Священная корова

Корова почитается как свяще́нное животное в индуизме, джайнизме, зороастризме, также почиталась ранее в Древнем Египте, Древней Греции и Древнем Риме. Употребление говядины и даже забой коров в индуизме является табу. Из-за этого табу возник фразеологизм «священная корова» — тот, кто обладает правовым иммунитетом.

В индуизме

Корова традиционно почитается в индуизме как священное животное. Она олицетворяет изобилие, чистоту, святость и рассматривается как саттвическое (благостное) животное. Также как и мать Земля, корова является символом принципа бескорыстного жертвования. Так как корова даёт молоко и питательные молочные продукты, которые служат одним из важных элементов вегетарианского питания, индуисты почитают её как материнскую фигуру. Бык, в свою очередь, выступает как символ дхармы.

Исторически, корова всегда отождествлялась с варной брахманов или священников и убийство коровы рассматривалось как такое же тяжкое преступление, как убийство брахмана. Во времена правления династии Гупта в середине I тысячелетия н. э., убийство коровы каралось смертной казнью. В настоящее время, в таких странах как Индия и Непал, где индуизм исповедует большинство населения, корова находится под защитой государства и пользуется огромным уважением. Защита коров и отказ от употребления говядины в пищу традиционно является неотъемлемой частью индуизма.

Корова в индуизме также ассоциируется с разными девами и формами Бога. В частности с Шивой, который ездит на быке Нанди, с Индрой, который тесно связан с коровой Камадхену, исполняющей желания, и с Кришной — который провёл своё детство как пастушок коров и телят во Вриндаване.

Санскритская терминология

На санскрите, для обозначения коровы обычно используется слово го, родственное английскому cow и латинскому bos. Оба термина, как и русское говядина , происходят от праиндоевропейской основы *gwous. Крупный рогатый скот на санскрите называется словом пашу, от праиндоевропейского *peḱu-. Другие санскритские слова, это дхену для коровы и укс для быка.

Молочных коров также называют а-гхнья «та, которую нельзя убивать». Согласно определённому толкованию терминологии, используемой в отношении коровы, можно сделать вывод о том, что исторически корова находилась под защитой.

Происхождение

Традиция почитания коров и запрета на их убийство уходит своими корнями в ведийскую религию. В «Дхарма-сутрах», Васиштха, Гаутама и Апастамбха запрещают употребление в пищу мяса коров, а в «Баудхаяне» определяются различные виды наказания за их убийство (причём убийство быков карается более строго). Запрет на убийство молочных коров упоминается в «Риг-веде», «Махабхарате» и «Ману-смрити».

В ведийской религии имели место ритуалы жертвоприношения коров. В жертву, однако, приносились только старые и немощные животные, которые таким образом получали возможность обрести новое тело в цикле сансары. Позднее ритуальные брахманические жертвоприношения коров были запрещены. Считается, что в эпоху Кали-югу (настоящую эпоху согласно индуистскому временному циклу) не существует квалифицированных брахманов, способных надлежащим образом проводить жертвоприношения подобного рода.

В ведийской религии, и в более поздний период, корову почитали возможно и потому, что население индийского субконтинента, большую часть которого составляли пастухи и земледельцы, исторически зависело от молока и молочных продуктов и использовало коровий навоз как удобрение и топливо. Повсеместно в современной Индии, люди используют коровий навоз для самых разных целей. Дым горящего навоза отгоняет комаров и других насекомых, а пепел сгоревшего навоза используется как удобрение в сельском хозяйстве. По этим и другим причинам, корова в индуизме почитается как материнская фигура «гау-мата».

Индуизм, или санатана-дхарма, основывается на понятии вездесущности Бога, на том, что изначальная и истинная природа всех живых существ (включая животных птиц, насекомых и растения) духовна и вечна. Таким образом, убийство любого живого существа является грехом, так как приводит к прерыванию естественного цикла перевоплощений и живое существо, из-за постигшей его насильственной смерти, обречено заново родится в той же самой форме жизни. Исторически, даже Кришна — самая почитаемая форма или аватара Бога — почитал и защищал коров.

Элемент почитания коров присутствует во всех основных священных писаниях индуизма, где описывается, что коровье молоко помогает пробудить в человеке саттвические качества. Коровье гхи (топлёное масло) повсеместно используется при проведении религиозных ритуалов и в обряде приготовления пищи (прасада). Коровий помёт применяется как удобрение в сельском хозяйстве. Принято считать, что он обладает большой очистительной силой и поэтому его также используют для очищения жилища, обмазывая им стены. Дым от коровьего помёта является сильным дезинфицирующим средством. Коровья моча широко применяется в религиозных ритуалах и в медицинских целях. Панчагавья — элемент, обладающий наибольшей очистительной силой, состоит из пяти продуктов, получаемых от коровы: молока, йогурта, гхи, коровьей мочи и помёта. Запрет употребления в пищу коровьего мяса рассматривался как первый шаг к полному вегетарианству.

Историческое значение

В Ведах и Пуранах

Коровам отводится значительная роль в «Риг-веде», где в нескольких гимнах упоминаются 10 тыс. коров. В «Риг-веде» 7.95.2., а также в 8.21.18 говорится, что в регионе Сарасвати разливали молоко и гхи, из чего можно сделать вывод, что там разводили коров. В «Риг-веде» коровы часто выступают как олицетворение богатства, а также сравниваются с богинями рек, например в 3.33.1.

Как две прекрасные коровы-матери, которые лижут своих телят, Випас и Сутудри несут свои воды.

Согласно Ауробиндо, в «Риг-веде» коровы также олицетворяют свет или лучи. Ауробиндо также обращает внимание на то, что Адити (верховная пракрити/сила природы) описывается как корова, а девы и пуруша (Всевышний) как бык. Например, ведийское божество Индра часто сравнивается с быком.

В «Риг-веде», реки также часто сравниваются с коровами:

Коровы — священны и являются олицетворением добродетели. Они наиболее чистые и обладают самой большой очистительной силой.

В «Атхарва-веде» тело коровы представлено различными девами и другими элементами.

В «Харивамше» Кришна описывается как пастушок. Его там часто называют Бала Гопалой — «ребёнком, который защищает коров», или другим именем, Говинда, которое означает «тот, кто приносит радость коровам».

В Пуранах описывается, как от богини земли Притхви в форме коровы, различные девы получали благоприятные субстанции, служившие на благо людей. В пуранических писаниях корова объявляется матерью всей цивилизации, а молоко — одним из основных продуктов питания для людей. Подарок в виде коровы описывается как самый лучший дар, который только можно преподнести.

В Индии XIX—XX веков

Почитание коров сыграло большую роль в Восстании сипаев против Британской Ост-Индской компании. Появившаяся незадолго перед этим винтовка Энфилда с капсюльным замком снабжалась патронами, сделанными из пропитанной салом бумаги. Во время зарядки патрон надлежало скусывать, в то время как в индуизме запрещено питаться мясом коров, а в исламе свинья — нечистое животное. Хотя подразделения сипаев специально комплектовались по смешанному признаку, это не помешало сговору мусульман и индусов. Как оказалось позднее, пули пропитывались растительным маслом.

В конце XIX века в Северной Индии появилось движение, которое выступало в защиту коров, за объединение всех индусов и проведения границы между индусами и мусульманами путём введения запрета на убийство коров. Это смешение политических и религиозных целей привело к периодическим анти-мусульманским восстаниям и сыграло заметную роль в разделе Индии 1947 года.

В учении Махатмы Ганди

Махатма Ганди также почитал коров. Он говорил: «Я поклоняюсь им, и я буду защищать поклонение им даже если против меня выступит весь мир». «Одним из основных элементов индуизма является защита коров». Как и все индуисты, Ганди почитал корову как свою собственную мать, называя её «матерью миллионов индийского человечества». Он говорил: «Когда умирает наша мать, это означает что нужно заплатить за похороны и за кремацию. Мать-корова одинаково полезна как в живом, так и в мёртвом виде, когда мы можем использовать каждую часть её тела — её мясо, кости, рога и шкуру. Но, я говорю это не для того, чтобы люди использовали её, а для того, чтобы показать насколько велика её любовь к нам».

Священные коровы в современной Индии

На сегодняшний день, в таких странах как Индия и Непал, где индусы составляют большинство населения, коровье молоко и молочные продукты продолжают играть ключевую роль в религиозных обрядах. Повсеместно коровам оказывается величайшее уважение — им разрешается свободно бродить даже по самым занятым улицам больших городов, таких как Дели. Во многих местах в Индии считается очень благоприятным знаком дать что-нибудь поесть корове перед завтраком. Во многих штатах в Индии существует запрет на убийство коров, за убийство или ранение коровы можно попасть в тюрьму.

Исторически, из-за запрета на поедание коров, в индийском обществе возникла система, в которой только парии употребляли в пищу мясо убитых коров и использовали их шкуры в кожевенном производстве.

Убийство коров ограничивается во всех штатах Индии, за исключением Западной Бенгалии и Кералы, где не существует каких-либо ограничений. Коровы методически вывозятся на убой в эти регионы, несмотря на то, что перевозить коров через границы штатов запрещено индийскими законами. В больших городах, однако, работают много частных скотобоен. По данным на 2004 год, в Индии существовало примерно 3 600 легальных скотобоен, а количество нелегальных оценивалось в 30 000. Все попытки закрыть нелегальные скотобойни были безуспешными.

В зороастризме

Зороастризм является религией, исторически сильно связанной с индуизмом. Термин «геуш-урва» означает дух коровы и рассматривается как душа земли. В «Ахунавайте-гате», Заратустра обвиняет некоторых своих братьев по вере в насилии над коровами. Ахура Мазда просит Заратустру защищать коров.

На родной земле Заратустры и ведийских священников было широко распространено разведение крупного рогатого скота. В девятой главе «Вендидада» Авесты объясняется очистительная сила коровьей мочи, которая провозглашается там панацеей от всех телесных и духовных недугов. Моча быка там называется «ниранг».

В Древнем Египте

В Древнем Египте корова никогда не приносилась в жертву как другие животные, ибо считалась священным животным богини Хатхор, а затем и Исиды, а в эллинистический период также из-за греческого мифа о Ио, которая имела форму коровы.

См. также

• Сурабхи
• Нанди (индуизм)
• Ганготри
• Гхи
• Панчамрита

Литература

• Achaya, K. T. (2002), A Historical Dictionary of Indian Food, Oxford University Press, ISBN 0-19-565868-X.
• K. D. Sethna, The Problem of Aryan Origins 1980, 1992; ISBN 81-85179-67-0
• Shaffer, Jim G. (1995). Cultural tradition and Palaeoethnicity in South Asian Archaeology. In: Indo-Aryans of Ancient South Asia. Ed. George Erdosy. ISBN 3-11-014447-6
• Shaffer, Jim G. (1999). Migration, Philology and South Asian Archaeology. In: Aryan and Non-Aryan in South Asia. Ed. Bronkhorst and Deshpande. ISBN 1-888789-04-2.

Ссылки

• [www.hinduism.co.za/cowsare.htm Cows in Hinduism]
• [www.hindu.com/2005/03/02/stories/2005030201022000.htm Cow urine products], from The Hindu
• [www.sanatansociety.org/indian_vegetarian_recipes/milk_vegetarian_diet.htm Milk in a vegetarian diet], from Sanatan Society, a Hindu association
• [www.advocatesforanimals.org.uk/campaigns/farmed/cattle/indianleather.html Sacred No Longer: The suffering of cattle for the Indian leather trade], from Advocates for Animals
• [www.chakra.org/living/SimpApr02_03.html India cow report], by Balabhadra das, ISCOWP
• [www.experiencefestival.com/a/Cows_in_Hinduism/id/51474 Hinduism: Why do Hindus regard the cow as sacred?]

Отрывок, характеризующий Священная корова

Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.