Святая Анна (фестиваль)

«Святая Анна» — ежегодный фестиваль студенческих и дебютных фильмов. Проходит в Москве с 1994 года.

История

Фестиваль был организован в 1993 году компанией «Эй-Би-Эй».

Основатель и президент фестиваля до 2008 года — Борис Айрапетян, режиссёр и продюсер. Символ фестиваля — образ Святой Анны с картины Леонардо Да Винчи «Дева и младенец со святой Анной», выражающий проявление заботы и внимания к творчеству молодых, чьи дебютные работы смогут со временем обнаружить и утвердить раскрывающийся талант.

Первый фестиваль открылся 19 марта 1994 года как конкурс студенческих фильмов. В дальнейшем по традиции 19 марта стало официальной ежегодной датой закрытия фестиваля.

С 2000 по 2004 год организацией фестиваля занималась кинокомпания «Интерфест». Директором фестиваля являлся продюсер Ренат Давлетьяров.

С 2009 года Президентом фестиваля стал актер Михаил Пореченков.

С 2009 года фестиваль проводит компания «Центрфест». Генеральный директор — Елена Цуканова.

Святая Анна — 2010

В рамках фестиваля «Святая Анна — 2010» были проведены мастер-классы Никиты Михалкова, драматурга Юрия Арабова, продюсера Игоря Толстунова, актера Сергея Гармаша, режиссёра Владимира Грамматикова. Александр Митта организовал практический семинар «Идея. Как с ней работать в сценарии и фильме».

См. также

• Короткометражное кино
• Документальное кино
• ВКСР
• ВГИК

Ссылки

• [www.centerfest.ru/svanna Официальный сайт фестиваля «Святая Анна»]

Отрывок, характеризующий Святая Анна (фестиваль)

Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.