Святая великая княгиня Ольга
| |
| Н. А. Бруни | |
| Святая великая княгиня Ольга. 1901 | |
| Холст, масло. 40 × 40 см | |
| Русский музей, Санкт-Петербург | |
«Святая великая княгиня Ольга» — подготовительный рисунок (картина) для мозаики храма Воскресения Христова (Спас на Крови) в Санкт-Петербурге, выполненный русским художником Николаем Александровичем Бруни в 1901 году.
Иконы в царских вратах храма отчеканены из серебра на фабрике Хлебникова и исполнены из мозаики по эскизам Н. А. Бруни в мастерской Фроловых[1].
Кроме того, на пилоне храма находится мозаика «Святые князь Владимир и княгиня Ольга», автором которой стал Н. П. Шаховской[2].
Бруни не был единственным, кто обратился к образу княгини Ольги на рубеже XIX—XX веков. В то время повсеместным было романтическое увлечение древнерусской историей. Изображение Ольги встречается в работах многих известных мастеров, включая Виктора Михайловича Васнецова, Михаила Васильевича Нестерова и Николая Константиновича Рериха. Н. А. Бруни в отличие от других художников того периода, часто привносивших в образ княгини Ольги стилевую утончённость модерна, был более консервативен и придерживался традиционных академических форм[3].
Напишите отзыв о статье "Святая великая княгиня Ольга"
Примечания
- ↑ [www.gotospb.ru/spas_na_krovi.html Собор Воскресения Христова (Спас на Крови)] // Gotospb.Ru.
- ↑ [www.spas-na-krovi.ru/plan/ Спас на Крови. Схема расположения мозаик]
- ↑ Герои и злодеи русской истории в искусстве XVIII—XX веков. — СПб.: Государственный Русский музей, 2010. — С. 60. — 256 с. — ISBN 978-5-93332-355-6.
Отрывок, характеризующий Святая великая княгиня Ольга
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
