Священная дружина

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Свяще́нная дружи́на — тайная монархическая организация в Российской империи, созданная для борьбы с революционным террором сразу после убийства императора Александра II 12 марта 1881. Существовала с весны 1881 года по конец 1882 года.

Руководителями «Священной дружины» были граф Павел Петрович Шувалов, министр двора и уделов граф И. И. Воронцов-Дашков, князь А. Г. Щербатов, генерал Р. А. Фадеев, С. Ю. Витте, П. П. Демидов, Б. В. Штюрмер. Также предположительно, в организацию входили: министр внутренних дел Н. П. Игнатьев, министр государственных имуществ М. Н. Островский, обер-прокурор синода К. П. Победоносцев, великие князья Владимир и Алексей.

Руководство «Дружиной» состояло исключительно из представителей высшей аристократии. Её инициаторами и организаторами были Илларион Иванович Воронцов-Дашков, в августе 1881 года назначенный министром императорского двора и уделов, и Павел Петрович Шувалов, гвардии полковник, с 1 января 1882 года адъютант Александра III. Утверждение С.Ю. Витте, что идея «Священной Дружины» принадлежит именно ему, и что именно он является едва ли не единственным инициатором её создания вряд ли полностью соответствует исторической реальности. Возможно, что ему первому принадлежит только идея назвать её именно "Святой дружиной", как участники сами себя и назвали. Предложение Витте попало уже на подготовленную почву, поскольку подобные замыслы уже носились в воздухе. Есть данные о попытках создать подобное антитеррористическое сообщество ещё в августе 1879 года. Известно сообщение Витте о намерении «Дружины» убить Л.Н. Гартмана, участвовавшего в взрыве царского поезда под Москвой. Витте утверждал, что он лично следил за Гартманом летом 1881 г. в Париже, когда нанятые Витте убийцы были уже готовы совершить на Гартмана покушение и, якобы только для того, чтобы спасти Гартмана и других, Народная воля пошла на организованные Витте переговоры со Священной дружиной и прекращение террора. Однако достоверно известно, что Гартмана не было в это время не только в Париже, но и вообще во Франции, откуда он был выслан еще в декабре 1880 г. задолго до образования «Дружины». Таким образом, видимо, Витте народовольцы обманывали, подсунув ему для слежки и убийства совсем другого человека, возможно, не имеющего никакого отношения к революционерам, и добившись через Витте и "Святую дружину" выгодного для них соглашения с правительством. Возглавивший агентуру Дружины в Париже после отъезда Витте П. В. Корвин-Круковский ничего Витте и департаменту полиции не сообщил о дорогой слежке не за теми и не там. Возможно также, что в "Святой дружине", многие члены которой в своих требованиях социальной бессословной конституционной монархии для выбивания почвы из-под ног революционеров были радикальнее самих народовольцев, были ещё и агенты и информаторы народовольцев.

Сам император Александр III дал полное согласие на основание «Святой Дружины» и выделил огромные суммы на её содержание. Более того, он принимал косвенное участие в руководстве. П.А. Валуев, председатель Комитета министров, свидетельствовал, что руководители «Дружины» должны были «при разногласиях испрашивать Высочайшего разрешения»[1] Имела многочисленную русскую и заграничную агентуру (количество членов Дружины составляло 729 человек, добровольных помощников — 14672). Внутри страны занималась, в первую очередь, охраной императора Александра III в Санкт-Петербурге и поездках по городам России, а также членов Императорской Семьи.

В самарском отделе Священной дружины начал свою карьеру П. А. Столыпин. Около половины личного состава Дружины были военными, среди них 70 % офицеров, имевших высшие воинские чины. Также в её состав входило большое количество представителей русских аристократических родов.

Организация была хорошо законспирирована, поэтому сведения об устройстве и непосредственных руководителях довольно фрагментарны. Руководящий орган — Совет первых старшин (состав его неизвестен, однако известно, что в него не входили ни Воронцов-Дашков, ни Левашов, ни Шувалов), состоявший из 5 человек. Остальные члены делились на 2 отдела. Первый отдел (100 человек) занимался организационной работой. Из его членов были созданы административные и руководящие органы Дружины — Центральный комитет (наиболее закрытый высший руководящий орган, его персональный состав был известен только Совету старшин), Исполнительный комитет (ведал агентурой) и Организационный комитет (устройством). Второй отдел занимался практической работой.

Издавались печатные издания — газеты «Вольное слово» и «Правда» (подпольно, в Женеве), «Московский телеграф» (легально). В газетах, издаваемых от имени революционных организаций, помещались материалы, их дискредитирующие.

Официально прекратила существование 1 января 1883, инвентарь сыска, газеты и значительное число кадров перешли в полицию. Но данные о секретных агентах были уничтожены. Мы знаем только тех агентов, кто сообщил о своей работе в "Священной дружине" при устройстве в департамент полиции, или кого разоблачили революционеры или в своих изданиях, издававшихся от имени революционных организаций, сама "Святая дружина".(Достаточно кощунственное название "Святая дружина" было заменено на "Священную" уже после ликвидации организации).

Напишите отзыв о статье "Священная дружина"



Примечания

  1. [historydoc.edu.ru/catalog.asp?ob_no=16764&cat_ob_no= Ю. А. Пелевин. Священная дружина против народовольческой эмиграции.]

Литература

  • Сенчакова Л. Т. «Священная дружина» и её состав // Вестник МГУ. Серия 9. История. — 1967, № 2.
  • [bse.sci-lib.com/article100429.html Священная дружина // БСЭ]
  • Черёмин А. М., д.и.н. Священная дружина. Российский опыт борьбы с терроризмом на общественных началах // Русский дом — [russdom.ru/2006/200603i/20060313.shtml № 3. — март 2006], [russdom.ru/2006/200604i/20060436.shtml № 4. — апрель 2006].
  • Лебедев С. В. Священная дружина // Святая Русь. Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. Гл. ред., сост. О. А. Платонов, сост. А. Д. Степанов. — М.: 2003. ([www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=3197&abc=1 в сети])
  • [web.archive.org/web/20060509045647/narovol.narod.ru/document/druzina.htm Священная Дружина. Отчетная записка за 1881—1882 гг.]

Отрывок, характеризующий Священная дружина

– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.