Связь в КНДР

Связь в КНДР (кор. 조선민주주의인민공화국의 통신) — все службы связи, работающие на территории КНДР. Из-за проведения изоляционистской политики в КНДР, её граждане не могут пользоваться Интернетом.

Телефонная связь

Большинство телефонных аппаратов установлено в государственных службах, коллективных хозяйствах, на предприятиях, принадлежащих государству, а в индивидуальном пользовании — всего 10 %. К 1970 году только в Пхеньяне, Синыйджу, Хамхыне и Хесане имелись службы автоматического переключения. Первые общественные телефонные будки появились около 1990 года в Пхеньяне. В середине 1990-х годов автоматизированная система обмена базировалась на системе E-10A — производства совместного предприятия компании Alcatel в КНР, которая была установлена в Пхеньяне. В 1997 году в Пхеньяне и других 70 населённых пунктах ручная система переключения была заменена автоматизированной. В 2000 году пресса КНДР заявила о том, что порт Нампхо и провинция Пхёнан-Пукто были соединены с центром посредством волоконно-оптического кабеля.

Международная связь

Международная связь в КНДР представляет собой сеть, которая соединяет Пхеньян с Пекином и Москвой, а Чхонджин с Владивостоком. Связь с Южной Кореей была установлена в 2000 году. В мае 2006 года министерство связи КНДР заключило соглашение с компанией ТрансТелеКом о строительстве и совместном использовании волоконно-оптической линии передачи в районе КПП железной дороги Хасан-Туманган. Это первая наземная линия связи между Россией и КНДР. Партнёром TTC в проектировании, строительстве и соединении линии связи с корейской стороны была Корейская компания связи министерства связи КНДР. Эта волоконно-оптическая связь использует технологию SDH уровня STM-1 с возможностью увеличивающейся полосой пропускания. Строительство линии связи завершилось в 2007 году.

С момента присоединения к Интерспутнику в 1984 году, КНДР использовала 22-строчное мультиплексирование с делением частоты и один-единственный 10-строчный канал через носитель для связи с Восточной Европой. А в конце 1989 года служба международных вызовов и сообщений осуществлялась из Гонконга. Научно-измерительный пункт рядом с Пхеньяном поддерживает прямую международную связь, используя Intelsat. Центр спутниковой связи был установлен в Пхеньяне в 1986 году с французской технической поддержкой. В 1990 году было достигнуто соглашение об использовании японских телекоммуникационных спутников. В 1974 году КНДР присоединилась к Всемирному почтовому союзу, но имеет прямое почтовое сообщение только с определёнными странами.

Волоконно-оптическая связь

По договорённости с ПРООН, в апреле 1992 года был построен Пхеньянский волоконно-оптический завод, а первая в стране кабельная волоконно-оптическая сеть, состоящая из 480 ИКМ-линий и 6 автоматических обменных станций из Пхеньяна в Хамхын (300 км), была установлена в сентябре 1995 года. Более того, кампания по всенародной планировке земель и разделению их на зоны, инициированная Ким Чен Иром в провинции Канвондо в мае 1998 года и Пхёнан-Пукто в январе 2000 года, облегчила строительство волоконно-оптических кабелей, которые были проложены десятками тысяч солдат-строителей КНА и провинциальными ударными бригадами, мобилизировавшиеся для принятия участия в проведении крупномасштабных общественных работ для возрождения пахотных земель, опустошённые природными катастрофами в конце 1990-х годов.

Сотовая связь

Первые мобильные телефоны в КНДР появились в ноябре 2002 года, а к ноябрю 2003 года количество их владельцев составило 20 000 человек. Однако 24 мая 2004 года мобильные телефоны в КНДР попали под запрет.

В декабре 2008 года в Пхеньяне был запущен мобильный сервис, принадлежащий египетской компании Orascom Telecom Holding, которая планирует и дальше расширять покрытие мобильной связи на другие регионы страны. Официальное название мобильного сервиса 3G в КНДР — Koryolink, которое является совместным предприятием Orascom Telecom Holding и госкорпорации Почта и Телекоммуникации Кореи (KPTC). Там был большой спрос на услуги мобильного сервиса с момента его запуска. Компания Orascom Telecom Holding сообщила о том, что в декабре 2010 года количество пользователей мобильной связью в КНДР составило 432 000 человек, а на 2015 год, по южнокорейским данным, насчитывало уже 2,8 миллиона человек.

К маю 2011 года 60 % жителей Пхеньяна в возрасте от 20 до 50 лет имели мобильный телефон.

15 июня 2011 года StatCounter.com подтвердил, что некоторые граждане КНДР используют iPhone компании Apple и смартфоны компании Nokia.

По состоянию на ноябрь 2011 года невозможно, используя мобильный телефон, позвонить на мобильные номера КНДР или из неё, а также отсутствует выход в Интернет, но количество владельцев мобильных телефонов стремительно растёт (с 70 000 в 2009 году до 1 миллиона в конце 2011 года). Сеть 3G охватывает 94 % населения страны, но при этом покрывает только 14 % территории КНДР.

С января 2013 года мобильные телефоны перестали изымать у иностранцев на границе при въезде в страну, а с 1 по 28 марта того же года иностранным туристам разрешено пользоваться мобильным Интернетом.

План нумерации мобильных телефонов

• +850 191 — специальная дипломатическая сеть
• +850 192 — Koryolink 3G Network, из них только номера типа +850 192 260 **** имеют выход на иностранный канал.
• +850 193 — SunNet GSM/900 Network (закрыта в 2004 году).

Телевидение

Телевещание в КНДР подчиняется Корейской центральной вещательной системе, находящейся под полным контролем государства и использующейся как инструмент пропаганды Трудовой партии Кореи. Основным телеканалом страны является Корейское центральное телевидение, чей вещательный центр находится в Пхеньяне. КЦТВ имеет региональные ретрансляторы в таких городах, как: Чхонджин, Кэсон, Хэджу, Хамхын и Синыйджу. Также имеются два телеканала, вещающие только в Пхеньяне: "Рённамсан" и "Мансудэ".

Импортированные японские цветные телевизоры имеют местное северокорейское название, хотя производство 48-сантиметровых (19 дюймов) чёрно-белых телевизоров в КНДР осуществляется с 1980 года. По некоторым оценкам, в начале 1990-х годов количество используемых телевизоров составило 250 000 штук.

Радио

Приезжающим в КНДР запрещено привозить с собой радиоприёмники. Как часть правительственной политики информационной блокады, радиоприёмники и телевизоры в КНДР должны быть модифицированы, чтобы принимать сигналы только государственных станций. Эти модифицированные радиоприёмники и телевизоры должны быть зарегистрированы в специальном государственном департаменте. Они также являются предметами случайных проверок. Удаление официальной печати — преследуется по закону. Чтобы приобрести телевизор или радиоприёмник, гражданам КНДР необходимо получить специальное разрешение от властей по месту жительства или работы.

КНДР имеет две вещательные AM-сети: Пхеньянская вещательная станция (Радио Пхеньян) и Корейская центральная вещательная станция, также есть FM-сеть — Пхеньянская вещательная FM-станция. Все три сети имеют станции в крупных городах, которые предлагают слушателям местные программы. Существует также мощный коротковолновый передатчик для зарубежного вещания на нескольких языках.

Официальная правительственная станция — Корейская центральная вещательная станция (КЦВС), которая вещает на корейском языке. В 1997 году количество радиоприёмников составило — 3,36 миллионов штук.

Национальная внутренняя сеть Кванмён

Кванмён доступна в пределах крупных городов КНДР, районов, а также в университетах и крупных промышленных и коммерческих организациях. У Кванмён имеется круглосуточный неограниченный доступ по телефонной линии Dial-Up.

Интернет

Доступ к международному Интернету осуществляется через волоконно-оптический кабель, соединяющий Пхеньян с Даньдунем в Китае через Синыйджу. Первое интернет-кафе в КНДР было открыто в 2002 году на границе с КНР как совместное предприятие с южнокорейской интернет-компанией Hoonnet. Интернет-соединение этих интернет-кафе осуществлялось через линии в Китае. В 2007 году Министерство общественной безопасности страны распорядилось об их закрытии. Иностранные посетители могут подключать свои компьютеры к Интернету через международные телефонные линии, доступные в нескольких гостиницах Пхеньяна. В 2005 году было открыто несколько интернет-кафе в Пхеньяне, где интернет-соединение осуществляется не через китайские линии, а через северокорейскую спутниковую связь. Всё содержимое Интернета подвергается серьёзной фильтрации, которую осуществляют правительственные агентства КНДР. В 2003 году совместное предприятие KCC Europe между предпринимателем Яном Хольтерманом из Берлина и правительством КНДР обеспечило коммерческие интернет-услуги в стране. Интернет-соединение было установлено через спутниковую связь из КНДР на сервер, находящийся в Германии. Эта связь была прервана потребностью в интернет-провайдере в Китае.

KCC Europe управляет .kp — код страны национального домена верхнего уровня КНДР из Берлина, где размещены многие официальные сайты КНДР, включая Naenara.

Доступ к иностранным СМИ

«Тихое открытие: северокорейцы в изменяющейся информационной среде» (анг. «A Quiet Opening: North Koreans in a Changing Media Environment») — исследование, проводимое Intermedia по заказу государственного департамента США, выпущенное в свет 10 мая 2012 года, в котором говорится, что, несмотря на крайне жёсткое регулирование и серьёзные наказания, жители КНДР и часть элиты имеет широкий доступ к новостным и прочим источникам информации, находящиеся за пределами государственных СМИ. Хотя доступ в Интернет строго контролируется государством, радио и материалы на DVD хорошо доступны, а в приграничной зоне и телевидение .

См. также

• Корейский компьютерный центр
• Пхеньянская телебашня
• Цензура в КНДР
• Пропаганда в КНДР

Ссылки

• [bbs.keyhole.com/ubb/ubbthreads.php?ubb=showflat&Number=165472#Post165472 North Korea Uncovered], (North Korea Google Earth)

Отрывок, характеризующий Связь в КНДР

– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.