Аменемхет VI

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Аменемхет VI
Амени Антеф Аменемхет
XIII династия
Среднее царство, Второй переходный период

Чертеж стола для жертвоприношений CG 23040 с картушами Аменемхета VI на опоре[1]
G39N5
 

личное имя

как Сын Ра
imn
n
iiinin&t&f imn
n
mHAt
t
Амени — отец его, Амон — лицо его
(Амени Антеф Аменемхет)
M23
X1
L2
X1

тронное имя

как Царь
rasanxib
Тот, кто заставляет сердце Ра жить
(Сеанхибре)
G5

Хорово имя

как Гор
sh
r
tA
tA
Тот, кто удовлетворяет обе земли
(Сехерутави)
G16

небти-имя

как Господин
двойного венца
ssxmxa
a
w
Он, чьё явление могущественно
(Секемкау)
G8

золотое имя

как Золотой Хор
HqAmAat
Тот, кто правит с Маат
(Хекамаат)
Туринский список (№7 (колонка), 10 (ряд))
rasanxib
Сеанхибре
(снхибр)

Сеанхибре Амени Антеф Аменемхет VI — египетский фараон начала XIII династии, правивший в первой половине XVIII века до н. э.[2]. Аменемхет VI, несомненно, правил недолго, по оценкам, не более 3 лет (возможно, меньше месяца). О нём свидетельствуют лишь немногие артефакты. Он может принадлежать к более широкой семье фараонов, включавшей в том числе Аменемхета V, Амени Кемау, Хорнеджефа-Хориотефа и Иуфни.



Свидетельства

Исторические

Аменемхет VI записан в Туринском каноне, списке фараонов, отредактиванном в начале XIX династии и служащем основным историческим источником относительно Второго переходного периода. В последнем прочтении канона датского египтолога Кима Райхольта, Аменемхет VI появляется в 7 столбце, 10 строке под его тронным именем Сеанхибре[2][3]. Это соответствует 6 столбцу, 10 строке по прочтению Туринского канона Алана Гардинера и Юргена фон Бекерата[4][5].

Аменемхет VI также упоминается в Карнакском царском списке, запись 37[6].

Археологические

О Аменемхете VI свидетельствуют такие артефакты, как две цилиндрических печати из эль-Махамид эль-Кибли в Верхнем Египте[7], одна из которых посвящена «Себеку, господину Гебелина»[2][8][9]. Стол для жертвоприношений с картушами Аменемхета VI на опоре был обнаружен в Карнаке и сейчас находится в Каирском египетском музее, CG 23040[10][1]. Также картуши Аменемхета высечены на стеле из Абидоса[11] и архитраве из гробницы некрополиса Гелиополя[12][3], однако, последние исследования указывают на то, что этот памятник принадлежит другому фараону, Сеанхибтави Сеанхибре.

Хронология

Относительная хронологическая позиция

Относительная хронологическая позиция Аменемхета VI известна благодаря Туринскому канону. Его предшественник — плохо известный фараон по имени Иуфни, а его преемник — столь же малоизвестный Семенхкара Небнуни[2][13].

Абсолютная позиция и датирование

Абсолютная хронологическая позиция Аменемхета VI является менее точной ввиду неопределенности предыдущих фараонов династии. По словам Кима Райхольта и Даррела Бейкера, он был восьмым фараоном династии, в то время как Томас Шнайдер, Детлеф Франке и фон Бекерат считают его в седьмым[13][5].

Продолжительность правления Аменемхета неизвестна из-за плохой сохранности Туринского папируса: читается только «[…] и 23 дня». Райхольт тем не менее считает, что он правил 3 года, между 1788 и 1785 годами до н. э[2].

Напишите отзыв о статье "Аменемхет VI"

Примечания

  1. 1 2 Ahmed Bey Kamal: Tables d'offrandes, vol. I, Le Caire, 1909, [openlibrary.org/books/OL14044513M/Tables_d%27offrandes available online] see item 23040 p. 31–37
  2. 1 2 3 4 5 К. С. Б. Райхольт: The Political Situation in Egypt during the Second Intermediate Period, c.1800–1550 BC, Carsten Niebuhr Institute Publications, vol. 20. Copenhagen: Museum Tusculanum Press, 1997, [books.google.co.uk/books?id=ANRi7cM5ZwsC&printsec=frontcover&dq=ryholt&hl=en&sa=X&ei=RieiUcXVDIrLhAex3oCIBg&redir_esc=y#v=snippet&q=Amenemhet%20VI&f=false excerpts available online here.]
  3. 1 2 Даррел Д. Бейкер: The Encyclopedia of the Pharaohs: Volume I - Predynastic to the Twentieth Dynasty 3300–1069 BC, Stacey International, ISBN 978-1-905299-37-9, 2008, p. 33–34
  4. Алан Гардинер: The Royal Canon of Turin, Griffith Institute, new edition 1997, ISBN 978-0900416484
  5. 1 2 Юрген фон Бекерат: Handbuch der ägyptischen Königsnamen, Münchner ägyptologische Studien, Heft 49, Mainz : Philip von Zabern, 1999, ISBN 3-8053-2591-6, see pp.90–91, king No 7.
  6. Это соответствует записи 34 в нумерации царского списка Райхольта и Бейкера
  7. Одна из этих печатей хранится в Метрополитен-музей, [www.metmuseum.org/collection/the-collection-online/search/544372 см. онлайн-каталог]
  8. Уильям К. Хейс: The Scepter of Egypt: A Background for the Study of the Egyptian Antiquities in The Metropolitan Museum of Art. Vol. 1, From the Earliest Times to the End of the Middle Kingdom, MET Publications 1978, [www.metmuseum.org/research/metpublications/The_Scepter_of_Egypt_Vol_1_From_the_Earliest_Times_to_the_End_of_the_Middle_Kingdom available online], see p. 342 fig. 226
  9. Джин Йойотт: Le Soukhos de la Maréotide et d'autres cultes régionaux du Dieu-Crocodile d'après les cylindres du Moyen Empire, Bulletin de l'Institut Français d'Archeologie Orientale (BIFAO) 56, 1957, p. 81–95 [www.ifao.egnet.net/bifao/Bifao056_art_08.pdf available online] see p. 88 2.cc
  10. Auguste Mariette-Bey: Karnak. Étude topographique et archéologique avec un appendice comprenant les principaux textes hiéroglyphiques découverts ou recueillis pendant les fouilles exécutées a Karnak, Leipzig, 1875, [www.cfeetk.cnrs.fr/index.php?page=document&n=285 available online] see p. 45–46 pl. 9–10.
  11. Marie-Pierre Foissy-Aufrère (editor): Égypte & Provence. Civilisation, survivances et «cabinetz de curiositez», 1985, 76–78, 80 fig. 41
  12. Detlef Franke: Zur Chronologie des Mittleren Reiches (12.-18. Dynastie) Teil 1 : Die 12. Dynastie, in Orientalia 57 (1988) see p. 267–268 no. 57
  13. 1 2 Thomas Schneider in Erik Hornung, Rolf Krauss, and David A. Warburton (editors): Ancient Egyptian Chronology, Handbook of Oriental Studies, [archive.org/details/AncientEgyptianChronology available online], see p. 176 for the chronology.
XIII династия

Предшественник:
Иуфни
Фараон Египта
1-я пол. XVIII века до н. э.
(правил не более 3 лет)

Преемник:
Семенхкара Небнуни


Отрывок, характеризующий Аменемхет VI

– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»