН, 2001
- «Свободное слово. Интеллектуальная хроника событий». Альманах 2001. М.: Прогресс-традиция, 2002
- «Свободное слово. Интеллектуальная хроника событий». Альманах 2002. М.: Прогресс-традиция, 2003
- «Свободное слово. Интеллектуальная хроника событий». Альманах 2003. М.: Прогресс-традиция, 2005
- «Свободное слово. Интеллектуальная хроника событий». Альманах 2004—2005. М.: Русский путь, 2005
- «Свободное слово. Интеллектуальная хроника событий». Альманах 2005—2006. М.: Русский путь, 2006
Периодика:
- «Вишнёвый сад: рубить или не рубить?», «Новая жизнь» № 1 (18) октябрь 2003
- «В поисках властителей дум», «Литературная газета» № 43 23-29 сентября 2002
- «Добро и зло массовой культуры», «Литературная Газета» № 19-80 21-27 мая 2003
- «Есть ли альтернатива президенту Путину?», «Родная газета» 30 января 2004
- «Есть ли альтернатива президенту Путину?», «Элита России» февраль 2004
- «Культура и государство. Власть и культура», «Политжурнал» № 22(25) 28 июля 2004
- «К вопросу о том, чем отличается свобода творчества художника от вседозволенности и беспредела», «Литературная газета» № 12-13 30 марта- 4 апреля 2005
- «Как управлять?», «Литературная Газета» 2 июля 2003
- «Мы будем рядом с западом, но как самостоятельный центр», «Россия» 27 декабря 2001-9 января 2002
- «Россия и русские. Как живется русским в России», «Родная газета» 23 июля 2004
Напишите отзыв о статье "Свободное слово (клуб)"
Ссылки
- [iph.ras.ru/slovo.htm Институт философии Российской Академии наук]
- [www.lgz.ru/article/id=2140&top=&ui=1224585271828&r «Литературная газета»]
- [web.archive.org/web/20030515183622/www.netda.ru/slovo/index.htm Сайт «Свободного слова»]
- [slovo.netda.ru/ Информационное агентство НЕТДА]
Отрывок, характеризующий Свободное слово (клуб)
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
