Связанные насмерть

Связанные насмерть
Dead Ringers
Жанр	драма
Режиссёр	Дэвид Кроненберг
Продюсер	Марк Бойман, Дэвид Кроненберг
Автор сценария	Дэвид Кроненберг, Норман Снайдер
В главных ролях	Джереми Айронс, Женевьев Бюжольд
Оператор	Питер Сушицки
Композитор	Говард Шор
Кинокомпания	Carlton International
Длительность	115 мин.
Страна	Канада
Год	1988
IMDb	ID 0094964
Выход фильма «Связанные насмерть» (оригинальное название — Dead Ringers)

К:Фильмы 1988 года

«Связанные насмерть» (также «Намертво связанные»; англ. Dead Ringers) — триллер канадского режиссёра Дэвида Кроненберга. Гран-При Международного фестиваля фантастического кино в Авориазе.

Сюжет

Братья-близнецы Эллиот и Беверли Мэнтл совместно оперируют в очень успешной гинекологической клинике. Эллиот, более уверенный в себе и циничный, делает карьеру на основе исследований застенчивого и пассивного Беверли. Когда Эллиот соблазняет пациенток и устаёт от них, женщины «переходят» к Беверли, не замечая подмены.

В клинику обращается актриса Клэр Ниво. Выясняется, что у неё «три шейки матки» и она вряд ли способна забеременеть. Эллиот соблазняет Клэр, а затем заставляет Беверли переспать с ней. Однако Беверли привязывается к Клэр, что нарушает равновесие между близнецами. К тому же Клэр злоупотребляет медикаментами, а Беверли втягивается и начинает добывать медикаменты, пользуясь служебным положением. Когда Клэр узнаёт о подмене, между ней и братьями происходит бурная сцена в ресторане, но потом её отношения с Беверли возобновляются. Беверли начинают сниться кошмары, в которых они с братом соединены на уровне живота, как сиамские близнецы.

Клэр уезжает на съёмки на 10 недель. Это загоняет Беверли в клиническую депрессию, злоупотребление медикаментами усугубляется. Он начинает представлять женщин-мутантов с ненормальными гениталиями и заказывает художнику-металлургу набор причудливых гинекологических инструментов. После того как Беверли ранит одним из этих инструментов пациентку на операции, братьев немедленно отстраняют от практики и отправляют в административный отпуск.

Эллиот понимает: он связан с Беверли настолько, что если тот погибнет, он последует за ним. Эллиот запирает брата в клинике и сам принимает медикаменты, чтобы «синхронизировать их кровотоки». Клэр возвращается и зовёт Беверли к себе. Беверли выбирается из клиники с помощью сторожа, по дороге к Клэр обнаруживает в витрине металлурга дубликаты своих инструментов и похищает их. За неделю у Клэр он приходит в себя и очень удивляется, что Эллиот не ищет его. Он возвращается в клинику с инструментами, сказав Клэр, что они предназначены для разделения сиамских близнецов.

Клиника захламлена, везде валяются медикаменты, а Эллиот в состоянии интоксикации: близнецы поменялись местами. В невменяемом состоянии они празднуют «день рождения», и Беверли проводит своими инструментами «операцию по разделению близнецов», вспарывая Эллиоту живот. На следующее утро он выходит из клиники, звонит Клэр, но не отвечает на вопрос «Кто это?», возвращается в клинику и умирает в объятиях мёртвого Эллиота.

В ролях

• Джереми Айронс — Беверли Мэнтл / Эллиот Мэнтл
• Женевьев Бюжольд — Клэр Ниво
• Хайди фон Паллеске — Кэри
• Барбара Гордон — Данута
• Ширли Дуглас — Лора
• Стивен Лэк — Андерс Уоллек
• Джилл Хеннесси — Мимзи
• Жаклин Хеннесси — Корал

Производство

Прототипом близнецов Мэнтл послужили братья Стюарт и Cирил Маркус: их обнаружили мёртвыми в манхэттенской квартире Сирила. История Маркусов излагается в новелле «Близнецы» (Twins, 1977) Бари Вуда и Джека Гисланда, положенной в основу сценария.

Рабочее название фильма — «Gemini» (англ. «близнецы»). Студия не одобрила его и изменила на «Twins», однако Айван Райтман, продюсировавший два ранних фильма Кроненберга, уговорил режиссёра продать ему права на использование этого названия. В итоге название «Близнецы» получила картина Райтмана.

Роберт Де Ниро отказался от роли близнецов Мэнтл, сославшись на то, что ему некомфортно играть гинеколога; также от роли отказался Уильям Хёрт. Вторым вариантом Кроненберга на роль Клэр была Марго Киддер; примечательно, что она играла разделённых сиамских близнецов в фильме Брайана Де Пальмы «Сёстры».

Изначально у Джереми Айронса было два отдельных гардероба и гримёрки, которые он использовал в зависимости от того, которого из близнецов играет в данный момент; но вскоре он осознал, что «вся суть истории в том, что иногда нужно сомневаться, кто есть кто», после чего перемешал предметы гардероба и стал использовать одну гримёрку.

Кадры, где оба близнеца появляются на экране вместе, — один из первых результатов применения компьютерной технологии moving-matte.

Журнал Premiere включил «Dead Ringers» в список «25 самых опасных фильмов».

Призы

• 1989 — Гран-При в разделе «фантастических фильмов» на Международном фестивале фантастического кино в Авориазе
• 1989 — приз за исполнение лучшей мужской роли (Джереми Айронс) на Международном фестивале фантастического кино Fantasporto

Ссылки

• «Связанные насмерть» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v12719 Связанные насмерть] (англ.) на сайте allmovie
• [www.rottentomatoes.com/m/dead_ringers/ Связанные насмерть] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes

Отрывок, характеризующий Связанные насмерть

«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.