Свято-Успенская Саровская пустынь

Монастырь
Свято-Успенская Саровская пустынь
Саровский мужской монастырь. Колокольня
Страна	Россия
Город	Саров
Конфессия	Православие
Епархия	Нижегородская и Арзамасская
Тип	Мужской
Дата основания	начало XVIII века
Известные насельники	Серафим Саровский
Настоятель	игумен Никон (Ивашков)
Статус	Работает
Сайт	[www.sarov-monastery.org Официальный сайт]

К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статье

Свя́то-Успе́нская Саро́вская пу́стынь — мужской монастырь, основанный в начале XVIII века в городе Сарове на севере Тамбовской губернии в Темниковском уезде (ныне Саров — часть Нижегородской области). Известен как место, где подвизался преподобный Серафим Саровский, почитаемый православный подвижник и святой.

История монастыря

Первым монахом-отшельником, поселившимся на Саровской горе, стал пензенский инок Феодосий, пришедший на «старое городище» в 1664 году и устроивший себе здесь келью. Пожив здесь около шести лет, Феодосий задумал удалиться в Пензу. Около этого времени на «старом городище» поселился монах Герасим из Краснослободского монастыря (по другим данным — Арзамасского Спасского монастыря). Некоторое время оба отшельника жили вместе, однако вскоре Феодосий «отошёл» в Пензу, и Герасим остался один на «старом городище». Прожив здесь более лет, Герасим удалился в Краснослободский монастырь, очевидно, из боязни воров и разбойников, которые стали делать ему «многия пакости» (по версии Леонида Денисова — насельники упросили стать у них строителем), после чего «старое городище» вновь запустело.

Около 1683 года приходили иеромонах Савватий и монах Филарет, из основанного в 1659 году Санаксарского монастыря, но вскоре они вернулись в свой монастырь. «Старое городище» снова обезлюдело.

Основателем Саровской пустыни стал иеромонах Исаакий (в миру Иоанн Фёдоров, сын дьяка села Красного Арзамасского уезда), который по благословению настоятеля оставил Введенский монастырь и вместе с иноком Филаретом Санаксарского монастыря поселился в «старом городище». Вскоре у Исаакия появились сподвижники, и отец Исаакий возбудил ходатайство об учреждении в Сарове иноческой обители.

В 1705 году князь Кугушев, владелец «старого городища», передал отцу Исаакию в дар участок между реками Сатисом и Саровкой для будущей обители. В январе 1706 года митрополит Рязанский Стефан Яворский удовлетворил прошение отца Исаакия об устроении церкви на «старом городище». 28 апреля 1706 года отцом Исаакием был заложен деревянный храм в честь иконы Божией Матери «Живоносный источник». 16 июня 1706 года совершилось освящение нового и первого храма Саровской обители, этот день (29 июня по новому стилю) считается днём основания Саровской пустыни.

В 1731 году, ввиду ослабления сил, первый настоятель обители отец Исаакий (к тому времени ставший иеросхимонахом Иоанном) отказался от настоятельства и избрал себе преемником своего ученика Дорофея.

Из последующих настоятелей особо почитаем был отец Ефрем (Коротков), невинно обвинённый в государственной измене и проведший в ссылке в Орской крепости 16 лет. Оправдан и возвращён в Саровскую пустынь в 1755 году. Во время голода 1775 года отец Ефрем, будучи настоятелем монастыря, распорядился отворить монастырские житницы, чтобы помочь нуждающимся мирянам.

Ещё при жизни старец Ефрем избрал себе преемника, иеромонаха отца Пахомия. Именно во времена настоятельства отца Пахомия в Саров прибыл Прохор Мошнин, будущий отец Серафим Саровский.

В 1897 году началось строительства храма над кельей Серафима Саровского. Автором проекта стал архитектор А. С. Каминский. После прославления преподобного старца в 1903 году храм был освящен митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Антонием.

В 1906 году Саровская пустынь отметила 200-летний юбилей своего существования. На празднование юбилея съехалось множество гостей. Саровская пустынь превратилась в общепризнанную святыню России.

После революции 1917 года хозяйство Саровского монастыря было разорено, святыни — осквернены. К концу 1925 года было принято решение о закрытии монастыря, а в марте 1927 года было принято правительственное решение о ликвидации Саровского монастыря. Имущество монастыря вместе со строениями было передано в ведение Нижегородского управления НКВД.

На базе Саровского монастыря в 1927 году была создана детская трудовая коммуна. В ноябре 1931 года трудовая коммуна был закрыта. После неё в посёлке была организована исправительная трудовая колония для подростков и взрослых заключённых. В ноябре 1938 года эта колония также была закрыта.

Духовное возрождение Сарова

26 сентября 1989 года Саров впервые посетил Архиепископ Нижегородский и Арзамасский Николай (Кутепов), который отслужил молебен с акафистом преподобному Серафиму Саровскому на дальней пустынке.

В 1990 в Сарове был организован православный приход.

Летом 1991 организованный годом ранее приход был зарегистрирован.

В ноябре 1990 года произошло второе обретение мощей преподобного Серафима Саровского в Музее атеизма и религии в Санкт-Петербурге. 11 января 1991 года состоялось официальная передача мощей Русской Православной Церкви. 30 июля святые мощи отца Серафима были перенесены в Дивеево.

2 августа 1991 город впервые посетил Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II.

В марте 1992 в город прибыл первый священник, иерей Владимир Алясов. 25 апреля 1992 в пасхальную ночь состоялась первая Божественная Литургия.

В феврале 1993 митрополит Николай освятил Храм Всех Святых, годом ранее переданный из ведения Ядерного Центра приходу, отремонтированный и восстановленный; при храме заработала воскресная школа и православные курсы для взрослых.

В 1992 и 1993 Патриарх Алексий II посещал Саров в дни праздника Серафима Саровского.

17 мая 1997 года на колокольне были установлены колокола, выполненные по расчетам одной из лабораторий ВНИИЭФ.

В 1998 Федеральным ядерным центром было принято решение о передаче здания Храма Иоанна Предтечи приходу. Летом 1999 такая передача состоялась.

В июле — августе 2003 года в Сарове прошли торжества по случаю 100-летия канонизации Серафима Саровского, которым предшествовала значительная подготовка. 13 июля 2003 года на колокольню установлен крест. 30 июля 2003 г. Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II был вновь освящен храм св. прп. Серафима Саровского. В эти же дни Саров посетил Президент России В. В. Путин.

В 2005 году высказывалась возможность восстановления монастыря.

17 июля 2006 года Священным Синодом принято решение об открытии монастыря. 30 июля Святейший Патриарх Алексей II совершил чин Великого освящения восстановленного храма во имя Усекновения главы святого Иоанна Предтечи. Восстановленный храм стал седьмым действующим храмом в Сарове.

27 июля 2009 года наместником назначен архимандрит Кирилл (Покровский), благочинный Варнавинского и Уренского округов. К этому времени в монастыре проживало семь монахов и три послушника.

7 сентября монастырю передано здание северного келейного корпуса, в котором в последнее время находилась Детская школа искусств. В этом здании планируется разместить духовно-просветительский центр, а несколько комнат выделено для детской студии «Родничок» при православном творческом объединении «МіР».

9 сентября 2009 г. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетил Дальнюю и Ближнюю пустыньки, Церковь Иоанна Предтечи, подземный Храм Антония и Феодосия Печерских, место захоронения преподобного Серафима Саровского и Храм Серафима Саровского. Патриарх Кирилл подарил Храму Серафима Саровского икону Спасителя с памятной надписью, а встречавшим его людям раздал иконы с изображением святого благоверного князя Александра Невского.

22 декабря архиепископ Георгий провёл совещание на котором подвёл итоги за год по воссозданию церкви в честь святых Зосимы и Савватия: больше года потребовалось на освобождение помещений и снос здания, построенного на месте храма, разработку проектной документации. В ночь на 23 декабря архиепископ Нижегородский и Арзамасский Георгий совершил литургию в Саровском пещерном храме в честь святых Антония и Феодосия Печерских.

29 июня 2010 года архиепископом Георгием были освящены пять икон для храма в честь Святого Духа, построенного на месте, где состоялась беседа преподобного Серафима Саровского с Николаем Мотовиловым о стяжании Святого Духа. На следующий день архиепископ Георгий совершил чин закладки храма в честь преподобных Зосимы и Савватия Соловецких.

12 ноября архиепископ Георгий совершил первый молебен в строящейся церкви в честь преподобных Зосимы и Савватия Соловецких. К этому времени были возведены стены и свод храма. Освящение креста и купола состоялось 28 июля 2011 года, на следующий день купол с крестом были установлены. Высота строящегося храма достигла 47,5 метра. 26 мая 2012 года митрополит Георгий совершил чин великого освящения храма в честь Зосимы и Савватия.

С 17 июля 2012 года телетрансляции стали вестись с новой вышки, построенной на федеральные средства, а 18 июля начался демонтаж старого телерадиопередающего оборудования с колокольни Свято-Успенского мужского монастыря.

21 декабря митрополит Георгий на втором этаже храма совершил Великое освящение придела в честь Преображения Господня.

В 2016 году в Саровской пустыни началось восстановление Успенского собора.

Настоятели пустыни до её закрытия в 1927 г.

	мирское имя	годы жизни	годы управления пустынью
Исаакий, иеромонах (в схиме Иоанн, «Первоначальник»)	Попов Иван Федорович	1669—1737	1708—1734
Дорофей, иеромонах (в схиме Димитрий)	Замятин Дмитрий Анисимович	1678—1747	1731—1747
Филарет, иеромонах	Филипп, «а откуда и чей сын не помнит»	?—?	1747—1749
Маркелл, иеромонах	требует уточнения	1721—1752	1749—1751
Исаакий (II), иеромонах	требует уточнения	1721— после 1775	1751—1758
Ефрем, иеромонах	Коротков Евдоким Андреевич	1694—1778	1758—1777
Пахомий, иеромонах	Леонов Борис Назарович	1729—1794	1777—1794
Исайя (I), иеромонах	Зубков Илья Гаврилович	1741—1807	1794—1807
Нифонт, игумен	Черницын Василий Петрович	1761—1842	1807—1842
Исайя (II), игумен	Путилов Иона Иванович	1786—1858	1842—1858
Серафим, игумен	Пестов Спиридон Андреевич	1805—1878	1858—1872
Иосиф, игумен (в схиме Иоанн II)	Шумилин Иван Петрович	1818—1892	1872—1890
Рафаил, игумен	Трухин Николай Ионович	1844—1901	1890—1894
Иерофей, игумен	Мелентьев Иван Петрович	1828—1920	1894—1920
Руфин, игумен	Велькин Родион Иванович	1858—1925	1920—1925
Мефодий, игумен	Коковихин Михаил Кузьмич	1871—?	1925—1926
Киприан, иеромонах	Петров Касьян Егорович	1876—?	1926—1927

Наместники после возобновления обители

• Варнава (Баранов) (17 июля — 26 декабря 2006)
• Андроник (Могилатов) (12 октября 2007 — 27 июля 2009)
• Кирилл (Покровский) (27 июля — 29 ноября 2009)
• Никон (Ивашков) (c ноября 2009) до 26 июля 2010 — и. о. наместника

Литература

• Степашкин В. А. Хроника событий, связанных с именем Преподобного Серафима Саровского (Часть III) // Преподобный Серафим Саровский: предания и факты. — 3-е издание, испр. и доп. — Саров: ЗАО «ИНФО», 2009. — С. 148—263. — 264 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-89269-010-2.
• Подурец А. М. Саров: памятник истории, культуры, православия. — 3-е изд., доп. — Саров: ЗАО «ИНФО», 2006. — 400 с. — 2000 экз.

Ссылки

• [www.sarov-monastery.org Сайт монастыря Саровская пустынь]
• [www.nne.ru/events.php?id=11 100-летие прославления преп. Серафима Саровского]. Нижегородская епархия. Проверено 5 сентября 2009. [www.webcitation.org/65YwqkVK9 Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
• [serafimov.narod.ru/sarov/sarold1.html Монастырь до революции // из книги С. В. Булгакова «Настольная книга священно- церковно- служителя», Москва, 1993, стр. 1539—1541]
• [www.youtube.com/watch?v=MIML74vp-_M&list=UUjMpaYSIpXlNcgS_cvumWVg&index=26 Фильм "Пещеры Свято-Успенской Саровской пустыни" (русский язык)]
• [www.nne.ru/news.php?id=338797 Архиепископ Георгий совершил Божественную литургию в храме в честь Святого Духа на Ближней пустыньке Саровского Свято-Успенского мужского монастыря] (фото, видео), Нижегородская епархия, 9 июня 2009 года

Отрывок, характеризующий Свято-Успенская Саровская пустынь

– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.