Гневковский, Себастиан

Себастиан Гневковский

Себастиан Гневковский (чеш. Šebestián Hněvkovský; 19 марта 1770, Жебрак, Австро-Венгерская империя — 7 июня 1847, Прага) — чешский поэт и писатель эпохи чешского национального возрождения. Народный будитель.

Биография

Себастиан Гневковский родился 19 марта 1770 года в Жебраке.

По образованию юрист. С 1795 года десять лет служил советником в Планице. С 1805 по 1826 он работал чиновником в родном городе Жебрак, с 1826 — на посту бургомистра города Поличка.

Сподвижник Антонина Пухмайера и Войтеха Неедлого, которых он первый побудил писать по-чешски. Вместе Пухмайером стал инициатором и выдающимся представителем новочешской поэтической школы.

Будучи самобытным поэтом в своих стихах обращался, в первую очередь, к простым труженикам, поэтому писал более простым стилем. В поэтических произведениях С. Гневковского много странного и грубого, слог не выработан, тем не менее в своё время его поэмы производили сильное впечатление, а некоторые песни до сих пор поются простым народом. Поэт первым в Чехии писал оригинальные баллады.

Ему же принадлежит пространный поэтический роман-эпос в 12 песнях «Dĕvin» (1805, с изменениями переиздан в 1829 г.). Кроме того, С. Гневковский издал «Basnĕ drobné» (1820), «Nové basnĕ drobné» (1841), «Doktor Faust» (1844), «Zlomky o českém básnictví» (1820).

Последние годы жизни жил в Праге. Похоронен на Ольшанском кладбище.

Избранные произведения

• эпос Děvín (романтическая историческая поэма о средневековом замке Девин)
• Vnislav a Běla — сентиментальная баллада
• Básně drobné Ssebestyána Hněwkowského, (1820)
• «Der böhmische Mägdekrieg», (Ироикомическая поэма 1805)
• Básně drobné' (1820)
• Zlomky o českém básnictví, zvláště pak o prozodii (1820)
• «Drobné básně» (1820)
• «Jaromír», (1835)
• Námluvy v Koloději, (Комедия 1839)
• «Nové drobné básně» (1841)
• «Doktor Faust», (1844)
• «Przemysl Ottokar II.»

Источник

• Гневковский, Себастиан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.pozitivni-noviny.cz/cz/clanek-2012060005 Šebestián Hněvkovský, básník a národní buditel — 165. výročí úmrtí] (чешск.)

Отрывок, характеризующий Гневковский, Себастиан

– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.