Себуанский язык

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Себанский язык»)
Перейти к: навигация, поиск
Себуанский язык
Самоназвание:

Sugboanon

Страны:

Филиппины Филиппины

Общее число говорящих:

31 млн.

Рейтинг:

53

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Австронезийская семья

Филиппинская подзона
Бисайская группа
Письменность:

латиница

Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:

себ 587

ISO 639-1:

ISO 639-2:

ceb

ISO 639-3:

ceb

См. также: Проект:Лингвистика

Себуа́нский язы́к (себуа́но) — язык австронезийской семьи. Распространён на Филиппинах (остров Себу и др.).

Другие названия: сугбу, сугбуанон (в англ. традиции — Binisaya, Bisayan, Sebuano, Sugbuanon, Sugbuhanon, Visayan). Включает диалекты себу, бохольский, лейте и минданао.





Генеалогическая и ареальная информация

Себуано относится к австронезийской семье, малайско-полинезийской ветви, западная подветвь, бисайская группа филиппинских языков. Распространен на о. Себу, о. Бохоль, в Вост. Негросе, на о. Лейте и на значительной территории о. Минданао. Также есть носители в США.

Социолингвистическая информация

Число говорящих — 15 миллионов 800 тысяч на Филиппинах, 15.807.260К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4082 дня] по всему миру. Себуанский язык является родным примерно для 18 миллионов человек. Как вторым языком, им пользуются около 10 миллионов. Себуано является литературным языком, на нём ведется преподавание в школах, существует разножанровая литература и публицистика, ведется теле- и радиовещание. Более ранняя слоговая письменность, как и у других филиппинских языков, с XVIII века вытеснена латиницей на испанской основе. Лексический состав характеризуется большим количеством испанских и английских заимствований (см. amígu — «друг», bula — «мяч», duktur — «врач»).

Тип (степень свободы) выражения грамматических значений

Филиппинские языки в целом часто характеризуют как аналитические, однако себуано нельзя отнести к этой категории однозначно.

Имена, действительно, имеют тенденцию к аналитическому выражению грамматических значений:

Dádqun ka námuq sa Amiriká   —  «мы возьмем тебя в Америку» (генитивом маркируется указание на место)

Америка-Gen

Mupalit si Puring kang Imelda ug kursunisun para kang Ben

«Пуринг купит материал у Имельды для Бена»; si, kang, ug — показатели синтаксических отношений между словами.

Имеются аналитические показатели для подлежащего, предшествующие имени: ang для имен нарицательных и si — для собственных). Однако личные местоимения имеют синтетические формы датива и генитива (дат. kanímu «тебе», gen.nímu «тебя»), как и противопоставление по числу: ikáw — «ты», kamú — «вы». Кроме того, широко представлено синтетическое глагольное формообразование:

Nagka-la-ma-nuh-ay «неохотно пожали друг другу руки»: циркумфикс nagka-…-ay является показателем реципрока, инфикс -ma- обозначает нежелательность действия.

Характер границы между морфемами

Себуано, как и другие филиппинские языки, агглютинативен, граница морфем в общем случае проводится легко: tagali: qug «по шею» = taga- (префикс, обозначающий высоту/глубину чего-либо, измеряемую по отношению к тому, что обозначается корнем) + li: qug(«шея»); palaqa: way «обожающий ссориться» = pala- («обожающий делать то, что обозначено корнем») + qa: way («ругаться, ругань»)

nag-a-súlti   «разговаривает»

nag-súlti          «поговорил»

Nag- -показатель так называемого активного модуса (Llamzon, 1969), обозначающего реальное действие (то есть, либо, как в случае дуратива — действие, происходящее в момент речи, либо законченное действие, которое кодируется пунктивом). A — показатель дуратива (форма со значением пунктива образуется непосредственным присоединением аффикса к основе), súlti — глагольный корень «разговаривать».

Тип маркирования

В именной группе маркирование зависимостное: см. посессивные конструкции:

ímunq ngálan «твое имя»

ты-ген. имя

ákung amígu «мой друг»

я-ген. друг

baay ni Mísis Abilyána «дом миссис Абеллана»

дом миссис А.-ген.

В предикации маркирование тоже зависимостное:

Mupalit si Puring kang Imelda ug kursunisun para kang Ben
Купит Пуринг-Nom Имельда-Dat материал-Цель для Бен-Dat

«Пуринг купит материал у Имельды для Бена». Синтаксическая связь маркируется показателями, относящимися к существительным.

Тип ролевой кодировки

Эргативный:

Matulug síyag adlaw «он спит днем»
Mutrabahu síyag gabiqi «он работает ночью»
Nagpalit si Bert ug saging para kang Rosa
пунктив+акт.+купить Берт-Nom(Erg?) цветок-Цель для Роза-Dat

«Берт купил цветок для розы»

Пациенс и Агенс одноместного глагола кодируются так же, как прямое дополнение при переходном глаголе — показателем ug(síyag = síya(он)+ ug). Ему противопоставлен показатель si, маркирующий в данном случае Агенс двухместного, то есть переходного глагола, выраженный именем собственным(для нарицательных имен ему соответствует показатель ang, см. выше).

Базовый порядок слов

Наиболее предпочтителен порядок с препозицией предиката(VOS):

  1. Mugábang si Mis Wílbi sa usá sa mangá kwártu. «Мисс Уилби снимет одну из комнат»
  2. Náqa ba si Dúktur Pirnándis? «Доктор Фернандес здесь?»
  3. Kínsay ímunq ngálan Dung? «Как тебя зовут, сынок?»(то есть What is your name?)

Однако встречается и SVO-порядок:

      1'.   Si Mis Wílbi mugábang sa usá sa mangá kwártu.

Такая перестановка возможна только в том случае, если предикат не является вопросительным словом: так, в предложении «2» начальное положение подлежащего допускается, а в предложении «3» — нет.

Яркие фонологические, морфосинтаксические, лексические, графические и пр. особенности

Фонология

  • Инвентарь фонем в себуано такой же, как в некоторых других филиппинских языках(тагальском, хилигайнон, самар-лейте, бикольском): 14 согласных, 3 гласные (a, i, u), две полугласные-полусогласные (w, y). Иногда в качестве дополнительных фонем выделяются е и o, но они встречаются только в английских и испанских заимствованиях и обычно рассматриваются как аллофоны фонем /i/ и /u/ соответственно. Эта корреляция отражается в том, как изменяется фонетическая оболочка у заимствованных слов: duktur, bula (от англ. ball /bol/), Amiriká. Слово «врач» также встречается в написании doktor, которое, очевидно, отражает вариант произношения с «дополнительной» фонемой, или аллофоном o.

Слова, содержащие согласные фонемы, отсутствующие в себуано, также претерпевают изменения при заимствовании: см. Fernandes -> Pirnándis в примере выше.

  • Некоторые слова в себуано имеют длинные и краткие формы (в беглой речи используются преимущественно краткие, на письме в основном длнные). Прежде всего это относится к личным местоимениям:
Nom (полная форма) Nom (краткая форма) Gen (полная форма) Gen (краткая форма) Dat (полная форма) Dat (краткая форма)
«ты» ikáw ka nímu mu kanímu nímu

Но также краткую и полную формы имеют некоторые часто употребляемые слова: karún/run «сейчас», únyaq/nyaq «позже», gayúd/gyud «конечно».

Кроме того, различные показатели грамматических связей в беглой речи подвергаются слиянию с предшествующим словом: после гласной ug-> g, nga ->ng, ang-> ng, sa-> s, si-> s, ni-> ng.

Dídtu sa baláy= Dídtus baláy «это было в доме»

Присоединение глагольных префиксов, оканчивающихся носовым согласным (m, n, ng), к основе сопровождается назализацией начального согласного основы:

pan + putúl = pamutúl pan + tábang = panábang

Если основа начинается с гласной, носовой звук дает ng + гласную:

pan + inúm = panginúm

Лексика

  • Лексический состав себуано обнаруживает его родство с другими филиппинскими языками: имеется группа лексем, полностью идентичных как по форме, так и по значению, в языках себуано, хилигайнон и самар-лейте (например, batáq «дядя», sugat «встречаться»). Некоторые слова, имея в этих языках общую фонетическую оболочку, имеют близкие, но не идентичные значения: wákwak — «ведьма» в себуано и хилигайнон, «привидение» в самар-лейте; puhay — «жизнь» в себуано и тагальском, «богатая жизнь» в хилигайнон, «долгая жизнь» в самар-лейте и бикольском.
  • Особую лексическую группу составляют дейктические слова, служащие для локализации объектов. Они выражают отношения «близко от говорящего, далеко от слушающего», «рядом с говорящим и слушающим», «рядом со слушающим и далеко от говорящего», «далеко от обоих». Дейктические показатели могут одновременно иметь и временное значение:

Díqa si Místir Abáya «Мистер Абайя здесь», то есть рядом с говорящим, далеко от слушающего, в момент речи.
Díri si Inting sa Síbu «Интинг был здесь в Себу»: рядом с говорящим и далеко от слушающего, но в прошлом.
Ánhi siyá sa Síbu «Он едет в Себу»: говорящий и слушающий находятся в Себу, «он» в будущем будет рядом с обоими.

Морфология

  • Число существительных не выражается (противопоставление по числу существует только в парадигме личных местоимений). Однако возможно полиперсональное глагольное согласование: префикс man- указывает, что действие совершается несколькими агентами или оказывает влияние на несколько реципиентов:

Mangádtu mus Banáwaq? «Вы(много) едете в Банаву?»
Mangáqun na ta «Давайте есть!»

Тот же смысл может быть выражен и формами без man-(«Muqádtu mus Banáwaq?»), но такие конструкции не различают единственность/множественность актантов.

Кроме того, с помощью специальных форм личных местоимений можно выразить смысл «я и Х», «мы и Х», «ты и Х», «они и Х» где Х — имя собственное (в подобных конструкциях сопровождаемое показателями si или ni):

Kamí ni Dyuu «мы с Джо»
1 лицо, экскл.

Kamú si Usting «ты и Остинг»
2л., plur

Выражается и ассоциативная множественность:

Siláng Mísis Abáya «Миссис A. и компания»
Silá + ng (замещает ni после гласных)
3л., plur.

  • Спецификация: так называется определенный тип аффиксации глагола, сопровождающий образование пассивных предложений. Аффикс указывает на семантическую роль актанта, выбираемого в качестве подлежащего:

Kanqun nákuq ang mangga «Я съем манго»

В данной фразе подлежащим является слово mangga, что маркируется аналитическим показателем ang. Агенс выражен генитивом личного местоимения первого лица nákuq. Аффикс -un указывает на то, что в качестве подлежащего выбран актант, обозначающий подверженный действию объект. Кроме того, этот же показатель описывает степень затрагиваемости объекта действием: в данном предложении объект затронут полностью, напрямую. А в предложении Ilabay nákug ang mannga («Я выброшу манго») показатель i- несет дополнительную информацию о том, что объект перемещается. Также есть отдельный показатель для обозначения того, что объект, выбранный в качестве подлежащего, затронут действием не напрямую: Higtan nila ang iruq maqadlaw — «Они привязывают собаку на весь день».

Таким образом, в себуано обнаруживаются элементы двойного маркирования: подлежащее в этих примерах маркируется как аналитическим показателем, так и глагольным аффиксом. Кроме того, несмотря на в целом агглютинативный строй языка, аффиксы -un, i-, -an являются примерами семантической фузии: они совместно выражают роль топикализованного актанта (в данном случае, пациенс) и степень его подверженности действию.

Синтаксис

Грамматические отношения выражаются аналитическими показателями.

Употребление генитива: форма генитива возможна для любой именной группы(в отличие от датива, который образуется только для личных местоимений и собственных имен). С его помощью выражаются разнообразные синтаксические отношения:

  1. посессивность — см. примеры выше
  2. агенс пассивного глагола: Dádqun ka námuq sa Amiriká «Мы возьмем Лито в Америку»
  3. время и место:

sa ámung lúngsud «в нашем городе» sa Lahúg «в пятницу»

Напишите отзыв о статье "Себуанский язык"

Литература

  • Wolff, John U. Beginning Cebuano Pt.1. London-New Haven, 1966.
  • Llamzon, Teodoro A. A subgrouping of nine Philippine languages. Hague, 1969.
  • Luzares, Casilda E. Cebuano verb morhology.An application of Case grammar//Studies in Phiilippine linguistics, Linguistic society of the Philippines, SIL. Manila, 1977.
  • В. А. Макаренко. Бисайские языки//Лингвистический энциклопедический словарь под ред. В. Н. Ярцевой. М., 1990. C. 75.

Ссылки

«Википедия» содержит раздел
на себуанском языке
«Unang Panid»

В Викисловаре список слов себуанского языка содержится в категории «Себуано»
  • [www.ethnologue.com Ethnologue, Languages of the World]


Отрывок, характеризующий Себуанский язык

Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.