Сделано в Британии

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Сделано в Британии (фильм)»)
Перейти к: навигация, поиск
Сделано в Британии
Made in Britain
Жанр

драма

Режиссёр

Алан Клэрк

Автор
сценария

Дэвид Лилэнд

В главных
ролях

Тим Рот
Билл Стюарт
Джеффри Хатчингс

Кинокомпания

ITV

Длительность

76 мин

Бюджет

£ 1.000 (приблизительно)

Страна

Великобритания

Год

1982

IMDb

ID 0084287

К:Фильмы 1982 года

«Сделано в Британии» (англ. Made in Britain) — социальная драма Алана Клэрка, вышедшая в 1982 году. Фильм рассказывает о 16-летнем наци-скинхэде Треворе (актёрский дебют Тима Рота) и его непрекращающемся бунте против общества и властей. Впервые фильм был показан на канале ITV в рамках серии фильмов «Истории за пределами школы» (англ. Tales out of School).





Синопсис

Фильм начинается с судебного заседания, на котором скинхэд Тревор (Тим Рот) обвиняется в бросании кирпича в окно пакистанца мистера Шанаваза и магазинной краже. Социальный работник Гарри Паркер (Эрик Ричард), являющийся куратором Тревора верит в то, что он не безнадёжен и направляет его в Наблюдательный центр, где Тревору должны назначить наказание. Питер Клайв (Билл Стюарт), заместитель директора Наблюдательного центра, принимает Тревора и селит его в одну комнату с негром Эрролом (Терри Ричардс).

На следующий день Тревора направляют в центр трудоустройства, выдав деньги на автобус. Тем не менее, он с Эрролом угоняет машину, и приезжает в центр на ней. Надышавшись клеем, купленным на сэкономленные деньги, Тревор заходит в центр трудоустройства, где начинает требовать у работницы центра какой-нибудь работы. После того, как его просят подождать, Тревор выскакивает на улицу, и разбивает большим камнем окно центра.

Вернувшись в Наблюдательный центр, Тревор сталкивается с Питером Клайвом, который, заметив, что тот приехал на угнанной машине, требует избавиться от неё. Тревор поначалу отрицает, что украл машину, но затем соглашается отогнать её подальше от Наблюдательного центра. Внутри Питер начинает расспрашивать Тревора о причине угона машины, но тот отказывается дать вразумительный ответ. Тревор начинает требовать обед, но безуспешно, так как время обеда уже прошло. Он начинает бить ногами в дверь, прибегают работники центра, Тревор пинает одного из них, и в итоге его запирают в отдельной комнате.

Приезжает директор центра (Джеффри Хатчингс) и расписывает Тревору, в виде несложной схемы на доске, его дальнейшие перспективы попасть в тюрьму и скатиться на дно, если тот не прекратит своё антисоциальное поведение. Он объясняет Тревору, что Наблюдательный центр — это его последний шанс исправиться, и другого такого шанса у него не будет. Тревор внимательно выслушивает директора, но сразу после его ухода начинает вести себя как ни в чём не бывало. Работники центра собираются переслать его в изолятор, и Питер предлагает Тревору напоследок сходить на гонки на выживание, если тот будет хорошо себя вести. Тревор соглашается, при условии, что ему дадут участвовать в гонке.

Тревор принимает участие в гонке, и искренне наслаждается процессом, но его машина выходит из строя после нескольких кругов. После безуспешных попыток завести машину, он выходит из неё вне себя от злости. По дороге назад в центр, Питер пытается утешить Тревора, говоря, что ему противостояли профессиональные гонщики, и он сможет устроить, чтобы Тревор мог принимать участие в дальнейших гонках. Тревор никак не реагирует на его слова, молча глядя в окно.

Приехав в центр, Питер обнаруживает, что потерял свои ключи. После того, как все обитатели центра ложатся спать, Тревор будит Эррола и показывает ему ключи, которые выпали у Питера. Тревор и Эррол открывают офис, где Тревор роется в документах и находит личное дело Эррола. Из документов становится ясно, что у Эррола нет шансов вернуться в семью, так как мать отказалась от него, и он будет вынужден остаться в центре. После того, как Эррол спрашивает у Тревора, что ему делать дальше, тот советует ему нагадить на своё личное дело, а сам в это время мочится на своё.

Тревор и Эррол сбегают из Наблюдательного центра и уезжают на фургоне центра. Они приезжают к дому мистера Шанаваза, разбивают ему оконные стёкла, выкрикивая расистские лозунги, и затем уезжают. Тревор врезается на фургоне в машину возле полицейского участка, в результате чего Эррол теряет сознание. Тревор оставляет Эррола в машине и скрывается с места аварии, после чего Эррола арестовывают полицейские. Тревор приходит к дому своего куратора Гарри, который собирается в отпуск со своей семьёй. Тревор рассказывает ему, что он сделал, и что он сдаётся. Гарри звонит полицейским.

Тревор попадает в камеру предварительного заключения, где донимает полицейских, постоянно нажимая на кнопку вызова. В итоге, один из полицейских обещает обеспечить Тревору срок за все его угоны в полицейском округе как только он перестанет считаться малолетним, бьёт его дубинкой по коленной чашечке и говорит: «Думаешь, ты чертовски крут?» (англ. You think you're fucking hard). Впервые Тревор выглядит побеждённым. Надзиратель говорит ему, что его протесты никому не интересны, и что Тревору придётся считаться с властями и жить по правилам, как все остальные. Когда полицейские уходят, Тревор отходит от боли и расплывается в безумной улыбке.

В ролях

Интересные факты

  • Фильм открывает песня шотландской панк-группы The Exploited «UK82».
  • Диалоги из фильма были взяты в качестве основы для семплов альбома британского рэпера Skinnyman, Council Estate of Mind (2004).
  • Тим Рот получил главную роль случайно. Когда он зашёл в поисках насоса для велосипеда в театр, в котором работал, ему предложили принять участие в прослушивании, которое в это время там проводилось. Тим поговорил с режиссёром, ознакомился со сценарием и согласился.[1]

Напишите отзыв о статье "Сделано в Британии"

Ссылки

Примечания

  1. [www.400blows.co.uk/inter_roth.shtml TIM ROTH ON ALAN CLARKE]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сделано в Британии

– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.