Святая Приска

Святая Приска (Присцилла, ум. I век, Рим) — раннехристианская мученица и святая.

По преданию, тринадцатилетняя девушка уверовала во Христа. Согласно «Житию Святых», Приска была обезглавлена и погребена при императоре Клавдии (41-54 года), позднее её мощи были перенесены на холм Авентин.

Её имя носит одна из самых ранних христианских церквей в Риме (IV век) Санта-Приска на холме Авентин, однако от прежней постройки почти ничего не сохранилось. Римский поместный собор в 595 году провозглашает её святой. Изображалась с мечом и пальмовой ветвью, с одним или с двумя львами, которые, согласно легенде, пощадили её в амфитеатре.

В честь святой Приски назван астероид (997) Приска открытый в 1923 году.

Литература

• Angela Cerinotti, Santi e Beati di ieri e di oggi, Verona, Demetra, 1999. ISBN 88-440-1316-9

Ссылки

• [www.bbkl.de/p/priska_v_r.shtml Святая Приска] (нем.)

См. также

• Приска — супруга римского императора Диоклетиана.

Отрывок, характеризующий Святая Приска

– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.