Сага о Форсайтах
| Сага о Форсайтах | |
| The Forsyte Saga | |
| Автор: | |
|---|---|
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: | |
«Са́га о Форса́йтах» (англ. The Forsyte Saga) — монументальная серия разноплановых произведений английского писателя Джона Голсуорси, описывает жизнь состоятельной семьи Форсайтов. В 1932 году Голсуорси получил Нобелевскую премию по литературе за «высокое искусство повествования, вершиной которого является „Сага о Форсайтах“».
Содержание
Произведения о Форсайтах
Все произведения, посвящённые различным поколениям семьи Форсайтов, группируются в несколько больших циклов. Новелла «Спасение Форсайта» под псевдонимом Джон Синджон (John Sinjohn) была написана Голсуорси самой первой.
| Русское название | Жанр | Английское название | Год выхода |
|---|---|---|---|
| Спасение Форсайта | новелла | Salvation of a Forsyte | 1901 |
Цикл произведений непосредственно под названием «Сага о Форсайтах» (The Forsyte Saga) вышел в 1922 году и включил в себя такие произведения как:
| Русское название | Жанр | Английское название | Год выхода |
|---|---|---|---|
| Собственник | роман | The Man of Property | 1906 |
| Последнее лето Форсайта |
интерлюдия | Indian Summer of a Forsyte | 1918 |
| В петле | роман | In Chancery | 1920 |
| Пробуждение | интерлюдия | Awakening | 1920 |
| Сдаётся внаём | роман | To Let | 1921 |
Далее идёт сборник рассказов «На форсайтской бирже» (On Forsyte ‘Change). В предисловии автор указал что «…по времени действия они (рассказы) стоят между „Сагой“ и „Комедией“, так как без „Саги“ они не будут поняты, и действие завершается перед тем как „Комедия“ начинается…». В том же предисловии автор обращается ко всем своим произведениям о Форсайтах как «Хроники семьи Форсайтов» (Chronicles of the Forsyte family).
| Русское название | Жанр | Английское название | Год выхода |
|---|---|---|---|
| предисловие | Foreword to «On Forsyte ‘Change» | 1930 | |
| рассказ | The Buckles of Superior Dosset | 1930 | |
| Зыбучие пески времени | рассказ | Sands of Time | 1930 |
| рассказ | Hester’s Little Tour | 1930 | |
| Тимоти на волосок от гибели | рассказ | Timothy’s Narrow Squeak | 1930 |
| Роман Тети Джули | рассказ | Aunt Juley’s Courtship | 1929 |
| рассказ | Nicholas-Rex | 1930 | |
| рассказ | A Sad Affair | 1929 | |
| рассказ | Revolt at Roger’s | 1930 | |
| рассказ | June’s First Lame Duck | 1929 | |
| Собака у Тимоти | рассказ | Dog at Timothy’s | 1929 |
| рассказ | Midsummer Madness | 1929 | |
| Гондекутер | рассказ | The Hondekoeter | 1929 |
| Крик Павлина | рассказ | Cry of Peacock | 1930 |
| рассказ | Francie’s Fourpenny Foreigner | 1930 | |
| Форсайт четверкой | рассказ | Four-In-Hand Forsyte | 1930 |
| рассказ | The Sorrows of Tweetyman | 1930 | |
| рассказ | The Dromios | 1930 | |
| рассказ | A Forsyte Encounters the People | 1930 | |
| Сомс и Англия | рассказ | Soames and the Flag | 1930 |
Под названием «Современная комедия» (A Modern Comedy) вышел следующий цикл произведений:
| Русское название | Жанр | Английское название | Год выхода |
|---|---|---|---|
| Белая обезьяна | роман | The White Monkey | 1924 |
| Идиллия | интерлюдия | (Interlude) a Silent Wooing | 1926 |
| Серебряная ложка | роман | The Silver Spoon | 1926 |
| Встречи | интерлюдия | (Interlude) Passers By | 1926 |
| Лебединая песня | роман | Swan Song | 1928 |
И, наконец, последний цикл романов под общим названием «Конец главы» (End of the Chapter) можно рассматривать как своеобразный спин-офф: Форсайты упоминаются, но главными действующими лицами являются члены обедневшей дворянской семьи Черрел - дальние родственники героев Саги:
| Русское название[1] | Жанр | Английское название | Год выхода |
|---|---|---|---|
| Девушка ждет | роман | Maid In Waiting | 1931 |
| Пустыня в цвету | роман | Flowering Wilderness | 1932 |
| На другой берег | роман | Over the River (One more River) | 1933 |
Содержание
Спасение Форсайта
Новелла «Спасение Форсайта» (Salvation of the Forsyte) была впервые напечатана в 1901 году в сборнике «Человек из Девона».
Два брата — Джемс и Суизин Форсайты встречаются после долгой разлуки. Они уже пожилые люди, преуспевшие в своей жизни, достигшие материальных благ и имеющие авторитет в обществе. Суизин смертельно болен, и он пытается проанализировать свою жизнь и сделать необходимые выводы. Героя не покидает чувство, что он что-то потерял, без чего его жизнь лишилась цели. Суизин засыпает и во сне вспоминает свою поездку в Зальзбург ещё на заре своей юности: случайно в пьяной драке в трактире, он знакомится с венгром Болешске, а затем и с его дочерьми, Маргарет и Рози. В последнюю Форсайт влюбляется, и как оказывается, взаимно, но разница в социальном положении мешает Суизину жениться на Рози. Он не готов переступить через общественные нормы и рамки: «Что обо мне подумают в Лондоне?», «Как я покажусь на глаза отцу?». Форсайт так и не решается забрать Рози, а та в свою очередь возвращается в Венгрию, так как после романа с Суизином ничего кроме унижения в Зальзбурге её не ждет. Суизин просыпается. Он снова лежит в своей кровати — старик, одинокий и никому не нужный. Форсайт понимает, что те преданные чувства к Рози были большой потерей, что он струсил. В предсмертные минуты он просит у слуги бокал шампанского, и ему является Рози, которая обещает вернуть потерянное. Последний пузырек лопается в бокале шампанского и Суизин умирает.
Собственник
«Собственник» — наиболее критический и острый роман из многотомной эпопеи о Форсайтах. Форсайты — рантье, они ничего сами не производят, основная их забота — выгодное размещение капитала. Косные консерваторы, алчные накопители, цепляющиеся за своё материальное благосостояние. Джемс Форсайт и его сын Сомс — наиболее типичные представители этой породы собственников и стяжателей. В этом первом романе «Саги о Форсайтах», читателю представляются впечатляющие «ряды» Форсайтов, возглавляемые тетушкой Энн. В доме старого Тимоти проходит собрание всех членов семьи Форсайтов. Дальше начинаются главные события саги, в частности подробно описывается жизнь Сомса Форсайта и его желание владеть вещами, включая его прекрасную жену, Ирэн Форсайт. Он очень ревнует её к друзьям и хочет, чтобы она принадлежала только ему одному. Сомс замышляет план, цель которого — перевезти её в деревню, в Робин-Хилл, в дом, который он собирается построить. Там она должна будет жить вдали от своих друзей, которые, по его мнению, внушают ей дурные мысли. Автор рисует распад семьи, основанной на господстве в ней мужа-собственника. Ирэн для него лишь ценное приобретение, её свобода, независимость, человеческое достоинство не существуют для Сомса, он хочет обладать ею на правах хозяина, купившего рабыню или дорогую вещь. Она сопротивляется его хватким намерениям и влюбляется в архитектора Филипа Босини. Филип был нанят Сомсом для постройки дома, и он является женихом Джун Форсайт, дочери двоюродного брата Сомса, Джолиона младшего. Становится ясно, что добром эта история не может кончиться: вскоре Ирэн уходит от Сомса после того как он её насилует, и Филип попадает под колеса такси, после того как сходит с ума, узнав об изнасиловании Ирэн.
Последнее лето Форсайта. Интерлюдия
Прошло четыре года со смерти архитектора Босини — жениха Джун и любовника Ирэн. Дом в Робин-Хилле, выстроенный Босини для Сомса, в конце-концов купил старый Джолион и переехал туда со своим сыном (Джолионом младшим), невесткой и внуками — Джун, Джолли и Холли. Вилла стала не просто загородным домом, а фермой, где семья жила круглый год.
Молодой Джолион с женой и Джун (к радости дедушки она подружилась со своим отцом и мачехой) отправились в путешествие, Джолли уехал учиться в школу, а Холли (её учила дома гувернантка-француженка mam’zelle Бос) осталась в Робин-Хилле со старым Джолионом.
Главе семьи уже восемьдесят пять лет — здоровье дает о себе знать, но он обожает своих маленьких внуков и не замечает свой возраст.
Однажды старый Джолион видит в опере Ирэн — законную жену Сомса Форсайта, которая снова ушла от мужа в ту же ночь, когда в газетах написали о смерти архитектора. Она практически не изменилась, но её красоту подчеркнула легкая седина и морщинки у глаз. На следующий день, во время прогулки с собакой старый Джолион находит Ирэн в роще у поваленного дерева и приглашает в дом. Она рассказывает, что живёт под фамилией Эрон, снимает недорогую квартирку, зарабатывает уроками игры на фортепьяно и помогает лондонским проституткам (одна из них спасла Ирэн, после того, как она во второй раз ушла от Сомса). Старый Джолион помогает племяннице чеком на пятьдесят фунтов (затем он укажет её в завещании) и приглашает снова приехать к нему в гости.
Со временем они начинают часто встречаться, как в Лондоне (старый Джолион водит Ирэн в театр и прогуливается с ней в парке), так и в Робин-Хилле (Ирэн дает уроки для Холли).
Несмотря на ухудшение здоровья — обмороки, и боли в сердце, — Старый Джолион упоен встречами с «дамой в сером» (так он с внучкой называет Ирэн за её серо-лиловое платье), но скоро должна приехать Джун с отцом и мачехой, а Ирэн опасается этой встречи — старый Джолион уверяет, что Джун простила её за историю с Босини, но Ирэн знает: можно простить, но нельзя забыть. Однажды она прощается и больше не приезжает. В один знойный день старому Джолиону становится хуже. Ирэн узнает об этом и обещает приехать. Форсайт обрадован этим известием, но, дожидаясь племянницу у старого дуба, умирает.
В петле
Второй роман в трилогии Дж. Голсуорси «Сага о Форсайтах». Мы узнаем о том, что случилось через 12 лет после смерти старого Джолиона, описанной в интерлюдии «Последнее лето Форсайта».
Молодой Джолион, а теперь просто Джолион, стал попечителем Ирэн. Он живёт в Робин-Хилле, где все осталось по-прежнему, вместе с Холли. Джолли поступил в Оксфорд. Джун живёт в Лондоне, в собственной квартире и помогает «непризнанным талантам» мира искусства, своим «несчастненьким».
Ирэн живёт всё в той же квартире в Челси, только обставила её лучше и уютнее, ездила путешествовать. Но она одинока, проводит вечера одна, хотя по-прежнему переодевается к обеду, играет для себя на рояле. Как отмечает Джолион, Ирэн все ещё живёт с Босини. Сомс переехал в загородный дом неподалеку от Мепелдерхема. Он тоже один, однако регулярно навещает двадцатилетнюю француженку Аннет, мать которой, мадам Ламот, открыла ресторан «Бретань» в здании, принадлежащем Джемсу Форсайту. Единственное, что смущает Собственника, это то, что ресторан находится в Сохо, нереспектабельном районе, и ещё то, что он по-прежнему женат.
У Тимоти все по-старому. А вот Джемс сильно сдал, все время жалуется, что ему «никогда ничего не рассказывают».
Сюжет романа крутится вокруг бракоразводного процесса Сомса, который понимает, что хочет детей. Однако Собственник ещё верит, что может вернуть Ирэн, просит поговорить с ней Джолиона, идет к ней сам, устанавливает за женщиной слежку, преследует её в Париже. Все это толкает испуганную Ирэн в объятия Джолиона, который старается защитить её от своего кузена и поддержать в трудную минуту. В конце концов, у Сомса появляются не очень убедительные доказательство их близости, которой не было. Джолион и Ирэн решают не защищаться, они уезжают вместе в Италию. Сомс присутствует на суде один. Развод состоялся. Через некоторое время бывшая жена Собственника выходит замуж за художника и рожает ему сына Джона. Сомс женится на Аннет. Он мечтает о сыне, но доктор ставит его перед нелегким выбором: можно прооперировать Аннет и спасти её жизнь, но потерять ребёнка, или оставить все как есть, тогда младенец будет жив, но мать может умереть, причем в любом случае детей она иметь больше не сможет. После долгих колебаний Сомс запрещает оперировать, и Аннет приносит ему дочь Флер. В ночь после родов умирает Джемс, Сомс врет ему, что родился сын.
Параллельно с этой, главной, сюжетной линией развиваются ещё две. Уинифрид Дарти ссорится со своим проигравшимся мужем из-за того, что Монтегью крадет её жемчуга и дарит танцовщице. Дарти уходит от неё и уезжает в Буэнос-Айрес. По совету брата, Уинифрид начинает бракоразводный процесс, но по закону она сначала должна потребовать восстановления себя в супружеских правах. Её иск удовлетворяют и высылают Монти постановление вернуться домой. Сомс и Джемс надеются, что Дарти не подчинится, но Монтегью возвращается к жене, потрепанный и «сгоревший».
Помимо этого развивается драма третьего поколения Форсайтов. Приехав с Сомсом в Робин-Хилл, чтобы стать предлогом для визита, Вэл Дарти знакомится со своей троюродной сестрой Холли и влюбляется в неё. Молодая пара устраивает верховые прогулки по Лондонским паркам. Однако знакомство Вэла в Оксфорде с Джолли происходит не столь гладко, троюродные братья сразу невзлюбили друг друга, между ними даже происходит драка. Но на летних каникулах, сразу после судебного процесса, на котором Вэл присутствовал с матерью, он признается Холли в своих чувствах, и они заключают помолвку. Это слышит Джолли. Вне себя от гнева, он вынуждает кузена вместе с ним записаться в армию и отправиться в Южную Африку на фронт Англо-бурской войны. Вэл соглашается. Джун и Холли следом за братом отправляются туда же в качестве сестер милосердия. Но Джолли умирает от дизентерии, не успев даже поучаствовать в боях. Холли и Вэл заключают брак в Южной Африке и хотят купить там ферму, на что юный Дарти просит денег у дедушки Джемса, но тот ничего не успевает им дать.
Пробуждение. Интерлюдия
Эта самая небольшая часть Саги повествует о детстве маленького Джона, сына Джолиона и Ирэн (полное имя Джона — также Джолион, он уже четвёртый Джолион после своего деда Старого Джолиона, отца Джолиона младшего и старшего брата Джолли).
Маленький Джон рос в атмосфере совершенной идиллии, окруженный заботой родителей и горячо любимой няни «Да». Он страстно любил книги, и каждая вдохновляла его на новые приключения: то он просиживал все утро на дереве, воображая себя моряком, то разыгрывал оловянными солдатиками войны, описанные в большой «Истории Европы», то сооружал вигвам на берегу пруда и превращался в настоящего индейца. При этом Джон — очень чуткий, любящий и чувствительный к Красоте ребёнок. Он любит отца и боготворит мать. Она видится ему чем-то неземным, поэтому в начале главное место в его сердце принадлежит няне. Но когда та выходит замуж и исчезает из жизни мальчика, Джон начинает все больше и больше тянуться к матери. И постепенно, день за днем в нём просыпается новое, сильное чувство безграничной любви к ней. С этого момента Ирэн навсегда воцаряется в сердце маленького Джона.
Сдаётся внаём
Идет 1918 год. Дети Сомса Форсайта и Ирэн повзрослели. Сомс безумно любит и бережет свою дочь Флер, в то время как отношения с женой Аннет у него значительно ухудшились. Однажды Сомс пригласил свою дочь посетить картинную галерею Джун Форсайт, где произошла случайная встреча с Ирэн и её сыном. На вопрос Флер о том, кто этот молодой человек, Сомс ответил, что это их дальний родственник, с семьей которого давно утеряны все связи. На вопрос Джона Ирэн также ответила, что Флер и её отец — дальние родственники. Тем не менее, Джон и Флер почувствовали интерес друг к другу. Джон решил изучать сельское хозяйство и с этой целью отправился на ферму Вэла и Холли Дарти. Именно там и произошла вторая неожиданная встреча Джона и Флер. Молодые люди признались в любви друг к другу. Но семейная тайна мешает влюбленным быть вместе. Они решает выяснить её во что бы то ни стало. Сомс и Ирэн замечают, что с их детьми что-то происходит. Ирэн и молодой Джолион решают увезти Джона в Европу, надеясь, что он забудет своё увлечение Флер.
Через несколько недель Джон возвращается и ищет новой встречи с Флер. К тому времени за Флер начинает ухаживать молодой Майкл Монт. Он сообщает Сомсу о своих намерениях жениться на Флер, но Сомс отвечает, что решение остается за дочерью. Сомс обеспокоен симпатией Флер к Джону, но семейную тайну не раскрывает. Секрет Флер узнает от мсье Проспера Профона, который часто гостит в доме Уинфрид Дарти (сестры Сомса) и состоит в тайной связи с Аннет Форсайт. Именно Профон расскажет Флер о том, что ранее Ирэн и Сомс были женаты, а после Ирэн вышла замуж за молодого Джолиона.
Флер решает не сообщать Джону и быть вместе с ним вопреки всем обстоятельствам. Она пытается уговорить Джона уехать с ней в Шотландию и там обвенчаться. Джон разрывается на две части: с одной стороны, он безгранично любит Флер, с другой стороны, он не может обманывать свою мать. Точку ставит письмо Джолиона, которое он пишет сыну, рассказываю все историю событий двадцатилетней давности. В конце письма Джолион просит Джона отказаться от Флер, так как его связь с дочерью Сомса будет «пощечиной» для Ирэн. В тот момент, когда Джон читает это письмо, Джолион умирает. Этот факт укрепляет решение Джона бросить Флер.
После смерти Джолиона, Флер просит Сомса отправиться в Робин-Хилл к Джону и помириться с Ирэн. Сомс соглашается ехать ради дочери. В Робин-Хилле он встречает Джона, который просит передать Флер, что их отношения окончены. Джон и Ирэн решают покинуть страну, а Флер принимает предложение Майкла Монта выйти замуж.
Персонажи
Старые Форсайты
- Энн, старшая в семье
- Старый Джолион, глава семьи, сколотил своё состояние на продажах чая
- Джемс, адвокат, женат на Эмили, самой спокойной из женщин
- Суизин, брат-близнец Джемса с аристократическими замашками
- Джулия, вдова
- Эстер, старая дева
- Николас, богатейший в семье
- Роджер, «настоящий Форсайт»
- Сьюзан, замужняя сестра
- Тимоти, самый осторожный человек Британии
Молодые Форсайты
- Молодой Джолион, сын Старого Джолиона, художник и вольнодумец, трижды женат
- Сомс, сын Джемса и Эмили, юрист и жесткий собственник
- Уинифред, сестра Сомса, одна из трёх дочерей Джемса и Эмили, замужем за светским пьяницей Монтегью Дарти
- Джордж, сын Роджера, закоренелый шутник, самый высокий и толстый из молодых Форсайтов, мизантроп
- Фрэнсис, сестра Джорджа и дочь Роджера, атеистка, единственный музыкант в семье
Их дети
- Джун, дерзкая дочь Молодого Джолиона от первого брака, была помолвлена с Филипом Босини
- Джолли, сын Молодого Джолиона от второго брака, погиб на англо-бурской войне
- Холли, дочь Молодого Джолиона от второго брака
- Джон, сын Молодого Джолиона от третьего брака с Ирэн
- Флер, дочь Сомса от второго брака с француженкой Аннет
- Вэл, сын Уинифред и Монтегью, воевал в англо-бурской войне, женат на своей кузине Холли
- Имоджин, дочь Уинифред и Монтегью
- Кит, сын Флер и Майкла
Родословная Форсайтов
1. Джолион «Фермер с Большого Луга» Форсайт (ок. 1680 — ?)+ Мэри Бир
1.1. Джолион «Большой Форсайт» (ок. 1710—1777) + ?
1.1.1. Джолион Форсайт (1741—1812) Последний фермер в роду Форсайтов. Долгое время считался «самым первым Джолионом».+ Джулия Хэйтер
1.1.1.1. Джолион «Гордый Доссет» Форсайт (1770—1850). Рост пять футов и пять дюймов. В 1821 г. переехал с семьёй из Дорсетшира в Лондон. Отец десятерых старых Форсайтов. Оставил своим детям в наследство 30 тыс. фунтов. + Энн Пирс (1 февраля 1780 — 16 апреля 1821) Умерла при родах, рожая Сьюзен Форсайт, впоследствии Хэймен.
1.1.1.1.1. Энн Форсайт (23 сентября 1799 — 27 сентября 1886) Старая дева.
1.1.1.1.2. Старый Джолион Форсайт (1806—1892)+ Эдит Мур (? — 1874)
1.1.1.1.2.1. Молодой Джолион Форсайт (декабрь 1847—1920)+(1) Фрэнсис Криссон (1847—1884)+(2) Элен Хилмер (1855—1892)+(3) Ирэн Форсайт (Эррон) (9 ноября 1862 — ?)
1.1.1.1.2.1.1. Джун Форсайт (1869 — ?)
1.1.1.1.2.1.2. Джолли Форсайт (1878—1900)
1.1.1.1.2.1.3. Холли Форсайт (1881 — ?)
1.1.1.1.2.1.4. Джон Форсайт (12 мая 1901 — ?)+ Энн Уилмот (1904 — ?)
1.1.1.1.3. Джемс Форсайт (5 августа 1811 — 20 ноября 1901)+ Эмили Голдинг (1829—1910)
1.1.1.1.3.1. Сомс Форсайт (1855—1926)+(1) Ирэн Эррон (детей нет)+(2) Аннет Ламот (1880 — ?)
1.1.1.1.3.1.1. Флер Форсайт (Монт) (20 ноября 1901 — ?)+ Майкл Монт (1896 — ?)
1.1.1.1.3.1.1.1. Кристофер «Кит» Монт (р. в 1923)
1.1.1.1.3.2. Уинифрид Форсайт (Дарти) (1858 -?)+ Монтегью Дарти (1855—1920, по другим данным — 1913)
1.1.1.1.3.2.1. Публиус Валериус «Вэл» Дарти (1880 — ?)+ Холли Форсайт (детей нет)
1.1.1.1.3.2.2. Имоджин Дарти (Кардиган) (1882 — ?)+ Джек Кардиган (есть дети)
1.1.1.1.3.2.3. Бенедикт Дарти (1886 — ?)
1.1.1.1.3.2.4. Мод Дарти (1884 — ?)
1.1.1.1.3.3. Рэйчел Форсайт (1861 — ?)
1.1.1.1.3.4. Сисили Форсайт (1865 — ?)
1.1.1.1.4. Суизин Форсайт (1811—1891) Потомства не оставил.
1.1.1.1.5. Роджер Форсайт (1813—1899)+ Мэри Монк
1.1.1.1.5.1. Молодой Роджер Форсайт (1853 — ?)+ Мари Уокер
1.1.1.1.5.1.1. Очень Молодой Роджер Форсайт (1890 — ?)
1.1.1.1.5.2. Джордж Форсайт (1856—1922) Холост. Потомства не оставил.
1.1.1.1.5.3. Юстас Форсайт (1860 — ?)
1.1.1.1.5.4. Томас Форсайт (1862 — ?)
1.1.1.1.5.5. Фрэнси Форсайт (1858 — ?)
1.1.1.1.6. Николас Форсайт (1817—1908)+ Элизабет «Фанни» Блэйн
1.1.1.1.6.1. Молодой Николас Форсайт (1849 — ?)+ Дороти Бокстон
1.1.1.1.6.1.1. Очень Молодой Николас Форсайт (1879 — ?)
1.1.1.1.6.1.2. Бланч Форсайт (1880 — ?)
1.1.1.1.6.1.3. Кристофер Форсайт (1881 — ?)
1.1.1.1.6.1.4. Виолетта Форсайт (1884 — ?)
1.1.1.1.6.1.5. Глэдис Форсайт (1886 — ?)
1.1.1.1.6.1.6. Патрик Форсайт (1894 — ?)
1.1.1.1.6.2. Юфимия Форсайт (1862 — ?)
1.1.1.1.6.3. Эрнест Форсайт (1853 — ?)
1.1.1.1.6.4. Арчибальд Форсайт (1857 — ?)
1.1.1.1.6.5. Флоренс Форсайт (1861 — ?)
1.1.1.1.6.6. Мэриен Форсайт (Туитимен) (1859 — ?)
1.1.1.1.7. Джулия «Джули» Форсайт (Смолл) (1814—1905) Вдова покойного Септимуса Смолла. Детей не имела.+ Септимус Смолл (? — 1868) Детей нет
1.1.1.1.8. Эстер Форсайт (1816—1907) Старая дева.
1.1.1.1.9. Тимоти Форсайт (1820—1920) Последний из старых Форсайтов. Потомства не оставил.
1.1.1.1.10. Сьюзен Форсайт (Хэймен) (1821—1895)+ Джон Хэймен
1.1.1.1.10.1. Сент-Джон Хэймен (между 1852 и 1855 — ?)+ ? (есть дети) Один из сыновей погиб в Первой мировой войне.
1.1.1.1.10.2. Джайлс Хэймен
1.1.1.1.10.3. Джесс Хэймен
1.1.1.1.10.4. Огастос Хэймен
1.1.1.1.10.5. Аннабель Хэймен (Спендер)
1.1.1.2. Эдгар Форсайт
1.1.1.3. Николас Форсайт (мэр Боспорта)
1.1.1.4. Роджер Форсайт
1.1.1.5. Джулия Форсайт (Найтингейл)
Экранизации
«Сага о Форсайтах» несколько раз экранизировалась, первые немые фильмы по произведениям Голсуорси появились ещё в начале 20-х годов XX века.
В 1925 году выходит один из первых фильмов про Форсайтов «Белая обезьяна» Фила Розена. Флёр играет Барбара Ла Марр, а Майла Монта Томас Холдинг. В Роли Сомса Форсайта Джордж Ф. Мэрион. Фильм числился среди потерянных, но в последнее время появилась информация, что фильм нашёлся.[2]
В 1934 году Джеймс Уэйл, известный своими лентами «Франкенштейн» и «Человека в железной маске» 1939 года, снимает фильм «Через реку» (англ. One More River).
В 1949 году вышел фильм «Сага о Форсайтах» (оригинальное название англ. That Forsyte Woman) кинокомпании Metro Goldwyn Mayer с Грир Гарсон в роли Ирэн.
В 1967 году появился 26-серийный телевизионный фильм телекомпании BBC. Экранизация Доналда Уилсона, Констанса Кокса. В фильме снялись Кеннет Мор (Kenneth More — Джо Форсайт), Эрик Портер (Eric Porter — Сомс Форсайт), Найри Портер (Nyree Dawn Porter — Ирэн Форсайт), Майкл Йорк (Michael York — Джолли Форсайт) и др. известные артисты. В первый раз сериал был показан каналом BBC2 между 7 января и 1 июля 1967 года с аудиторией около 6 млн человек. Во время второго показа, начавшегося 8 сентября 1968 года, на канале BBC1, аудитория последней серии достигла 18 млн человек. Общемировая аудитория оценивается приблизительно в 160 млн зрителей. Это была первая английская программа, купленная Советским Союзом.[3], закадровый перевод осуществил Николай Александро́вич.
В 2002 году компания Granada Television сняла новую версию длительностью более 11,5 часов[4]. В главных ролях Дэмиэн Льюис, Руперт Грейвс, Джина Макки, Корин Редгрейв и Йоан Гриффит.
Напишите отзыв о статье "Сага о Форсайтах"
Примечания
- ↑ Годы создания первого, основного цикла. Писать о Форсайтах Голсуорси продолжал до 1933 года.
- Источники
- ↑ приводятся по переводу Е. Голышевой и Б. Изакова
- ↑ [www.forgetthetalkies.com/category/lost-films/ Lost films - Forget The Talkies]. Проверено 9 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EMGoDTiX Архивировано из первоисточника 11 февраля 2013].
- ↑ [www.museum.tv/archives/etv/F/htmlF/forsytesaga/forsytesaga.htm THE FORSYTE SAGA — The Museum of Broadcast Communications]
- ↑ [www.imdb.com/company/co0103289/ Страница Granada Television на сайте IMDb]
Ссылки
- [lib.ru/INPROZ/GOLSUORSI/ Сага о Форсайтах] в библиотеке Максима Мошкова
- [briefly.ru/golsuorsi/saga_o_forsajtah/ Краткое содержание некоторых частей Саги]
Отрывок, характеризующий Сага о Форсайтах
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
