Перевод нового мира

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Перевод нового мира — перевод Священного Писания
New World Translation of the Holy Scriptures
Автор:	неизвестен
Язык оригинала:	английский
Оригинал издан:	Христианские Греческие Писания — 1950 г., полное (с Еврейскими Писаниями) издание — 1961 г., пересмотренное издание — 1984 г., последнее пересмотренное издание — 2013 г.
Переводчик:	Свидетели Иеговы, имена, которых не называются
Оформление:	твёрдый и мягкий переплёт
Издатель:	Watchtower Bible and Tract Society of New York, Inc.
Выпуск:	На русском языке Христианские Греческие Писания в этом переводе вышли в 2001 году, а полное (с Еврейскими Писаниями) издание — в 2007 году. Следует отметить, что русский текст Христианских Греческих Писаний 2007 года издания заметно переработан по сравнению с текстом 2001 года.
Страниц:	1788 (с приложением)
Носитель:	книга, электронные текстовые форматы PDF и EPUB, аудиозаписи MP3 и ACC.
[www.jw.org/ru/%D0%BF%D1%83%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%B8/%D0%B1%D0%B8%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D1%8F/nwt/%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/ Электронная версия]

Перевод нового мира (ПНМ) — перевод Библии, выполненный и изданный религиозной организацией свидетелей Иеговы и широко используемый в их религиозной деятельности. Новый Завет в этом переводе называется «Христианские Греческие Писания» или «Греческие Писания», а Ветхий Завет — «Еврейско-арамейские Писания» или «Еврейские Писания». Перевод критикуется многими знатоками древнегреческого языка и иврита.

Название

Название «Перевод нового мира» основано на 2 Петра 3:13. В этом стихе говорится о «новых небесах и новой земле», которые, согласно взглядам свидетелей Иеговы, представляют собой новое небесное правительство и новое человеческое общество на земле. Будучи уверенными, что современное человеческое общество переживает свои последние дни и стоит на пороге нового мира, свидетели Иеговы считают, что в это время перехода от старого мира к новому особенно нужен перевод Библии, который поможет приобрести «точные знания истины». Это и стало причиной названия — «Перевод нового мира».

Цель перевода

Предложение выпустить свой перевод Библии было сделано одним из членов Руководящего совета свидетелей Иеговы в 1946 году. Среди основных причин, вызвавших потребность в появлении этого перевода, были названы следующие:

• Большинство переводов Библии, которыми пользовались свидетели Иеговы, были сделаны представителями других религиозных конфессий. По мнению свидетелей Иеговы, в этих переводах отразились небиблейские взгляды, принятые в «христианском мире», а «ясные библейские учения» были затушёваны неясностью и непоследовательностью самих переводов.
• К 1946 году стали доступными более ранние рукописи (например, книги Исаии в свитках Мёртвого моря), которые не были учтены в предыдущих переводах Библии. Утверждается, что Перевод Нового мира был создан с учётом этих находок, которые во многом прояснили тексты Священного Писания и помогли по-другому посмотреть на знакомые библейские мысли.
• По сравнению с прошлыми веками выросло понимание языков оригинала. Особенно этот прогресс в значительной мере наблюдался в ХХ столетии. Бо́льшее понимание древнееврейского, арамейского и древнегреческого языков, на которых писалась Библия, заложили основание для появления новых переводов Библии.
• Грамматика и орфография некоторых старых переводов Писания не всегда соответствует грамматике и орфографии современного языка, что в некоторых случаях даже делает эти переводы непонятными для читателя XX века.

По словам издателей, именно эти факторы, вместе взятые, и стали причиной появления «Перевода нового мира» в 1950 году на английском языке, а впоследствии на других языках, в том числе и на русском.

При подготовке этого издания были поставлены четыре задачи:

1. Перевод должен быть точным. Он не должен поддерживать и продвигать какие-либо учения, а должен точно следовать смыслу оригинала и быть близким к нему настолько, насколько это возможно.
2. Перевод должен быть последовательным. Одно и то же слово на языке оригинала должно последовательно переводиться одним и тем же словом на современный язык, если это допускает контекст.
3. Перевод должен быть буквальным. В пределах возможного выражения и обороты должны быть переданы буквально, для того чтобы читатель мог увидеть и понять мышление того времени.
4. Перевод должен быть понятным. Он должен быть доступным для простых людей, легко читаться и не вызывать постоянных затруднений в понимании.

Эти цели преследовались как при переводе на английский язык, так и при переводе на все другие языки.

Тираж и языки

Общий тираж всех изданий к 2008 году составил 150 миллионов экземпляров на 70 языках. К февралю 2014 года было напечатано 208 366 928 экземпляров всей Библии в Переводе нового мира или отдельных её разделов на 122 языках..

Полное издание: албанский, английский (также шрифт Брайля), арабский, армянский, африкаанс, болгарский, венгерский, греческий, грузинский, датский, зулу, игбо, илоканский, индонезийский, испанский (также шрифт Брайля), итальянский, йоруба, киньяруанда, киргизский, кирунди, китайский, китайский (упрощённый), корейский, коса, лингала, малагасийский, мальтийский, македонский, немецкий, нидерландский, норвежский, осетинский, польский, португальский (также шрифт Брайля), румынский, русский, самоанский, себуанский, сепеди, сербский (кириллица), сербский (латиница), сесото, сингальский, словацкий, словенский, суахили, тагальский, тви, тсвана, тсонга, турецкий,украинский, финский, французский, хорватский, чешский, чибемба, чичева, шведский, шона, эфик и японский.

Неполное издание (обычно это «Христианские Греческие Писания»): азербайджанский (кириллица), азербайджанский (латиница), американский жестовый, амхарский, бразильский жестовый, вьетнамский язык, гаитянский креольский, ган, гилбертский, итальянский (шрифт Брайля), итальянский жестовый, казахский, каонде, каннада, колумбийский жестовый, кхмерский, латышский, литовский, лози, лувале, луганда, малаялам, мексиканский жестовый, мьянма, непальский, пангасинанский, папьяменто (Кюрасао), русский жестовый, санго, сранан-тонго, тамильский, тайский, ток-писин, тонга,тумбука, узбекский, фиджи, хилигайнон, хинди, хири-моту, эве, эстонский.

Влияние на деятельность свидетелей Иеговы

См. также: Свидетели Иеговы

Как считают свидетели Иеговы, в их религиозной деятельности «Перевод нового мира» имеет очень большое значение. Они делают такой вывод из следующих фактов.

• Во Франции после появления «Перевода нового мира» на французском языке примерно за 30 лет было распространено около 2,5 млн его экземпляров, а число свидетелей Иеговы выросло почти в 6 раз.
• В Италии за тот же период было распространено ок. 3,5 млн экземпляров «Перевода нового мира» на итальянском языке, а число свидетелей Иеговы выросло почти в 25 раз.
• В Португалии и Бразилии за эти же 30 лет было распространено 4,5 млн экземпляров «Перевода нового мира» на португальском языке, а количество Свидетелей Иеговы в Португалии увеличилось в 22 раза, в Бразилии — в 11 раз.
• В испаноязычных странах в это же время было распространено почти 18 млн экземпляров «Перевода нового мира», а число свидетелей Иеговы, говорящих на испанском увеличилось в 11 раз.

С другой стороны, значительный рост числа свидетелей Иеговы отмечался и в тех странах, где «Перевод нового мира» не был издан (например, Россия и страны бывшего СССР в 90-е гг. XX столетия).

Структура издания

Основной текст

Названия и нумерация. Одно из первых бросающихся в глаза отличий «Перевода нового мира» от других переводов — это название двух основных частей Библии. Комитет «Перевода нового мира» отверг общепринятые названия «Ветхий Завет» и «Новый Завет». В «Переводе нового мира» они называются «Еврейско-арамейские Писания» и «Христианские Греческие Писания» соответственно.

Традиция называть две основные части Библии «Ветхим Заветом» и «Новым Заветом» основана на 2 Коринфянам 3:14, поэтому Комитет «Перевода нового мира» решил назвать эти части по названию языков, на которых они были написаны, считая, что эти слова не имеют отношения к названию частей Библии, а Священные Писания — это одно целое, и их нельзя делить на устаревшие и действующие части.

В названии книг и нумерации глав и стихов «Перевод нового мира» следует масоретской традиции, а не Септуагинте, которой следует Синодальный перевод. Помимо этого, в некоторых случаях было изменено название отдельных книг в соответствии с принятыми, по мнению авторов перевода, нормами современного литературного русского языка. Все эти отличия можно свести в следующую таблицу:

Синодальный перевод	Перевод нового мира
1-я книга Царств	1-я книга Самуила
2-я книга Царств	2-я книга Самуила
3-я книга Царств	1-я книга Царей
4-я книга Царств	2-я книга Царей
1-я книга Паралипоменон	1-я Летопись
2-я книга Паралипоменон	2-я Летопись
Есфирь	Эсфирь
Псалтирь	Псалмы
Екклесиаст	Экклезиаст
От (Матфея, Марка, Луки, Иоанна) святое благовествование	Благая весть в изложении (Матфея, Марка, Луки, Иоанна)
Послание (Римлянам, Галатам, Ефесянам и др.)	Письмо (Римлянам, Галатам, Эфесянам и др.)
Соборное послание (Иакова, Петра, Иоанна, Иуды)	Письмо (Иакова, Петра, Иоанна, Иуды)
Откровение Иоанна	Откровение Иоанну

Кроме того, сокращения для названий книг, употребляемые в «Переводе нового мира», отличаются от сокращений, принятых в существующих изданиях Синодального перевода и в русской богословской литературе.

Оформление. В «Переводе нового мира» в абзацы выделяются не стихи, а группы стихов, что позволяет при чтении проследить переход от одной мысли к другой. Те части Священного Писания, которые были написаны в стихотворной форме, в «Переводе нового мира» переданы в виде строф. Поэтому хотя при переводе рифма, слог и ритм не сохраняются, но по оформлению абзаца можно увидеть в каком месте присутствует поэтическая композиция. В некоторых случаях при написании Библии использовалась форма акростиха, при которой каждая последующая строфа или стих начинается со следующей буквы еврейского алфавита. Такие места обозначены в «Переводе нового мира» еврейскими буквами.

Колонтитулы. Для того, чтобы облегчить поиск необходимых мест Библии в «Переводе нового мира» почти на каждой странице верху расположены колонтитулы, в которых кратко упоминается о содержании страницы.

Перекрёстные ссылки. Для более глубокого изучения библейского текста в «Переводе нового мира» есть 125 тысяч перекрёстных ссылок. Они помогают отыскать места Священного Писания, в которых обсуждается тот же вопрос, описывается то же событие, расширяется или рассматривается с другой стороны та же мысль, находится дополнительная биографическая и географическая информация, описание исполнения пророчеств либо место из более ранних Писаний, откуда взята цитата. Эти ссылки приводятся не к стихам, а к отдельным мыслям, словам или фразам.. По мнению Свидетелей Иеговы, эти ссылки показывают удивительную внутреннюю согласованность Библии .

Сноски. В «Переводе нового мира» к основному тексту по мере необходимости сделаны сноски, в которых находится буквальный перевод слова или фразы, возможные варианты перевода, дополнительная лингвистическая информация, пояснение идиом, игры́ слов или трудных для понимания выражений. В ряде сносок приводятся значения имен, если это необходимо для понимания контекста, дополнительная географическая информация, современный эквивалент денежно-весовых единиц и мер, а также ссылка на один из разделов приложения.

Дополнительный материал

Библиография. В конце основного текста Священного Писания в «Переводе нового мира» находится библиография с краткой информацией по каждой отдельной книге Библии. В этом разделе содержатся сведения о том кто, где и когда написал эту книгу, а также о том, какой период времени охватывает содержание книги.

Индекс библейских слов. Представляет собой симфонию объёмом в 154 страницы. В этой симфонии содержится список отобранных слов в алфавитном порядке с ссылками на стихи, в которых эти слова встречаются. С ссылкой приводится небольшой отрывок из самого стиха, помогающий увидеть контекст в котором встречается это слово.

Индекс слов в сносках. На двух страницах приводится список ключевых слов, которые встречаются в сносках и в колонтитулах с указанием библейских ссылок.

Приложение. В конце издания находится приложение, состоящее из следующих разделов:

1. Божье имя в Еврейских Писаниях
2. Перенос Божьего имени в Греческие Писания
3. Восстановление Божьего имени в Христианских Греческих Писаниях
4. Иисус — богоподобный, божественный
5. «Столб мучений»
6. Присутствие (парусиа) Христа
7. «Душа» — живое существо, человек или животное; жизнь личности, наделённой разумом; другие значения
8. «Шеол», «гадес» — общая могила человечества
9. «Геенна» — символ полного уничтожения
10. «Тартар»
11. «Блуд» — любые незаконные половые отношения
12. Некоторые географические особенности библейских земель
13. Выражения «Ветхий Завет» и «Новый Завет»
14. Денежно-весовые единицы. Меры
15. Библейский календарь
16. Важные события земной жизни Иисуса
17. Различия в нумерации библейских глав и стихов
18. Карта к Бытию
19. Карта земель израильских племён
20. Карта объединённого царства Саула, Давида, Соломона
21. Карта Палестины во время служения Иисуса

В первых разделах приложения даются пояснения переводчиков по поводу использования имени Бога (Иегова), в Еврейских Писаниях и его переноса в Христианские Греческие Писания, а также причины его использования в «Переводе нового мира». В следующих разделах комментируется перевод некоторых стихов и ключевых понятий, таких как «столб мучений», «присутствие», «душа», «шеол», «гадес», «геенна», «тартар» и «блуд». Во второй части приложения обсуждаются географические особенности той местности, в которой происходили основные библейские события, приводятся карты дохристианской и христианской эпох. Один из разделов показывает соответствие библейского календаря современному григорианскому, проводит описание погодных условий в каждом месяце и перечисляет ветхозаветные ежегодные праздники. В приложение также включена таблица, в которой синхронизированы четыре Евангелия.

Темы для библейских разговоров. Тематический сборник, состоящий из 110 тем, сформулированных одним предложением и сгруппированных по 44 разделам. В каждой из тем приводятся несколько мыслей с ссылками на библейские тексты. Цель этого раздела помочь свидетелям Иеговы использовать Библию в беседах с людьми по различным вопросам.

Характеристики перевода

Первоисточники

Еврейско-арамейские Писания

За основу при переводе текста Еврейских Писаний на английский язык был взят труд Рудольфа Киттеля «Biblia Hebraica» (BHK), впервые вышедший в свет в 1906 году, а впоследствии переработанный им самим и законченный его сподвижниками. В 1977 году этот труд был выпущен под названием «Biblia Hebraica Stuttgartensia» (BHS) и включал в себя множество древнееврейских текстов и их ранних переводов, древнееврейский консонантный текст, масоретский текст и Ленинградский кодекс B 19^A. Этот труд был учтён при пересмотре текста «Перевода нового мира» в 1984 году.

Кроме того, при переводе Еврейских Писаний на английский язык во внимание принимались следующие дополнительные источники: свитки Мёртвого моря, арамейские таргумы, Самаритянское Пятикнижие, греческая Септуагинта, старолатинский, коптский, эфиопский, армянский переводы, латинская Вульгата, греческие переводы Акилы, Феодотиона, Симмаха, сирийская Пешитта, древнееврейский текст Гинсбурга, Каирский кодекс, Алеппский кодекс и Петербургский кодекс пророков.

Христианские Греческие Писания

За основу при переводе текста Христианских Греческих Писаний на английский язык был взят труд профессоров Кембриджского университета Брука Весткотта и Фентона Хорта, выпущенный в 1881 году, учитывающий древнегреческие тексты и их ранние переводы, Ватиканский, Синайский, Александрийский кодексы, а также кодексы Ефрема и Безы.

Кроме того, при переводе Христианских Греческих Писаний на английский язык во внимание принимались следующие дополнительные источники: старолатинский перевод, латинская Вульгата, исправленные латинские тексты «Сикстина» и «Клементина», коптские переводы, сирийские переводы (Кьюртонская рукопись, Филоксенийский, Гераклийский, Палестинский, Синайский, Пешитта), папирусы Честера Битти, Бодмера, армянский перевод, Textus Receptus (общепринятый текст), «Эмфэтик Дайаглотт», древнегреческие унциальные рукописи — Ватиканский, Синайский, Александрийский кодексы, а также кодексы Ефрема и Безы, греческие тексты Бовера, Мерка, Нестле — Аланда и Объединенных библейских обществ.

Употребление имени Бога, Иего́ва

Кардинальное отличие «Перевода нового мира» от многих других переводов Библии — это широкое употребление имени Бога Иего́ва. В основном тексте это имя встречается 7210 раз — 6973 раза в Еврейских Писаниях и 237 раз в Греческих Писаниях. Свидетели Иеговы считают, что ими было восстановлено употребление личного имени Бога, где оно вероятно присутствовало в оригинале.. В Ветхом Завете, согласно «Biblia Hebraica» (BHK) и «Biblia Hebraica Stuttgartensia» (BHS) тетраграмматон встречается 6828 раз. Он был переведен словом «Иегова» в 6827 местах (кроме Судей 19:18, где по смыслу должно стоять притяжательное местоимение). Еще в 146 раз «Иегова» употребляется в тех местах, где в BHK и BHS стоит слово «Адонай» (или другие слова) если тетраграмматон встречается в надписании к стиху или по другим причинам. В Новом Завете «Иегова» употребляется в тех местах, где в оригинальном тексте Весткотта-Хорта стоит слово «κύριος» («Господь»), однако не во всех случаях, а только там, где тетраграмматон встречается в одном из изданий Нового Завета на еврейском (переводчики приводят сравнительную таблицу для иллюстрации этого). Единственное место, для которого не нашли соответствия переводчики, это 1 Коринфянам 7:17. Во всех остальных случаях (в большинстве они явно указывали на Иисуса) «κύριος» переводится как «Господь». В некоторых случаях имя «Яг» (сокращенная форма от «Иегова») употребляется как буквальный перевод слова аллилуйя (переводится как «восхваляйте Иаг»).

Еврейско-арамейские Писания

В «Переводе нового мира» использовано слово «Иегова» во всех тех случаях, где в оригинальном еврейском тексте встречается тетраграмматон (יהוה), и это является одной из главных особенностей данного перевода. Основные причины такого решения:

• В оригинальном еврейском тексте «Biblia Hebraica Stuttgartensia», на котором основан «Перевод нового мира», тетраграмматон (יהוה) появляется 6828 раз, что, по мнению переводчиков, свидетельствует, о том, что ветхозаветные писатели свободно и часто использовали имя Бога в своих рукописях.
• «Перевод нового мира» был не первым переводом, где тетраграмматон последовательно передан именем «Иегова».
• В 30-х гг XX века был найден папирусный свиток (папирус Фуада 266) с текстом Септуагинты — самого старого известного перевода книг Ветхого Завета на греческий язык. В этом свитке в греческом тексте использовался тетраграмматон.

Имя Бога
в «Переводе нового мира»

В «Переводе нового мира» в Еврейских Писаниях Бог называется по-разному, но чаще всего именем Иегова. Для сравнения ниже приведен список слов относящихся к Богу, которые встречаются в этом переводе.

Иегова — 6 973 раза только в Еврейских Писаниях
Бог — 2 605 раз
Всемогущий — 48 раз
Господь — 40 раз
Творец — 25 раз
Создатель — 7 раз
Отец — 7 раз
Древний Днями — 3 раза
Великий Наставник — 2 раза

Кроме того, Аллилуйя – выражение, транслитерированное (не переведенное) с еврейского языка и появляющееся в псалмах 24 раза – в «Переводе нового мира» передано словосочетанием «восхваляйте Иаг». Иаг – это сокращение от имени Иегова, которое встречается в оригинале более 50 раз, чаще всего в поэзии.

---

В основном тексте Греческих Писаний это имя появляется 237 раз в следующих стихах:

Матфея 1:20, 22, 24; 2:13, 15, 19; 3:3; 4:4, 7, 10; 5:33; 21:9, 42; 22:37, 44; 23:39; 27:10; 28:2
Марка 1:3; 5:19; 11:9; 12:11, 29, 29, 30, 36; 13:20
Луки 1:6, 9, 11, 15, 16, 17, 25, 28, 32, 38, 45, 46, 58, 66, 68, 76; 2:9, 9, 15, 22, 23, 23, 24, 26, 39; 3:4; 4:8, 12, 18, 19; 5:17; 10:27; 13:35; 19:38; 20:37, 42
Иоанна 1:23; 6:45; 12:13, 38, 38
Деяния 1:24; 2:20, 21, 25, 34, 39, 47; 3:19, 22; 4:26, 29; 5:9, 19; 7:31, 33, 49, 60; 8:22, 24, 25, 26, 39; 9:31; 10:33; 11:21; 12:7, 11, 17, 23, 24; 13:2, 10, 11, 12, 44, 47, 48, 49; 14:3, 23; 15:17, 17, 35, 36, 40; 16:14, 15, 32; 18:21, 25; 19:20; 21:14
Римлянам 4:3, 8; 9:28, 29; 10:13, 16; 11:3, 34; 12:11, 19; 14:4, 6, 6, 6, 8, 8, 8, 11; 15:11
1 Коринфянам 1:31; 2:16; 3:20; 4:4, 19; 7:17; 10:9, 21, 21, 22, 26; 11:32; 14:21; 16:7, 10
2 Коринфянам 3:16, 17, 17, 18, 18; 6:17, 18; 8:21; 10:17, 18
Галатам 3:6
Эфесянам 2:21; 5:17, 19; 6:4, 7, 8
Колоссянам 1:10; 3:13, 16, 22, 23, 24
1 Фессалоникийцам 1:8; 4:6, 15; 5:2
2 Фессалоникийцам 2:2, 13; 3:1
2 Тимофею 1:18; 2:19, 19; 4:14
Евреям 2:13; 7:21; 8:2, 8, 9, 10, 11; 10:16, 30; 12:5, 6; 13:6
Иакова 1:7, 12; 2:23, 23; 3:9; 4:10, 15; 5:4, 10, 11, 11, 14, 15
1 Петра 1:25; 3:12, 12
2 Петра 2:9, 11; 3:8, 9, 10, 12
Иуды 5, 9, 14
Откровение 1:8; 4:8, 11; 11:17; 15:3, 4; 16:7; 18:8; 19:6; 21:22; 22:5, 6

В этом отношении «Перевод нового мира» на русском языке — не исключение. В Синодальном переводе, изданном в 1876 году, имя Бога — Иегова — появляется девять раз, включая подстрочные сноски (Бытие 22:14; Исход 3:14 (в некоторых изданиях); 6:3 (в сноске к слову «Господь»); 15:3; 17:15; 33:19; Судей 6:24; Осия 12:5), а в сделанном ранее переводе архимандрита Макария это имя используется гораздо чаще. В свою очередь архимандрит Макарий следовал традициям профессора еврейского языка Герасима Петровича Павского, который сделал перевод почти всех 39 книг Ветхого Завета и тоже использовал при этом имя Бога, Иегова.

Христианские Греческие Писания

Хотя имя Бога и находится в оригинальном еврейском тексте Библии в виде тетраграмматона (יהוה), но примечательной чертой этого перевода было появление имени Бога в Христианских Греческих Писаниях, так как на сегодняшний день не найдено ни одной рукописи Нового Завета на древнегреческом языке, где встречалось бы имя Бога, Иегова. И переводчики признают это. Поэтому в «Переводе нового мира» в Христианских Греческих Писаний это имя появляется на месте слов κύριος (Господь) и Θεòς (Бог), находящихся в оригинальном тексте доступных на сегодня рукописей.

Переводов Нового Завета, в которых встречается имя Бога, немного. И тем не менее, Перевод нового мира не первый и не единственный в своем роде. Только на немецком языке существует как минимум 11 переводов Нового Завета, в которых появляется имя Бога либо в форме «Иегова» либо в форме «Яхве», а в более чем в 70 переводах это имя используется в примечаниях или комментариях. На семи тихоокеанских языках, в том числе на языке раротонга, в переводах Нового Завета, сделанных в XIX и XX веках, имя «Иегова» встречается в 72 стихах. Начиная с XIV века и до XX века имя Бога, Иегова, появлялось в некоторых переводах Нового Завета на еврейский, а также на африканские, азиатские, американские и европейские языки.

Комитет «Перевода нового мира» указал такие причины использования имени Бога в переводе Нового Завета:

• Существующие рукописи Нового Завета — это не оригиналы, а их копии, большинство из которых были сделаны в IV веке нашей эры и в последующих столетиях. Также свидетели Иеговы утверждают, что отсутствие Божьего имени в тексте Нового Завета выглядит как «неожиданное исчезновение», так как это имя активно употреблялось в Ветхом Завете.
• Переводчики рассматривают слова Иисуса «Да святится имя твоё»(Матфея 6:9) и «Я открыл твоё имя людям» (Иоанна 17:6) как доказательство того, что Иисус восстановил практику обращения к Богу по имени.
• Евангелие от Матфея не на греческом, а на еврейском языке. Так как Матфей цитировал Ветхий Завет непосредственно из Писаний на еврейском языке, в которых никогда не удалялось и не заменялось имя Бога (יהוה), то переводчики предполагают, что вместе с цитатами тетраграмматон (יהוה) должен был попасть и в его Евангелие.
• Еврейский текст Евангелия от Матфея, который находится в труде еврейского врача XIV века Сим-Тоба бен Исаака Ибн Шапрута. В нём 19 раз встречается выражение хаШем (буквально «Имя») как в цитатах из Ветхого Завета на месте тетраграмматона (יהוה), так и в авторском тексте. Предполагают, что он относится к I-IV векам н. э.
• Остальные же писатели Библии на греческом языке, ссылаясь на Ветхий Завет, делали цитаты из Септуагинты, в которой изначально имя Бога было сохранено в форме тетраграмматона (יהוה), а не переведено словами κύριος (Господь) и Θεòς (Бог).
• Имя Бога используется переводчиками в тех местах, где оно встречается в переводах на еврейский язык. Хотя следует отметить, что в некоторых случаях, когда эти еврейские переводы передают κύριος (Господь) как Иегова, используя тетраграмматон (יהוה), «Перевод нового мира» отходит от практики этих источников (например, в 1 Петра 3:15, где в девяти еврейских переводах вместо κύριος (Господь) стоит Иегова). Самые ранние из этих переводов датируются XIV веком.
• Другие переводчики также пытались восстановить имя Бога в Новом Завете. Так, например, английский поэт и философ XVIII века Сэмюэл Тейлор Кольридж по этому поводу сказал: «Почему с еврейского на английский продолжают переводить из вторых рук — через Септуагинту? Разве не принято нами еврейское слово „Иегова“? Разве κύριος, Господь, слово, которое появляется во многих местах в Септуагинте,— не греческий заменитель еврейского слова „Иегова“? Почему бы не восстановить первоначальное слово и скрупулёзно не переводить „Иегова“ словом „Иегова“ в Ветхом Завете, а каждый стих в Новом Завете, где цитируется Ветхий, переводить, сохраняя имя на еврейском, как оно записано в цитируемом тексте?».

Отказ от традиционных терминов

В «Переводе нового мира» отсутствуют некоторые устоявшиеся и традиционные библейские термины. По словам самих переводчиков, это объясняется желанием как можно лучше передать смысл оригинала, опираясь не на традиционное и общепринятое понимание, а на значения, в которых эти слова употреблялись в классическом греческом языке. Так, например, греческое слово παρουσία (парусия), обычно переводимое словом «пришествие» в «Переводе нового мира» передано словом «присутствие».

Другие примеры:

• Агнец Божий — Ягненок Бога (Ин. 1:36)
• ад — гадес (Лк. 16:23)
• акриды — саранча (Мф. 3:4)
• бесы — демоны (Мк. 1:39)
• благодать — незаслуженная доброта (Ин. 1:17)
• блаженны — счастливы (Мф. 5:3)
• виноградари — земледельцы (Лк. 20:10)
• век — система вещей (Мф. 28:20)
• виссон — лён (Лк. 16:10)
• волхвы — астрологи (Мф. 2:1)
• девы — девушки (Мф. 25:1)
• евангелие — благая весть (Мк. 1:14)
• корабельщики — матросы (Отк. 18:17)
• кормчий — капитан (Отк. 18:17)
• крест — «столб мучений» (Ин. 19:25). См. Форма орудия казни Иисуса
• лоно Авраама — грудь Авраама (Лк. 16:22)
• мытарь — сборщик налогов (Мф. 9:10)
• обувь — сандалии (Мк. 1:7)
• орала — лемеха (Иоил. 3:10)
• пакибытие — воссоздание (Мф. 19:28)
• племена — нации (Отк. 17:15)
• притчи — примеры (Мк. 4:2)
• рождество — рождение (Мф. 1:18)
• секира — топор (Мф. 3:10)
• синедрион — верховный суд (Мф. 5:22)
• смоковница — инжир (Ин. 1:50)
• чародейство — спиритизм (Отк. 9:21)
• чрево — внутренности (Мк. 7:19)
• чресла — бёдра (Мф. 3:4)

Отличия в словах близких по смыслу

С точки зрения свидетелей Иеговы большое внимание в «Переводе нового мира» было уделено передаче слов очень близких по смыслу в языке оригинала. Переводчики считают, что они постарались передать на современные языки не только основное значение этих слов, но и их оттенки. Один из таких случаев это Евангелие от Матфея 24:3, 13. В этих стихах в переводе епископа Кассиана на месте однокоренных и близкие по смыслу греческих слов, но отличающихся по значению стоит одно и то же слово «конец», в то время как в «Переводе нового мира» в 3 стихе используется слово «завершение», а в 13 — слово «конец». Таким образом, внимание читателя обращается на отличия похожих слов, существующие в греческом тексте.

В разных языках времена глаголов имеют разную структуру. По мнению свидетелей Иеговы, в «Переводе нового мира» аккуратно и точно переданы времена глаголов древнегреческого текста на современные языки. С их точки зрения об этом может свидетельствовать следующий факт — в известном высказывании Христа «стучите, и отворят вам» Матфея. 7:7) греческий глагол «стучите» имеет значение продолжительного действия. Поэтому в «Переводе нового мира» эти слова звучат «продолжайте стучать — и вам отворят». Таким образом, введением слова «продолжайте» в данном случае достигается более точная передача смысла, потому что речь идет не об однократном, а о длительном и настойчивом действии.

Последовательность в передаче ключевых понятий

В некоторых случаях, когда, по мнению свидетелей Иеговы, имеет место неверное понимание каких-либо библейских учений, ключевые понятия, влияющие на суть этих учений, были последовательно переведены одними и теми же словами, а иногда даже транслитерированы на современные языки.

Некоторые примеры такой последовательности — это еврейские (נפש, нефеш) и греческие (ψυχη, психе) слова, переводимые словом «душа», слово πορνεια (порнейа), переведённое как «блуд», ξύλον (ксилон), переведённое как «столб», и σταυρός (ставрос), переведённое как «столб мучений». В «Переводе нового мира» везде, где это возможно, последовательно используется одно и то же слово. В противном случае об этом упоминается в сноске. А слова «шеол» и «гадес» в «Переводе нового мира» — это транслитерации еврейского слова שאול (шеол) и греческого слова άδης (адис), которые в других переводах передаются словами «ад», «могила», «преисподняя» и т. п. Благодаря этому читатель может проследить, как и в каком смысле используются слова «душа», «шеол» и «гадес» в тексте оригинала. Такой подход, по словам переводчиков, необходим для того, чтобы прояснить вопрос о том, умирает ли душа после смерти и что происходит с умершими.

Допустимые варианты перевода

В некоторых случаях отличия «Перевода нового мира» от других переводов, значительно меняющие смысл библейского текста, объясняются допустимыми вариантами перевода. Один из примеров — это Евангелие от Луки 23:43. В синодальном переводе этот стих звучит так: «И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». В «Переводе нового мира»: «Он ответил ему: „Истинно говорю тебе сегодня: ты будешь со мною в Раю“». Изменения в пунктуации в данном случае совершенно меняют смысл сказанного. Но и тот и другой вариант перевода допустим, так как в древнегреческом языке отсутствовали знаки препинания, и переводчики расставляют их в зависимости от их восприятия Священного Писания в целом, не ограничиваясь отдельной фразой. Поэтому в «Переводе нового мира» в сноске к этому стиху говорится следующее: «В древнегреческом тексте не было знаков препинания. В этом переводе двоеточие стоит после „сегодня“, потому что такое понимание подтверждается другими библейскими стихами, такими, как Иоанна 20:17; Деяния 1:1-3; 10:40; 1 Коринфянам 15:20; Колоссянам 1:18».

Отсутствие некоторых стихов

В «Переводе нового мира» отсутствуют некоторые стихи либо их части, которые есть в других переводах Библии. Со слов переводчиков это объясняется тем, что эти стихи отсутствуют в греческом тексте Весткотта и Хорта, который был положен в основу «Перевода нового мира», либо их нет в других более древних греческих манускриптах. Один из таких примеров — 1 Иоанна 5:7, 8. В сравнении с Синодальным переводом в «Переводе нового мира» отсутствие целой фразы (Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино) объясняется в сноске тем, что в отличие от латинской Вульгаты в редакции Климента и некоторых других манускриптов, в более ранних текстах, а именно в Александрийском, Ватиканском и Синайском кодексах, в латинской Вульгате Иеронима, в сирийской Пешите и в сирийском филоксеновском-гарклейском переводе эти слова отсутствуют. Такая же картина по тем же причинам наблюдается и в других современных переводах Библии на русский язык.

Синодальный перевод	Перевод нового мира	Перевод еп. Кассиана	Перевод В. Кузнецовой	Греческий текст Весткотта-Хорта
Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино. И три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь; и сии три об одном.	Итак, есть три свидетеля: дух, вода и кровь, и все три в согласии друг с другом.	Потому что есть три свидетеля, Дух и вода и кровь, и все три — об одном.	Ведь есть три свидетеля: Дух, вода и кровь. И все три свидетеля свидетельствуют об одном и том же.	ὅτι τρεῖς εἰσιν οἱ μαρτυροῦν­τες τὸ πνεῦμα καὶ τὸ ὕδωρ καὶ τὸ αἷμα καὶ οἱ τρεῖς εἰς τὸ ἕν εἰσιν

В комментарии к этому стиху в одном из изданий Синодального перевода признается, что «слова о трёх свидетельствующих на небе, ни в одной из древних рукописей не значатся и были, по-видимому, позднее приписаны».. Эту проблему исследовал ещё Исаак Ньютон. Отсутствующие в древних текстах слова апостола Иоанна, по мнению Ньютона, были добавлены блаженным Иеронимом (ок. 347 — ок. 420 гг.), который «с той же целью вставил прямое указание на Троицу в свою версию [Библии]». По мнению К. Кюнстля, указанная тринитарная интерполяция в Послании Иоанна (1 Ин 5.7) принадлежала не Иерониму, а Присциллиану, епископу г. Авилы (Испания), жившему в IV в. В итоге своего исследования о текстологических подделках Писания Ньютон пришел к следующему обобщающему выводу: «Из этих примеров ясно следует, что Писания были сильно искажены в первые века [христианской эры] и особенно в четвёртом столетии во время арианских споров».

В то же время проблема т. н. Comma Johanneum является неоднозначной и спорной. Отсутствуя во всех известных древних греческих рукописях, этот фрагмент присутствует в Вульгате и некоторых других общепринятых переводах.

Организация перевода

См. также: Издательская деятельность свидетелей Иеговы

В настоящий момент «Перевод нового мира» существует на многих языках, но из всех их перевод непосредственно с языков оригинала был сделан только на английский. На всех остальных языках, хотя переводчики и работают вплотную с текстами и языками оригиналов, за основу берётся «Перевод нового мира» на английском языке. Поэтому существует две схемы, по которым велась и ведётся работа над «Переводом нового мира».

Перевод на английский язык

Для работы над новым переводом Библии в 1947 году был сформирован Комитет «Перевода нового мира». Он состоял из свидетелей Иеговы, которые относят себя к группе помазанных христиан. До сих пор не существует официальных сведений о составе этого Комитета. Все его члены пожелали остаться неизвестными, как при своей жизни, так и после своей смерти.

«Перевод нового мира» на английский язык был сделан непосредственно с текста оригиналов на еврейском и греческом языках. В течение 35 лет работы Комитета «Перевода нового мира» вышли в свет следующие издания:

Христианские Греческие Писания — Перевод нового мира

Первое издание, подготовленное Комитетом «Перевода нового мира», называлось «Христианские Греческие Писания — Перевод нового мира». Оно вышло в свет в 1950 году и включало в себя перевод греческого текста на английский язык от книги Матфея до книги Откровение.

Еврейские Писания — Перевод нового мира

С 1953 года по 1960 год отдельными томами (всего их было пять) по частям выходил перевод Ветхого Завета.

Священное Писание — Перевод нового мира

В 1961 году появилось полное однотомное издание всей Библии, в которое вошли пересмотренные пять томов Еврейских Писаний и Христианские Греческие Писания. С 1961 года полное издание «Священное Писание — Перевод нового мира» на английском языке пересматривалось 4 раза, последнее было сделано в 1984 году. В это издание кроме самого текста перевода в настоящий момент входит колонка с параллельными местами, таблица книг Библии, в которой указана общая информация об их авторе, месте и времени написания, приложение, карты и симфония.

Священное Писание — Перевод нового мира с примечаниями

«Священное Писание — Перевод нового мира с примечаниями» появилось в 1984 году. Оно содержит в себе все то, что есть в обычном издании «Священное Писание — Перевод нового мира» и вдобавок к этому 11 400 сносок поясняющих сделанный перевод либо дающих альтернативные варианты перевода. К тому же в этом издании содержится расширенное приложение, состоящее из 43 тем, а во вступлении делается обзор источников, которыми пользовался Комитет «Перевода нового мира».

Греческие Писания — Подстрочник Царства

В 1969 году для дополнительных исследований было выпущено издание «Греческие Писания — Подстрочник Царства». На страницах этого издания в левой колонке находится «Греческий Новый Завет» под редакцией Б. Ф. Весткотта и Ф. Дж. А. Хорта, между строк которого находится буквальный перевод каждого отдельного слова на английский язык, а в правой — английский текст «Перевода нового мира». В 1985 году вышло его второе издание, содержащее текст «Перевода нового мира» 1984 года.

Перевод на другие языки

Для координации работы над «Переводом нового мира» на другие языки в 1989 году в главном управлении свидетелей Иеговы под руководством Писательского комитета Руководящего совета был образован Отдел по обслуживанию переводческих групп. В этом отделе был разработан специальный метод и компьютерное программное обеспечение, позволяющие ускорить перевод на другие языки. Методика перевода систематизирует работу, а компьютерная система упорядочивает и ускоряет её.

Для того чтобы начать работу над переводом формируется переводческая группа из числа свидетелей Иеговы, которые имеют опыт в этой работе. Чтобы избежать субъективности перевод делается коллективно. Группа проходит необходимое обучение методике перевода и работе с компьютерными программами. «Перевод нового мира» на другие языки делается с английского издания при непосредственной работе с текстами и языками оригиналов. Перевод осуществляется в два этапа.

На первом этапе переводческая группа работает со списком всех слов, которые используются в английском издании «Перевода нового мира». В компьютерной системе слова сгруппированы по значению. Это необходимо, чтобы увидеть близкие, но отличающиеся по смыслу слова и передать разницу в оттенках при переводе. На основе этого подготавливается список слов-эквивалентов. При подборе слов-эквивалентов компьютерная система позволяет получить обширную информацию по каждому еврейскому или греческому слову из оригинального текста со всеми вариантами его перевода в зависимости от контекста. Дополнительные функции в компьютерной системе позволяют проследить все взаимосвязи в английском тексте и в оригиналах на еврейском и греческом языках для того, чтобы увидеть различные варианты перевода одного и того же слова и уловить смысловые оттенки. По именам собственным, животным, растениям, минералам, цветам, болезням, инструментам, одежде, пище и жертвоприношениях даются не только филологические, но и дополнительные энциклопедические сведения. На этом этапе переводческая группа непосредственно контактирует и работает с языком оригинала. После того как вся группа пришла к единому мнению по всем словам-эквивалентам работа переходит ко второму этапу.

На втором этапе работы в компьютерной системе на основе английского текста «Перевода нового мира» формируется текст из слов-эквивалентов с номерами, которые ссылаются на еврейские и греческие слова оригинала. Для того, чтобы текст получился гладким и естественным программа предоставляет доступ к комментариям, помогающим его окончательно отредактировать и если необходимо перефразировать. В процессе работы переводческая группа имеет доступ к постоянно обновляющейся базе данных, в которой из разноязычных переводческих групп накапливаются вопросы по переводу и ответы на них из главного управления свидетелей Иеговы или, если это необходимо может консультироваться с Отделом по обслуживанию переводческих групп для получения помощи в сложных вопросах. После окончания работы готовый текст сдается на корректуру.

Критика

«Перевод нового мира» получил множество критических замечаний от представителей большинства традиционных христианских церквей и библейских обществ. Специалисты в области древнегреческого языка и иврита неоднозначно оценивают этот перевод (проблему влияния богословских взглядов на перевод Библии и его оценку рассматривает Р. Фурули).

По мнению критиков перевода, несмотря на поставленные цели относительно точности и последовательности, предлагаемые прочтения не только необъективны, но и представляют собой изменения и дополнения к библейскому тексту. В частности, по мнению баптистского проповедника Н. В. Порублева, у свидетелей Иеговы получился «весьма искажённый перевод Слова Божия. Невзирая на возмущение библейских лингвистов и знатоков еврейского и греческого языков, Сторожевая башня продолжает выпускать перевод Библии и делать подобные переводы на другие языки».

Однако свидетели Иеговы утверждают, что существуют учёные, которые положительно оценивают данный перевод.

Джейсон Бидун, профессор религиоведения Университета Северной Аризоны в США, сравнивая перевод Нового мира с рядом других переводов Библии на английский язык (он указывает, что выбрал самые значимые по его мнению переводы) отметил, что из них он самый точный, хотя он согласен не со всеми решениями принятыми при переводе.

Профессор С. МакЛейн Гилмор отмечает, что переводческий комитет обладал необычайной компетентностью в греческом и сделал текст Весткотта-Хорта основой для своего перевода НЗ.

Ошибки перевода

Стихи	Текст языка оригинала	Дословный перевод	Перевод нового мира	Описание ошибок
Ис.26:9	נפשי אויתיך בלילה אף־רוחי  בקִרבי אשׁחרך	Душой моей я жаждал Тебя в ночи и духом моим внутри меня ищу Тебя...	Ночью я стремлюсь к тебе душой, своим духом ищу тебя...	Перевод слова בקִרבי опущен, поэтому мысль автора не передана точно. Догматика же СИ утверждает, что царство Бога не внутри человека.
Рим.3:22	...δικαιοσύνη δὲ θεοῦ διὰ πίστεως Ἰησοῦ Χριστοῦ εἰς πάντας τοὺς πιστεύοντας...	Праведность же Бога через веру Иисуса Христа во всех верующих...	...праведность Бога через веру в Иисуса Христа для всех имеющих веру...	Добавлен предлог "в", занижающий качество [www.bible.in.ua/underl/S/D/7069.htm#p%u042Bstiw веры (убеждённости)] для оправдания.
Рим.3:25	...διὰ πίστεως ἐν τῷ αὐτοῦ [www.bible.in.ua/underl/S/morph.htm#N-DSN αἵματι]...	...через веру в Его крови...	...через веру в его кровь...	Изменение падежа греческого слова "кровь" изменило и значение предлога εν/в. В греческом тексте этот предлог не направления (куда? во что?), а места (где? в чём?). И получилась вера у людей ошибочная и заниженного качества – "вера в пролитую кровь Иисуса".
Рим.3:26	...δικαιοῦντα τὸν ἐκ πίστεως Ἰησοῦ.	...оправдывающего этого из-за веры Иисуса.	...объявлять праведным того, кто верит в Иисуса.	Добавлен предлог "в", занижающий качество веры для оправдания.
Мк.11:22	...ἔχετε πίστιν θεοῦ...	Имейте веру Бога...	Имейте веру в Бога...	То же.
Иак.2:1	...ἔχετε τὴν πίστιν τοῦ κυρίου ἡμῶν Ἰησοῦ Χριστοῦ...	...имейте веру Господа нашего Иисуса Христа...	...держитесь веры в нашего Господа Иисуса Христа...	То же.
Гал.2:16	...οὐ δικαιοῦται ἄνθρωπος ... ἐὰν μὴ διὰ πίστεως Ἰησοῦ Χριστοῦ, καὶ ἡμεῖς εἰς Χριστὸν Ἰησοῦν ἐπιστεύσαμεν, ἵνα δικαιωθῶμεν ἐκ πίστεως Χριστοῦ...	...не признаётся праведным человек ... если не через веру Иисуса Христа, и мы в Христа Иисуса поверили, чтобы мы были оправданы из-за веры Христа...	...человек объявляется праведным ... только через веру в Христа Иисуса, мы тоже поверили в Христа Иисуса, чтобы нас объявили праведными по вере в Христа...	То же.
Гал.2:20	...ἐν πίστει ζῶ τῇ τοῦ υἱοῦ τοῦ θεοῦ...	...в вере живу той, которая Сына Бога...	...живу верой в Сына Бога...	То же.
Еф.3:12	...ἔχομεν τὴν παρρησίαν καὶ προσαγωγὴν ἐν πεποιθήσει διὰ τῆς πίστεως αὐτοῦ.	...имеем смелость и доступ в убеждённости через веру Его.	...имеем эту свободу речи и доступ к Богу с уверенностью через нашу веру в него.	То же.
Фил.3:9	...καὶ εὑρεθῶ ἐν αὐτῷ, μὴ ἔχων ἐμὴν δικαιοσύνην τὴν ἐκ νόμου ἀλλὰ τὴν διὰ πίστεως Χριστοῦ, τὴν ἐκ θεοῦ δικαιοσύνην ἐπὶ τῇ πίστει...	...и я был найден в Нём, не имеющий моей праведности, которая из-за закона, но которая через веру Христа, которая из-за Бога праведность по вере...	...и оказаться в единстве с ним, благодаря не своей праведности, которая от закона, а той, которая через веру в Христа,— праведности от Бога, основанной на вере...	То же.
Откр.14:12	...οἱ τηροῦντες τὰς ἐντολὰς τοῦ θεοῦ καὶ τὴν πίστιν Ἰησοῦ.	...соблюдающие заповеди Бога и веру Иисуса.	...кто соблюдает заповеди Бога и держится веры в Иисуса.	То же.
Гал.6:4	...τὸ δὲ ἔργον ἑαυτοῦ δοκιμαζέτω ἕκαστος...	...но дело своё пусть испытывает каждый...	Но каждый пусть покажет своё собственное дело...	Глагол δοκιμάζω не имеет значения, синонимичного глаголу "показать".

Употребление имени «Иегова» в Новом Завете

Христианские богословы считают практику употребления имени «Иегова» в тексте Нового Завета совершенно необоснованной. Имя «Иегова» отсутствует во всех известных древних рукописях Нового Завета на языке оригинала. Кроме того, нет никаких упоминаний данного имени во всех документах по истории раннего христианства — как христианского, так и языческого или иудейского происхождения. Только в некоторых случаях в рукописях встречается тетраграмматон, но без транскрипции на другой язык. Хотя переводчик Библии Иероним в своем прологе к книгам Царств упоминает, что в его времена еще можно было найти старые свитки Ветхого Завета на греческом, содержащие тетраграмматон.

Причины, по которым свидетели Иеговы использовали имя Бога в 237 местах Нового Завета, изложены авторами перевода в приложении к нему. Критику аргументации см. в брошюре «Имя Бога в переводе нового мира».

Некоторые критики также считают, что отсутствие обвинений Иисуса со стороны фарисеев в этом, с их точки зрения, кощунственном отношении к Имени, говорит в пользу того, что Иисус и Его ученики не произносили Божиего имени в обиходной речи, ибо фарисеи непременно воспользовались бы этим фактом, дабы обвинить Иисуса. Ведь, согласно Талмуду, в наступающий райский мир не будет принят тот, «кто произносит Имя соответственно его буквам» (Мишна. Санһедрин.10:1), и «кто отчетливо произносит Имя, тот повинен в смертельном грехе» (Песикта.148а).

Также, по мнению критиков, неоднозначной является выбранная транскрипция тетраграмматона «Иегова», поскольку она была принята именно в церковной традиции как совместное употребления согласных тетраграмматона «YHWH» с гласными другого именования Бога у иудеев «Адонаи». Более поздние исследования этого вопроса показали что с большей вероятностью правильнее употреблять именно транскрипцию «Яхвэ» или «Яхва» Ранее Свидетели Иеговы активно отстаивали точку зрения, в соответствии с которой единственным именем Бога является Иегова. Однако с выпуском новых руководящих указаний «Рассуждения с помощью Писаний» в 2008 году эта точка зрения была отвергнута. В настоящее время официальный орган СИ указывает: «Сегодня никто из людей не знает точно, как это имя звучало по-еврейски… Многие учёные отдают предпочтение форме „Яхве“, но полной уверенности в том, что эта форма правильная, нет».

Смысловые отличия

В основном замечания касаются неточного перевода многих слов, добавлений или наоборот, удаления некоторых слов, которые существенно изменяют содержание текста. С точки зрения богословов, в данном переводе некоторые места переведены в соответствии с теми или иными положениями учений свидетелей Иеговы.

Существенные смысловые отличия перевода от других переводов наблюдаются в тех местах, которые касаются вопросов природы Иисуса Христа и Святого Духа.

Стихи	Синодальный перевод	Перевод нового мира	Греческий текст Весткотта-Хорта
Быт. 1:2	…и Дух Божий носился над водою.	…и действующая сила Бога носилась над поверхностью вод.
Ин. 1:1	В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.	В начале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было богом (в издании 2007 года сноска — Или богоподобным, божественным).	ΕΝ ΑΡΧΗ ἦν ὁ λόγος καὶ ὁ λόγος ἦν προ­̀ς τὸν θεόν καὶ θεὸς ἦν ὁ λόγος
Мф. 28:19	Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа	Поэтому идите и во всех народах подготавливайте учеников, крестя их во имя Отца, Сына и святого духа	πορευθέν­τες οὖν μαθητεύ­σατε πάν­τα τὰ ἔθνη βαπτίζον­τες αὐτοὺς εἰς τὸ ὄνομα τοῦ πατρὸς καὶ τοῦ υἱοῦ καὶ τοῦ ἁγίου πνεύ­μα­τος
Деян. 20:28	…Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею.	…святой дух поставил вас надзирателями, чтобы пасти собрание Бога, которое Он приобрел кровью своего Сына.	…τὸ πνεῦμα τὸ ἅγιον ἔθετο ἐπι­σκόπους ποιμαίνειν τὴν ἐκκλησίαν τοῦ θεοῦ ἣν περιεποιήσατο δια­̀ τοῦ αἵμα­τος τοῦ ἰδίου
Рим. 10:9, 13	Ибо, если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Господом... то спасёшься... Ибо «всякий, кто призовет имя Господне, спасётся».	И если ты всенародно возвещаешь это «слово, которое в твоих устах», что Иисус есть Господь... то спасёшься... «Каждый, кто призывает имя Иеговы спасётся».	ὅτι ἐὰν ὁμολογήσῃς ἐν τῷ στόματί σου κύριον Ἰησοῦν... σωθήσῃ... πᾶς γὰρ ὃς ἂν ἐπι­καλέσηται τὸ ὄνομα κυρίου σωθή­σε­ται
Кол. 1:15	...образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари.	...образ невидимого Бога, первенец из всего творения.	...εἰκὼν τοῦ θεοῦ τοῦ ἀοράτου πρωτότοκος πάσης κτίσεως.
Кол. 1:16	…Им создано всё…	…посредством его сотворено всё остальное…	…ὅτι ἐν αὐτῷ ἐκτίσθη τὰ πάν­τα…
Евр. 1:8,9	А о Сыне: «престол Твой, Боже, в век века … помазал Тебя, Боже, Бог Твой, елеем…»	А о Сыне: «Бог будет твоим престолом навечно … помазал тебя Бог, твой Бог, маслом…»	προ­̀ς δὲ τὸν υἱόν ὁ θρόνος σου ὁ θεός εἰς τὸν αἰῶνα [τοῦ αἰῶνος] … ἔχρισέν σε ὁ θεός ὁ θεός σου ἔλαιον…

Хотя авторы «Перевода нового мира» в предисловии к изданию уверяют читателей в точности и буквальности своего произведения, а также в его соответствии наиболее авторитетным источникам (в частности, изданию греческого Нового Завета Весткотта и Хорта), основная цель перевода, по мнению его критиков, состоит в искажении библейского текста ради достижения внутриконфессиональных целей (например, обоснования отрицания Божественности Иисуса Христа). Это, по их мнению, становится очевидным при сравнении оригинального греческого текста (по изданию Весткотта и Хорта) с данным переводом.

Примеры сравнений

• Пример № 1 — Деяния 20:28:

«τὴν ἐκκλησίαν τοῦ θεοῦ ἣν περιεποιήσατο δια­̀ τοῦ αἵμα­τος τοῦ ἰδίου»,

что, согласно Синодальному Переводу и ряду других переводов, переводятся как:

«Церковь Бога, которую Он приобрел через собственную Кровь».

Эти слова, по мнению богословов традиционных христианских конфессий, доказывают то, что Иисус — Бог. «Перевод нового мира» данный текст передаёт иначе:

«the congregation of God, which he purchased with the blood of his own [Son]».

«собрание Бога, которое он приобрел кровью своего [Сына]».

По мнению самих авторов «Перевода нового мира», критика данного стиха необоснованна, поскольку слово ιδιου является родительным падежом слова ιδιος («свой»), то есть должно переводиться как «своего». Поэтому переводчики считают, что здесь имеется в виду Иисус, а не Бог. Также они приводят довод, что аналогичным образом стих переводится и во многих других переводах (как русскоязычных, так и англоязычных), в том числе тех, авторы которых верят в Троицу.

В частности, согласно переводу Ф. Фентона the Holy Bible in Modern English, опубликованному в Лондоне в 1903 г., последняя часть стиха звучит так: «with the blood of His own Son» («кровью Его собственного Сына»).

• Пример № 2 — Римлянам 9:5:

«καὶ ἐξ ὧν ὁ Χριστὸς τὸ κατα­̀ σάρκα ὁ ὢν ἐπι­̀ πάν­των θεὸς εὐλογητὸς εἰς τοὺς αἰῶνας ἀμήν».

«и из которых Христос по плоти сущий над всеми Бог благословенный в века аминь» (дословный перевод).

Смысл написанного без знаков препинания, по мнению богословов традиционных христианских конфессий, указывает на Христа как воплощённого Бога. Критики «Перевода нового мира» поэтому полагают, что в нём данное предложение искусственно расчленяется на две части и для усиления эффекта переставляются местами слова и делаются смысловые вставки, тем самым в корне изменяя суть написанного:

«and from whom the Christ [sprang] according to the flesh: God, who is over all, [be] blessed forever. Amen».

«и от них произошел по плоти Христос. Бог же, который над всем, да будет благословен вовеки. Аминь».

Однако по мнению авторов «Перевода нового мира», такой перевод является более корректным, чем традиционный. В частности, они ссылаются на ряд научных исследований текстологии Нового Завета 19-го века, в которых показано, что языковая конструкция «ο ων» в данном стихе является началом независимого предложения или пункта, и что такой вариант перевода абсолютно корректен с точки зрения грамматики и лексики. Авторы «Перевода нового мира» также указывают на то, что по тем же причинам стих аналогичным образом передаётся и во многих других переводах (как англоязычных, так и русскоязычных) в том числе тех, авторы которых считают Христа Богом.

• Пример № 3 — Римлянам 10:13:

«πᾶς γὰρ ὃς ἂν ἐπι­καλέσηται τὸ ὄνομα κυρίου σωθή­σε­ται».

«Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется».

Перевод нового мира вместо слова «Господь» использует здесь имя «Иегова».

"For «everyone who calls on the name of Jehovah will be saved.».

«Каждый, кто призывает имя Иеговы, спасётся».

• Пример № 4 — 1 Иоанна 5:20:

«οἴδαμεν δὲ ὅτι ὁ υἱὸς τοῦ θεοῦ ἥκει καὶ δέδωκεν ἡμῖν δια­́νοιαν ἵνα γινώσκωμεν τὸν ἀληθινόν καὶ ἐσμὲν ἐν τῷ ἀληθινῷ ἐν τῷ υἱῷ αὐτοῦ Ἰησοῦ Χριστῷ οὗτός ἐστιν ὁ ἀληθινὸς θεὸς καὶ ζωὴ αἰώνιος».

«Знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная» (Синодальный перевод).

Перевод нового мира передаёт этот текст так:

«И мы знаем, что Сын Бога пришёл и дал нам разум, чтобы мы познали истинного Бога. И мы в единстве с истинным Богом через его Сына Иисуса Христа. Он — истинный Бог и вечная жизнь».

Методики перевода

Помимо этого, нарекания Библейских обществ вызывает то, что перевод данного издания на все языки, кроме английского, делается не с языков оригинала, а с английского издания. Традиционно считается, что такой «двойной» перевод уступает по качеству переводам, сделанным непосредственно с языков оригинала.

Свидетели Иеговы на это возражают, что, хотя перевод на другие языки действительно осуществляется не с языков оригинала, а с английского, при этом производится сравнение с греческими и еврейскими оригиналами. В частности, применение при переводе специальной компьютерной программы позволяет видеть не только английские, но и древнегреческие и древнееврейские эквиваленты слов и выражений.

Анонимность и компетентность переводчиков

Общество Сторожевой башни получило право от Комитета «Перевода нового мира» на издание этого перевода с условием, что имена переводчиков не будут разглашаться ни при их жизни, ни после их смерти. Бывший член Руководящего совета свидетелей Иеговы Реймонд Френц после своего исключения из организации опубликовал их имена в своих работах. С его слов, Комитет состоял из следующих членов Руководящего совета Свидетелей Иеговы::

• Фредерик Френц (англ. Frederick Franz) — 4-й президент Общества
• Джордж Гангас (англ. George Gangas)
• Карл Кляйн (англ. Karl Klein)
• Натан Норр (англ. Nathan Knorr) — 3-й президент Общества
• Альберт Шрёдер (англ. Albert Schroeder)

Критики утверждают, что познания названных членов Комитета в библейских языках в высшей степени сомнительны. Например, Фредерик Френц во время судебного процесса в 1954 году в Шотландии под присягой заявил, что «не говорит на иврите», и что он «не возьмётся» перевести с английского на иврит текст стиха Бытие 2:4.

Издание 2013 года

Издание ПНМ, которое сначала стало доступно на английском языке 05 октября 2013 На региональных конгрессах 03,07,2014 в Украине и США было объявлено о выпуске ПНМ на украинский язык (Біблія."Переклад Нового Світу") (планируется выход и на другие языки). Это издание претерпело ряд существенных изменений. Они затронули, как и структуру самого издания (приложения, карты, параллельные места), так и самого библейского текста. Однако следует отметить, что изменения самого текста прослеживаются главным образом в английском издании. Текст же издания 2013 года на русском остался без изменений. Сохранены также колонтитулы, количество параллельных мест, приложения. Издание отличается только обложкой и наличием серебряного среза.

Особенности структуры

В самом начале издания расположены 20 вопросов озаглавленные общей темой «Введение в Божье Слово». Вопросы затрагивают основные библейские учения. К каждому вопросу приводится несколько цитат из Библии, с помощью которых читатель может сам найти ответ. Этот раздел также снабжен цветными иллюстрациями.

Перед каждой библейской книгой расположено её короткое содержание.

Добавлен словарь библейских терминов.

Добавлены новые приложения. Например, объяснение принципов, которыми руководствовались переводчики при подготовке этого издания, вынесено в отдельное приложение. Приложения из прошлого издания либо переработаны, либо убраны.

Было уменьшено количество параллельных мест и убраны колонтитулы.

Изменен шрифт текста, а также разбивка на абзацы в некоторых местах.

В английском тексте теперь никак не обозначается разница между словами «Ты» и «Вы» (в английском языке эти слова пишутся одинаково «You»). В прошлом издании эта разница выделялась о с помощью двух различных шрифтов.

Особенности текста

Ниже приводятся изменения, которые прослеживаются в издании на английском языке и на языках, на которых ПНМ доступен давно (не все эти изменения затронули русское издание).

Использование современного английского языка. Переводчики отметили, что некоторые слова и понятия устарели за последние полвека. Как пример они приводят слово «многострадальный» (англ. «long-suffering»), и говорят, что сейчас оно скорее передает мысль о том, кто много страдает. «Идея же стиха скорее указывает на сдержанность и лучше передается термином „терпение“ (англ. „patience“)». В издании ПНМ 2013 года в Галатам 5:22 в основном тексте стоит «терпение», а в сноске дается значение «многострадальный». И тот и тот перевод допускает стоящее там греческое слово. Следует отметить, что в текущем русском издании (2007 г.) в этом месте уже стоит слово «долготерпение». Слово «блудница» (англ. «harlot») заменено на «проститутка» (англ. «prostitute»). Были изменены и другие устаревшие слова.

Прояснение библейских выражений. Некоторые слова и библейские выражения могут быть неизвестны читателю или использоваться в непривычном для него смысле (например, слово «почки» иногда используется не для обозначение буквального органа, а для описания сокровенных мыслей человека). Вместо транслитерированных слов «шеол» и «гадес» в основном тексте стоит слово, более близкое, по мнению переводчиков, к их значению: «Могила» (с заглавной буквы). Слова «шеол» и «гадес» указываются в сноске.

Термин «душа» может означать, по мнению переводчиков: человека, его жизнь, живых существ, и др. Теперь оно заменяется словом наиболее близким по значению, а само слово «душа» дается в сноске. Другие слова, которых коснулись подобные изменения: «почки», «жир», «плоть», «рог».

Улучшена читаемость. Для повышения легкости чтения изменена передача форм некоторых глаголов. Например, для передачи отличия перфекта и имперфекта еврейских глаголов в прошлом издании (англ. 1984 г.) были использованы дополнительные английские слова: «proceeded to», «went on to» и другие. В результате чего они повторялись в тексте тысячи раз (для русского издания 2007 года подобное не характерно). В новом издании в тех местах, где это не влияло на смысл, они были опущены.

Пример передачи Бытие 1:3 в разных изданиях:

«And God proceeded to say: “Let light come to be.” Then there came to be light.» (англ. 1984)

«И сказал Бог: “Пусть будет свет”. И появился свет.» (рус. 2007)

«And God said: “Let there be light.” Then there was light» (англ. 2013)

По результатам исследования свитков Мертвого моря и других древних рукописей в новом издании Божье имя употребляется еще в 6 местах: Судей 19:18; 1 Самуила 2:25; 6:3; 10:26; 23:14; 23:16.

Изменения в передачи пола еврейских слов. В новом издании не столь строго передается пол еврейских слов, в тех местах, где строгая передача усложняет понимание смысла. Например, слово, которое в прошлом издании передавалось как «мальчик оставленный без отца» (из-за мужского рода еврейского слова) теперь переводится как «сирота», поскольку из смысла стиха можно заключить, что имеется в виду ребенок, мальчик или девочка, без отца.

Сравнение Исход 22:22 в разных изданиях:

«YOU people must not afflict any widow or fatherless boy» (англ. 1984)

«Не обижайте вдову и сироту» (рус. 2007)

«You must not afflict any widow or fatherless child» (англ. 2013)

См. также

• Переводы Библии

Ссылки

• [www.jw.org/ru/%D0%BF%D1%83%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%B8/%D0%B1%D0%B8%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D1%8F/nwt/%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/ «Священное Писание — Перевод нового мира»] — полный текст на русском языке
• [jwforum.name/apol/apol_christ/pnm.htm Как создавался «Перевод нового мира» на русском языке] — воспоминания бывшего члена русской переводческой группы, впоследствии покинувшего организацию Свидетелей Иеговы
• [khazarzar.skeptik.net/books/kh/newworld.htm Руслан Хазарзар. «Христианские Греческие Писания — Перевод нового мира»] — критический анализ перевода
• [www.iegova.ru/jwsbible.htm Библия Свидетелей Иеговы: Полемический сайт о Свидетелях Иеговы]

Отрывок, характеризующий Перевод нового мира

Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.


В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
Николай первый встретил ее, так как к графине можно было проходить только через его комнату. При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.
Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», – говорил его взгляд.
– И что шляется? Чего ей нужно? Терпеть не могу этих барынь и все эти любезности! – сказал он вслух при Соне, видимо не в силах удерживать свою досаду, после того как карета княжны отъехала от дома.
– Ах, как можно так говорить, Nicolas! – сказала Соня, едва скрывая свою радость. – Она такая добрая, и maman так любит ее.
Николай ничего не отвечал и хотел бы вовсе не говорить больше о княжне. Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.
Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.
Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню.
– Она очень достойная и прекрасная девушка, – говорила она, – и тебе надо к ней съездить. Все таки ты увидишь кого нибудь; а то тебе скука, я думаю, с нами.
– Да я нисколько не желаю, маменька.
– То хотел видеть, а теперь не желаю. Я тебя, мой милый, право, не понимаю. То тебе скучно, то ты вдруг никого не хочешь видеть.
– Да я не говорил, что мне скучно.
– Как же, ты сам сказал, что ты и видеть ее не желаешь. Она очень достойная девушка и всегда тебе нравилась; а теперь вдруг какие то резоны. Всё от меня скрывают.
– Да нисколько, маменька.
– Если б я тебя просила сделать что нибудь неприятное, а то я тебя прошу съездить отдать визит. Кажется, и учтивость требует… Я тебя просила и теперь больше не вмешиваюсь, когда у тебя тайны от матери.
– Да я поеду, если вы хотите.
– Мне все равно; я для тебя желаю.
Николай вздыхал, кусая усы, и раскладывал карты, стараясь отвлечь внимание матери на другой предмет.
На другой, на третий и на четвертый день повторялся тот же и тот же разговор.
После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым.
«Я ничего и не ожидала другого, – говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. – Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».
Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что то. Это что то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.
В середине зимы она сидела в классной, следя за уроками племянника, когда ей пришли доложить о приезде Ростова. С твердым решением не выдавать своей тайны и не выказать своего смущения она пригласила m lle Bourienne и с ней вместе вышла в гостиную.
При первом взгляде на лицо Николая она увидала, что он приехал только для того, чтобы исполнить долг учтивости, и решилась твердо держаться в том самом тоне, в котором он обратится к ней.
Они заговорили о здоровье графини, об общих знакомых, о последних новостях войны, и когда прошли те требуемые приличием десять минут, после которых гость может встать, Николай поднялся, прощаясь.
Княжна с помощью m lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить о том, до чего ей не было дела, и мысль о том, за что ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не замечая, что он поднялся.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему захотелось помочь ей, сказать ей что нибудь приятное; но он не мог придумать, что бы сказать ей.
– Прощайте, княжна, – сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.
– Ах, виновата, – сказала она, как бы проснувшись. – Вы уже едете, граф; ну, прощайте! А подушку графине?
– Постойте, я сейчас принесу ее, – сказала m lle Bourienne и вышла из комнаты.
Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.
– Да, княжна, – сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, – недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, – а я бы дорого дал, чтобы воротить это время… да не воротишь.
Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.
– Да, да, – сказала она, – но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь…
– Я не принимаю ваших похвал, – перебил он ее поспешно, – напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.
И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.
– Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, – сказала она. – Мы так сблизились с вами… и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, – сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. – Я не знаю почему, – продолжала она, оправившись, – вы прежде были другой и…
– Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, – сказал он тихо. – Иногда тяжело.
«Так вот отчего! Вот отчего! – говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. – Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, – говорила она себе. – Да, он теперь беден, а я богата… Да, только от этого… Да, если б этого не было…» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.
– Почему же, граф, почему? – вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. – Почему, скажите мне? Вы должны сказать. – Он молчал. – Я не знаю, граф, вашего почему, – продолжала она. – Но мне тяжело, мне… Я признаюсь вам в этом. Вы за что то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. – У нее слезы были в глазах и в голосе. – У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте. – Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
– Княжна! постойте, ради бога, – вскрикнул он, стараясь остановить ее. – Княжна!
Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.
……


Осенью 1814 го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.
В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.
Еще через три года, к 1820 му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием. Николай был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над теоретическими сочинениями о хозяйстве, не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не занимался отдельно ни одной частью хозяйства. У него перед глазами всегда было только одно именье, а не какая нибудь отдельная часть его. В именье же главным предметом был не азот и не кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а то главное орудие, чрез посредство которого действует и азот, и кислород, и назем, и плуг – то есть работник мужик. Когда Николай взялся за хозяйство и стал вникать в различные его части, мужик особенно привлек к себе его внимание; мужик представлялся ему не только орудием, но и целью и судьею. Он сначала всматривался в мужика, стараясь понять, что ему нужно, что он считает дурным и хорошим, и только притворялся, что распоряжается и приказывает, в сущности же только учился у мужиков и приемам, и речам, и суждениям о том, что хорошо и что дурно. И только тогда, когда понял вкусы и стремления мужика, научился говорить его речью и понимать тайный смысл его речи, когда почувствовал себя сроднившимся с ним, только тогда стал он смело управлять им, то есть исполнять по отношению к мужикам ту самую должность, исполнение которой от него требовалось. И хозяйство Николая приносило самые блестящие результаты.
Принимая в управление имение, Николай сразу, без ошибки, по какому то дару прозрения, назначал бурмистром, старостой, выборным тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если б они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись. Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в дебет и кредит (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами. Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться. Ленивых, развратных и слабых он одинаково преследовал и старался изгонять из общества.
При посевах и уборке сена и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями. И у редких хозяев были так рано и хорошо посеяны и убраны поля и так много дохода, как у Николая.
С дворовыми он не любил иметь никакого дела, называл их дармоедами и, как все говорили, распустил и избаловал их; когда надо было сделать какое нибудь распоряжение насчет дворового, в особенности когда надо было наказывать, он бывал в нерешительности и советовался со всеми в доме; только когда возможно было отдать в солдаты вместо мужика дворового, он делал это без малейшего колебания. Во всех же распоряжениях, касавшихся мужиков, он никогда не испытывал ни малейшего сомнения. Всякое распоряжение его – он это знал – будет одобрено всеми против одного или нескольких.
Он одинаково не позволял себе утруждать или казнить человека потому только, что ему этого так хотелось, как и облегчать и награждать человека потому, что в этом состояло его личное желание. Он не умел бы сказать, в чем состояло это мерило того, что должно и чего не должно; но мерило это в его душе было твердо и непоколебимо.
Он часто говаривал с досадой о какой нибудь неудаче или беспорядке: «С нашим русским народом», – и воображал себе, что он терпеть не может мужика.
Но он всеми силами души любил этот наш русский народ и его быт и потому только понял и усвоил себе тот единственный путь и прием хозяйства, которые приносили хорошие результаты.
Графиня Марья ревновала своего мужа к этой любви его и жалела, что не могла в ней участвовать, но не могла понять радостей и огорчений, доставляемых ему этим отдельным, чуждым для нее миром. Она не могла понять, отчего он бывал так особенно оживлен и счастлив, когда он, встав на заре и проведя все утро в поле или на гумне, возвращался к ее чаю с посева, покоса или уборки. Она не понимала, чем он восхищался, рассказывая с восторгом про богатого хозяйственного мужика Матвея Ермишина, который всю ночь с семьей возил снопы, и еще ни у кого ничего не было убрано, а у него уже стояли одонья. Она не понимала, отчего он так радостно, переходя от окна к балкону, улыбался под усами и подмигивал, когда на засыхающие всходы овса выпадал теплый частый дождик, или отчего, когда в покос или уборку угрожающая туча уносилась ветром, он, красный, загорелый и в поту, с запахом полыни и горчавки в волосах, приходя с гумна, радостно потирая руки, говорил: «Ну еще денек, и мое и крестьянское все будет в гумне».
Еще менее могла она понять, почему он, с его добрым сердцем, с его всегдашнею готовностью предупредить ее желания, приходил почти в отчаяние, когда она передавала ему просьбы каких нибудь баб или мужиков, обращавшихся к ней, чтобы освободить их от работ, почему он, добрый Nicolas, упорно отказывал ей, сердито прося ее не вмешиваться не в свое дело. Она чувствовала, что у него был особый мир, страстно им любимый, с какими то законами, которых она не понимала.
Когда она иногда, стараясь понять его, говорила ему о его заслуге, состоящей в том, что он делает добро своих подданных, он сердился и отвечал: «Вот уж нисколько: никогда и в голову мне не приходит; и для их блага вот чего не сделаю. Все это поэзия и бабьи сказки, – все это благо ближнего. Мне нужно, чтобы наши дети не пошли по миру; мне надо устроить наше состояние, пока я жив; вот и все. Для этого нужен порядок, нужна строгость… Вот что!» – говорил он, сжимая свой сангвинический кулак. «И справедливость, разумеется, – прибавлял он, – потому что если крестьянин гол и голоден, и лошаденка у него одна, так он ни на себя, ни на меня не сработает».
И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что нибудь для других, для добродетели, – все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память об его управлении. «Хозяин был… Наперед мужицкое, а потом свое. Ну и потачки не давал. Одно слово – хозяин!»


Одно, что мучило Николая по отношению к его хозяйничанию, это была его вспыльчивость в соединении с старой гусарской привычкой давать волю рукам. В первое время он не видел в этом ничего предосудительного, но на второй год своей женитьбы его взгляд на такого рода расправы вдруг изменился.
Однажды летом из Богучарова был вызван староста, заменивший умершего Дрона, обвиняемый в разных мошенничествах и неисправностях. Николай вышел к нему на крыльцо, и с первых ответов старосты в сенях послышались крики и удары. Вернувшись к завтраку домой, Николай подошел к жене, сидевшей с низко опущенной над пяльцами головой, и стал рассказывать ей, по обыкновению, все то, что занимало его в это утро, и между прочим и про богучаровского старосту. Графиня Марья, краснея, бледнея и поджимая губы, сидела все так же, опустив голову, и ничего не отвечала на слова мужа.
– Эдакой наглый мерзавец, – говорил он, горячась при одном воспоминании. – Ну, сказал бы он мне, что был пьян, не видал… Да что с тобой, Мари? – вдруг спросил он.
Графиня Марья подняла голову, хотела что то сказать, но опять поспешно потупилась и собрала губы.
– Что ты? что с тобой, дружок мой?..
Некрасивая графиня Марья всегда хорошела, когда плакала. Она никогда не плакала от боли или досады, но всегда от грусти и жалости. И когда она плакала, лучистые глаза ее приобретали неотразимую прелесть.
Как только Николай взял ее за руку, она не в силах была удержаться и заплакала.
– Nicolas, я видела… он виноват, но ты, зачем ты! Nicolas!.. – И она закрыла лицо руками.
Николай замолчал, багрово покраснел и, отойдя от нее, молча стал ходить по комнате. Он понял, о чем она плакала; но вдруг он не мог в душе своей согласиться с ней, что то, с чем он сжился с детства, что он считал самым обыкновенным, – было дурно.
«Любезности это, бабьи сказки, или она права?» – спрашивал он сам себя. Не решив сам с собою этого вопроса, он еще раз взглянул на ее страдающее и любящее лицо и вдруг понял, что она была права, а он давно уже виноват сам перед собою.
– Мари, – сказал он тихо, подойдя к ней, – этого больше не будет никогда; даю тебе слово. Никогда, – повторил он дрогнувшим голосом, как мальчик, который просит прощения.
Слезы еще чаще полились из глаз графини. Она взяла руку мужа и поцеловала ее.
– Nicolas, когда ты разбил камэ? – чтобы переменить разговор, сказала она, разглядывая его руку, на которой был перстень с головой Лаокоона.
– Нынче; все то же. Ах, Мари, не напоминай мне об этом. – Он опять вспыхнул. – Даю тебе честное слово, что этого больше не будет. И пусть это будет мне память навсегда, – сказал он, указывая на разбитый перстень.
С тех пор, как только при объяснениях со старостами и приказчиками кровь бросалась ему в лицо и руки начинали сжиматься в кулаки, Николай вертел разбитый перстень на пальце и опускал глаза перед человеком, рассердившим его. Однако же раза два в год он забывался и тогда, придя к жене, признавался и опять давал обещание, что уже теперь это было последний раз.
– Мари, ты, верно, меня презираешь? – говорил он ей. – Я стою этого.
– Ты уйди, уйди поскорее, ежели чувствуешь себя не в силах удержаться, – с грустью говорила графиня Марья, стараясь утешить мужа.
В дворянском обществе губернии Николай был уважаем, но не любим. Дворянские интересы не занимали его. И за это то одни считали его гордым, другие – глупым человеком. Все время его летом, с весеннего посева и до уборки, проходило в занятиях по хозяйству. Осенью он с тою же деловою серьезностию, с которою занимался хозяйством, предавался охоте, уходя на месяц и на два в отъезд с своей охотой. Зимой он ездил по другим деревням и занимался чтением. Чтение его составляли книги преимущественно исторические, выписывавшиеся им ежегодно на известную сумму. Он составлял себе, как говорил, серьезную библиотеку и за правило поставлял прочитывать все те книги, которые он покупал. Он с значительным видом сиживал в кабинете за этим чтением, сперва возложенным на себя как обязанность, а потом сделавшимся привычным занятием, доставлявшим ему особого рода удовольствие и сознание того, что он занят серьезным делом. За исключением поездок по делам, бо льшую часть времени зимой он проводил дома, сживаясь с семьей и входя в мелкие отношения между матерью и детьми. С женой он сходился все ближе и ближе, с каждым днем открывая в ней новые душевные сокровища.
Соня со времени женитьбы Николая жила в его доме. Еще перед своей женитьбой Николай, обвиняя себя и хваля ее, рассказал своей невесте все, что было между ним и Соней. Он просил княжну Марью быть ласковой и доброй с его кузиной. Графиня Марья чувствовала вполне вину своего мужа; чувствовала и свою вину перед Соней; думала, что ее состояние имело влияние на выбор Николая, не могла ни в чем упрекнуть Соню, желала любить ее; но не только не любила, а часто находила против нее в своей душе злые чувства и не могла преодолеть их.
Однажды она разговорилась с другом своим Наташей о Соне и о своей к ней несправедливости.
– Знаешь что, – сказала Наташа, – вот ты много читала Евангелие; там есть одно место прямо о Соне.
– Что? – с удивлением спросила графиня Марья.
– «Имущему дастся, а у неимущего отнимется», помнишь? Она – неимущий: за что? не знаю; в ней нет, может быть, эгоизма, – я не знаю, но у нее отнимется, и все отнялось. Мне ее ужасно жалко иногда; я ужасно желала прежде, чтобы Nicolas женился на ней; но я всегда как бы предчувствовала, что этого не будет. Она пустоцвет, знаешь, как на клубнике? Иногда мне ее жалко, а иногда я думаю, что она не чувствует этого, как чувствовали бы мы.
И несмотря на то, что графиня Марья толковала Наташе, что эти слова Евангелия надо понимать иначе, – глядя на Соню, она соглашалась с объяснением, данным Наташей. Действительно, казалось, что Соня не тяготится своим положением и совершенно примирилась с своим назначением пустоцвета. Она дорожила, казалось, не столько людьми, сколько всей семьей. Она, как кошка, прижилась не к людям, а к дому. Она ухаживала за старой графиней, ласкала и баловала детей, всегда была готова оказать те мелкие услуги, на которые она была способна; но все это принималось невольно с слишком слабою благодарностию…
Усадьба Лысых Гор была вновь отстроена, но уже не на ту ногу, на которой она была при покойном князе.
Постройки, начатые во времена нужды, были более чем просты. Огромный дом, на старом каменном фундаменте, был деревянный, оштукатуренный только снутри. Большой поместительный дом с некрашеным дощатым полом был меблирован самыми простыми жесткими диванами и креслами, столами и стульями из своих берез и работы своих столяров. Дом был поместителен, с комнатами для дворни и отделениями для приезжих. Родные Ростовых и Болконских иногда съезжались гостить в Лысые Горы семьями, на своих шестнадцати лошадях, с десятками слуг, и жили месяцами. Кроме того, четыре раза в год, в именины и рожденья хозяев, съезжалось до ста человек гостей на один два дня. Остальное время года шла ненарушимо правильная жизнь с обычными занятиями, чаями, завтраками, обедами, ужинами из домашней провизии.


Выл канун зимнего Николина дня, 5 е декабря 1820 года. В этот год Наташа с детьми и мужем с начала осени гостила у брата. Пьер был в Петербурге, куда он поехал по своим особенным делам, как он говорил, на три недели, и где он теперь проживал уже седьмую. Его ждали каждую минуту.
5 го декабря, кроме семейства Безуховых, у Ростовых гостил еще старый друг Николая, отставной генерал Василий Федорович Денисов.
6 го числа, в день торжества, в который съедутся гости, Николай знал, что ему придется снять бешмет, надеть сюртук и с узкими носками узкие сапоги и ехать в новую построенную им церковь, а потом принимать поздравления и предлагать закуски и говорить о дворянских выборах и урожае; но канун дня он еще считал себя вправе провести обычно. До обеда Николай поверил счеты бурмистра из рязанской деревни, по именью племянника жены, написал два письма по делам и прошелся на гумно, скотный и конный дворы. Приняв меры против ожидаемого на завтра общего пьянства по случаю престольного праздника, он пришел к обеду и, не успев с глазу на глаз переговорить с женою, сел за длинный стол в двадцать приборов, за который собрались все домашние. За столом были мать, жившая при ней старушка Белова, жена, трое детей, гувернантка, гувернер, племянник с своим гувернером, Соня, Денисов, Наташа, ее трое детей, их гувернантка и старичок Михаил Иваныч, архитектор князя, живший в Лысых Горах на покое.
Графиня Марья сидела на противоположном конце стола. Как только муж сел на свое место, по тому жесту, с которым он, сняв салфетку, быстро передвинул стоявшие перед ним стакан и рюмку, графиня Марья решила, что он не в духе, как это иногда с ним бывает, в особенности перед супом и когда он прямо с хозяйства придет к обеду. Графиня Марья знала очень хорошо это его настроение, и, когда она сама была в хорошем расположении, она спокойно ожидала, пока он поест супу, и тогда уже начинала говорить с ним и заставляла его признаваться, что он без причины был не в духе; но нынче она совершенно забыла это свое наблюдение; ей стало больно, что он без причины на нее сердится, и она почувствовала себя несчастной. Она спросила его, где он был. Он отвечал. Она еще спросила, все ли в порядке по хозяйству. Он неприятно поморщился от ее ненатурального тона и поспешно ответил.
«Так я не ошибалась, – подумала графиня Марья, – и за что он на меня сердится?» В тоне, которым он отвечал ей, графиня Марья слышала недоброжелательство к себе и желание прекратить разговор. Она чувствовала, что ее слова были неестественны; но она не могла удержаться, чтобы не сделать еще несколько вопросов.
Разговор за обедом благодаря Денисову скоро сделался общим и оживленным, и графиня Марья не говорила с мужем. Когда вышли из за стола и пришли благодарить старую графиню, графиня Марья поцеловала, подставляя свою руку, мужа и спросила, за что он на нее сердится.
– У тебя всегда странные мысли; и не думал сердиться, – сказал он.
Но слово всегда отвечало графине Марье: да, сержусь и не хочу сказать.
Николай жил с своей женой так хорошо, что даже Соня и старая графиня, желавшие из ревности несогласия между ними, не могли найти предлога для упрека; но и между ними бывали минуты враждебности. Иногда, именно после самых счастливых периодов, на них находило вдруг чувство отчужденности и враждебности; это чувство являлось чаще всего во времена беременности графини Марьи. Теперь она находилась в этом периоде.
– Ну, messieurs et mesdames, – сказал Николай громко и как бы весело (графине Марье казалось, что это нарочно, чтобы ее оскорбить), – я с шести часов на ногах. Завтра уж надо страдать, а нынче пойти отдохнуть. – И, не сказав больше ничего графине Марье, он ушел в маленькую диванную и лег на диван.