Святополк Изяславич

Святополк Изяславич<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">В. П. Верещагин. «Великий Князь Святополк Михаил. 1093-1112 г.» 1896 г.</td></tr>
Князь полоцкий
1069 — 1071
Предшественник:	Мстислав Изяславич
Преемник:	Всеслав Брячиславич Вещий
Князь новгородский
1078 — 1088
Предшественник:	Глеб Святославич
Преемник:	Мстислав Владимирович Великий
Князь туровский
1088 — 1093
Предшественник:	Ярополк Изяславич
Преемник:	Вячеслав Ярополкович
Великий князь Киевский
1093 — 1113
Предшественник:	Всеволод Ярославич
Преемник:	Владимир Всеволодович Мономах
Рождение:	8 ноября 1050(1050-11-08)
Смерть:	16 апреля 1113(1113-04-16) (62 года) Вышгород
Род:	Рюриковичи
Отец:	Изяслав Ярославич

Святопо́лк (Михаи́л) Изясла́вич (8 ноября 1050 — 16 апреля 1113) — князь полоцкий (1069—1071), новгородский (1078—1088), туровский (1088—1093), великий князь киевский (1093—1113). Сын великого князя киевского Изяслава Ярославича (возможно незаконорожденный).

Биография

В 1069 году отец посадил Святополка в Полоцке на место умершего Мстислава. В 1071 году Всеслав Брячиславич, прежний князь Полоцкий, вернул себе волость. Можно предположить, что следующие два года Святополк провёл с отцом в Киеве, а потом разделил его изгнание. Уже после возвращения Изяслава в Киев зимой 1078 года Святополк ходил вместе с Владимиром Мономахом к Полоцку и сжёг его посады, а затем занял место убитого в Заволочье Глеба Святославича в Новгороде. В 1088 году перешёл в Туров, часть вотчины убитого Ярополка Изяславича, уступив место в Новгороде внуку Всеволода Ярославича, Мстиславу.

Великое княжение

После смерти великого князя Всеволода Ярославича (1093) его сын Владимир Мономах, первым оказавшийся у гроба умершего князя, решил не пытаться занять престол, чтобы избежать борьбы со Святополком. Святополк приехал из Турова, где до этого княжил, 24 апреля.

Узнавшие о смерти киевского князя половцы вторглись на Русь и направили к Святополку послов. Святополк захватил их, посоветовавшись лишь с младшими дружинниками, пришедшими с ним из Турова, не прибегая к советам киевских бояр, и вывел войска им навстречу на р. Стугну вместе с Владимиром Мономахом и его братом Ростиславом. Владимир советовал разместиться за водной преградой и выиграть время (Пока за рекою стоим, грозной силой, заключим мир с ними), но Святополк настоял на переправе через Стугну. В битве на Стугне 26 мая русские потерпели жестокое поражение, многие утонули в реке во время бегства, в том числе Ростислав Всеволодович. Святополк уже только киевскими силами вышел навстречу врагам и 23 июля сразился с ними на Желани, снова проиграл, но затем вместе с Мономахом ещё раз бился с половцами у Халепа. Итог сражения неизвестен, но после него в 1094 году заключил мир с половцами и взял в жёны дочь половецкого хана Тугоркана.

В 1096 году Святополк помогал Владимиру Мономаху в его борьбе против Олега Святославича. Совместными усилиями Олег был изгнан из Чернигова и Стародуба. Воспользовавшись отсутствием основных русских сил у южных границ, Боняк со множеством половцев атаковал земли вокруг Киева и сжёг княжеский двор в Берестове, Куря сжёг Устье на левобережье Днепра, затем Тугоркан 30 мая осадил Переяславль. 19 июля Святополк и Владимир разгромили его на Трубеже, погибли сам хан, его сын и многие другие ханы. 20 июля хан Боняк во второй раз пришёл к Киеву и сжёг всю низину и предгорье. После половцы бросились на киевские монастыри — Стефанов, Германов и Печорский — и, разграбив их, ушли обратно в степь.

В 1096—1097 годах завершилась ожесточённая борьба на востоке Руси между Олегом Святославичем и Владимиром Мономахом, за которого сражались новгородцы во главе с его старшим сыном Мстиславом и половцы. Любечский съезд в 1097 году вернул Святославичам наследство их отца и закрепил остальные земли за их текущими владельцами. Таким образом, непосредственная власть Святополка продолжала ограничиваться Киевом и Туровом.

Междоусобица на западе Руси началась почти сразу после Любечского съезда с ослепления Василька Ростиславича теребовльского Давыдом Игоревичем волынским. Когда Давыд и Олег Святославичи и Владимир Мономах собрались на съезд в Городце и потребовали от Святополка наказать Давыда, Святополк едва не лишился киевского престола (1098). Выгнав же Давыда с Волыни, Святополк попытался овладеть и землями Ростиславичей, но безуспешно: его войска были разбиты на Рожном поле, а его союзник, венгерский король Кальман I Книжник — в сражении на Вагре (1099). По решению съезда в Уветичах Святополк получил Волынь, Давыд — Дорогобуж. Вскоре в киевской тюрьме умер родной племянник Святополка Ярослав Ярополчич, попытавшийся претендовать на какие-то владения на Волыни.

В 1102 году Святополк захотел отправить на княжение в Новгород своего сына Ярослава, что соответствовало бы сложившейся двухвековой традиции. Однако новгородцы не согласились проводить Мстислава Владимировича и ответили Святополку: если у твоего сына две головы, отправляй его к нам.

В 1104 году произошёл последний за период правления Святополка внутриполитический инцидент: киевский воевода Путята Вышатич, Ярополк Владимирович, Олег Святославич и Давыд Всеславич ходили на Глеба Всеславича минского.

Весной 1103 года Святополк и Владимир собрались на совет в Долобске, где было принято беспрецедентное решение о первом походе против половцев в степь, ставшим первым в целой серии походов, переломивших ход русско-половецкого противостояния и перенёсших его на территорию степей. В 1103 году половцы были разгромлены на Сутени, в 1107 году были разбиты Боняк и Шарукан на Суле, в 1111 году Святополк, Давыд и Владимир вторглись в земли верховий Донца, взяли города Шарукань и Сугров, а затем разгромили половцев на Салнице.

Смерть

После Пасхи 1113 года Святополк по одной версии был отравлен, по другой разболелся и скончался 16 апреля. Дружина и бояре оплакали его и погребли в церкви св. Михаила в Киеве.

Татищев так характеризует Святополка:

Сей князь был ростом высок, сух, волосы черноватые и прямые, борода долгая, зрение острое. Читатель был книг и вельми памятлив… К войне не был охотник и хоть на кого скоро сердился, скоро и запамятовал. При том был восьми сребролюбив и скуп.

Святополк умер в Вышгороде и был похоронен в киевской церкви святого Михаила. После его смерти в Киеве произошло народное восстание, в ходе которого были ограблены дома должностных лиц и ростовщиков.

В «Слове о полку Игореве»

С такой же Каялы и Святополк бережно повез отца своего между венгерскими иноходцами к святой Софии, к Киеву. Тогда при Олеге Гориславиче сеялись и прорастали усобицы, гибло достояние Даждь-Божьих внуков, в княжеских распрях век людской сокращался. Тогда на Русской земле редко пахари покрикивали, но часто вороны граяли, трупы между собой деля, а галки по-своему говорили, собираясь лететь на поживу.

Мать Святополка

Согласно традиционной точке зрения, матерью Святополка является законная жена Изяслава Ярославича Гертруда Польская. По реконструкции В. Л. Янина, она перекрестилась в православие, получив имя Елизавета (Олисава), и умерла в 1108 году. Эта точка зрения была оспорена А. В. Назаренко. Назаренко обращает внимание на кодекс Гертруды, в котором Гертруда называет брата Святополка Ярополка unicus filius meus, то есть своим единственным сыном. Кроме того, признание Святополка законнорождённым делает неканоническими согласно церковному праву браки детей Святополка с родственниками Гертруды. К тому же, можно предполагать, что на Руси Гертруду называли Еленой, а не Елизаветой. В кодексе содержатся 90 молитв, вероятно, записанных самой Гертурдой, но примерно в 1086 году Гертруда прекращает записывать молитвы, что может свидетельствовать о том, что она вскорости после этой даты скончалась.

Тем не менее, позиция Назаренко не является общепризнанной. Гертруда могла называть Ярополка единственным в переносном смысле (уникальный, самый любимый). А неканонические браки все же иногда разрешались церковью (таким был брак Сбыславы Святополковны и Болеслава Кривоустого, но в источниках специально оговорено, что разрешение на именно этот брак было получено у папы римского). Аргументом против позиции Назаренко служит упоминание в летописи и граффити Софийского собора матери Святополка как русской княгини, что невозможно, будь она простой наложницей. Впрочем, обе записи были сделаны в то время, когда Святополк был великим князем киевским; возможно, из уважения к великому князю его мать именовали княгиней, а про незаконное происхождение великого князя не упоминали. Обращает на себя внимание и тот факт, что и в кодексе, и в летописи, и в граффити Гертруда и Олисава называются по сыновьям («Ярополча мати» и «Святополча мати»), но не по мужу.

Дискуссию нельзя считать оконченной. Что можно сказать про мать Святополка наверняка, так это то, что звали её Елизаветой (Олисавой) и что умерла она в 1108 году.

Брак и дети

• Первая жена: имя неизвестно. Возможно дочь чешского князя Спытигнева II (согласно А. В. Назаренко). Ранее считалось, что ею была Варвара Комнина. (Об установлении личности см.: Жены Святополка). От этого брака родились:
  • Ярослав (Иоанн) (ок. 1072 — май 1123), князь Владимиро-Волынский 1097, 1100—1118, князь Вышгородский 1100—1118, Туровский 1100—1118
  • Сбыслава (ум. 1111); муж: с 1102 или 1103 Болеслав III Кривоустый (1085—1138), король Польши
  • Предслава; муж: с 1104 Альмош Венгерский (1068—1129), король Хорватии

• Вторая жена: с 1094 Елена, дочь половецкого хана Тугоркана (княжна половецкая Елена Тугоркановна).
  • Брячислав (Павел) (1104—1123), князь Туровский 1118? — 1123
  • Изяслав (ум. 1127), князь Клецкий, князь Туровский 1123

• кроме того, от наложницы Святополк имел ещё одного сына (старшего):
  • Мстислав (ум. 1099), князь Брестский 1093—1097, Новгород-Северский 1095—1097, Владимиро-Волынский 1097—1099

В генеалогических справочниках упоминается дочь Святополка Анна — жена Святоши Давыдовича. У Святоши действительно была жена Анна, но нигде в источниках не упоминается, что она была дочерью Святополка Изяславича, не встречается в литературе и обоснование такой гипотезы.

Кроме того, Святополку приписывают дочь Марию, жену Петра Власта (ум. 1153). Про Марию известно, что она была дочерью русского князя и греческой аристократки. Если принимать существование Варвары Комниной, то Святополк мог быть отцом Марии, но сейчас считается, что Мария была дочерью Олега Святославича и Феофано Музалон.

Предки

Святослав Игоревич, великий князь Киевский

Владимир Святославич, великий князь Киевский

Малуша

Ярослав Владимирович, великий князь Киевский

Рогволод, князь Полоцкий

Рогнеда Рогволодовна, княгиня Киевская

Изяслав Ярославич, великий князь Киевский

Эрик VI, король Швеции

Олаф, король Швеции

Сигрид, королева Швеции, Дании, Норвегии и Англии

Ингегерда, принцесса Швеции

Эстрид, королева Швеции

Святополк Изяславич

Олисава

Литература

• Войтович Л. [litopys.org.ua/dynasty/dyn27.htm Ізяславичі. Турово-пінські князі. Четвертинські. Сокольські] // [litopys.org.ua/dynasty/dyn.htm Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження]. — Львів: Інститут українознавства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966-02-1683-1. (укр.)
• Древняя Русь в свете зарубежных источников./ под редакцией Е. А. Мельниковой. — М.: Логос, 1999.
• Коган В.М., Домбровский-Шалагин В.И. Князь Рюрик и его потомки: Историко-генеалогический свод. — СПб.: «Паритет», 2004. — 688 с. — 3000 экз. — ISBN 5-93437-149-5.
• Н. В—н—в. Полоцкие князья // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Пчелов Е. В. Рюриковичи. История династии. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.
• Родословная книга князей и дворян Российских и выезжих (Бархатная книга)
• Рыжов К. [www.hrono.info/libris/ryzov00.html Все монархи мира. Россия]. — М.: Вече, 1998. — 640 с. — 16 000 экз. — ISBN 5-7838-0268-9.
• Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — Т. [books.google.ru/books?id=UziR6pLM-lEC&printsec=frontcover 2]. — 816 с. — 5000 экз. — ISBN 5-224-02249-5.

Ссылки

• [www.bibliotekar.ru/rus/2-3.htm Повесть временных лет]

Отрывок, характеризующий Святополк Изяславич

– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.