Свободный университет Берлина

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Свободный университет.
Freie Universität Berlin (Свободный университет Берлин)
(FU Berlin, FUB)
Оригинальное название

Freie Universität Berlin

Международное название

Freie Universität Berlin

Девиз

латы́нь: "Veritas, Iustitia, Libertas" (Истина, Справедливость, Свобода)

Год основания

1948

Тип

Государственный

Президент

Петер-Андрэ Альт

Студенты

34.518 (зимний семестр 2013/2014)

Докторантура

4.410

Профессора

336 + 94 (младший профессор)

Расположение

Берлин, Германия

Кампус

цикл, 1.8km2

Сайт

[www.fu-berlin.de www.fu-berlin.de]

Координаты: 52°27′11″ с. ш. 13°17′26″ в. д. / 52.45306° с. ш. 13.29056° в. д. / 52.45306; 13.29056 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.45306&mlon=13.29056&zoom=17 (O)] (Я)К:Учебные заведения, основанные в 1948 году

Свободный университет Берлина (нем. Freie Universitat Berlin, сокр. FU Berlin и реже FUB) — один из четырёх университетов Берлина, по количеству студентов является крупнейшим университетом столицы Германии, незначительно опережая Берлинский университет имени Гумбольдта. Основан в 1948 году и расположен в берлинском районе Далем. Является одним из важнейших центров образования и науки Германии[1] в таких областях знаний, как гуманитарные, социальные и естественные науки.

Вместе с 10 другими университетами, Свободный университет Берлина входит в список ведущих высших учебных заведений Германии[2], составленный Федеральным правительством Германии.





История

Свободный университет был учреждён 4 декабря 1948 года в разделённом на оккупационные секторы послевоенном Берлине. Берлинский университет, основанный в 1809 году, оказался в советском секторе оккупации германской столицы и возобновил свою работу с разрешения Советской военной администрации в Германии в 1946 году. Политические разногласия между бывшими союзниками по коалиции проявились и в системе высшего образования. На фоне студенческих волнений в конце апреля 1948 года глава американской военной администрации в Берлине Люсиус Клей распорядился об изыскании возможностей для открытия нового университета в Западном Берлине. В начале июня 1948 года был создан студенческий комитет, занявшийся подготовительной работой по созданию свободного университета, который в своём манифесте «Призыв к учреждению Свободного университета Берлина» обратился к общественности за поддержкой.

На фоне начавшейся блокады Берлина муниципалитет Большого Берлина дал своё согласие на создание свободного университета с тем, чтобы учебный процесс начался с зимнего семестра 1948—1949 года. Против учреждения Свободного университета протестовали студенты в советской зоне оккупации, а Германская Демократическая Республика официально именовала университет Западного Берлина вплоть до самого падения Берлинской стены не иначе как «так называемым Свободным университетом». Новый университет получил статус субъекта публичного права с обширными правами самоуправления и подчинялся попечительскому совету, а не напрямую государству. В этот наблюдательный орган входили шесть представителей земли Берлин, а также три представителя университета. Кроме того, в работе попечительского совета, как и в других органах академического самоуправления участвовали и студенты. Устав Свободного университета учёл все ошибки государственного влияния на старый Берлинский университет и гарантировал дистанцию между учебным заведением и государством и независимость академического образования и науки. Исключительно широкие для того времени полномочия управления, предоставленные студенчеству, были обусловлены той активной ролью, которое оно сыграло в создании Свободного университета. Эти нововведения в системе университетского образования оставались уникальными вплоть до 70-х годов, когда такая модель взаимоотношений получила название «берлинской». Занятия в Свободном университете начались 15 ноября 1948 года в зданиях Общества кайзера Вильгельма в Далеме. Официальное мероприятие по поводу открытия нового университета состоялось лишь 4 декабря 1948 года в берлинском кинотеатре «Titania-Palast», который оказался самым крупным залом в американском секторе послевоенного Берлина. Первым ректором Свободного университета стал историк Фридрих Майнекке. На торжественной церемонии помимо учёных, студентов, политиков, избранного обер-бургомистра Берлина и председателя учредительного комитета университета Эрнста Рейтера, действующего обер-бургомистра Луизы Шрёдер и коменданта американского сектора оккупации Фрэнка Л. Хоули также присутствовали представители американских университетов Принстона и Йеля, среди которых был и писатель Торнтон Уайльдер.

Цели Свободного университета отражены в его девизе, латинском изречении лат. Veritas – Iustitia – Libertas («Правда, Справедливость, Свобода»).

Известные профессора и студенты

Напишите отзыв о статье "Свободный университет Берлина"

Примечания

  1. ↑ [dw.de/p/K36b Знакомьтесь - немецкие университеты в рейтинге лучших вузов мира The Times]. Deutsche Welle. Проверено Апрель 20, 2014.
  2. ↑ [dw.de/p/11Hyn Свободный университет Берлина: элитный вуз с мировыми связями]. Deutsche Welle. Проверено Апрель 20, 2014.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Свободный университет Берлина

Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Свободный_университет_Берлина&oldid=81108082»