Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище

Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище (СВВМИУ, СевВВМИУ). «Голландия»
Военно-морской флаг СССР
Годы существования	15 декабря 1951 года - 1992 год
Страна	СССР
Входит в	Вооружённых Сил СССР
Численность	1 200 человек
Дислокация	Севастополь
Знаки отличия
Командиры
Известные командиры	См. начальники.

Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище — высшее военно-морское учебное заведение в СССР.

Названия училища

с 15 декабря 1951 года — 3-е Высшее военно-морское инженерное училище

с 1954 г. — Высшее военно-морское инженерное училище подводного плавания

с 1960 г. — 3-е Высшее военно-морское инженерное училище

с 6 апреля 1964 г. — Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище

«Голландия» — неформальное название, по месту расположения в районе Голландия города-героя Севастополя.

История

В советский период

Училище создано в 1951 году приказом Военно-Морского Министра СССР Адмирала флота Н. Г. Кузнецова от 15 декабря 1951 года в здании Морского кадетского корпуса, который был основан в 1916 году.

Первым начальником училища в апреле 1952 года был назначен инженер-контр-адмирал М. В. Королёв. К началу первого учебного года — 1 октября 1952 года — было создано два факультета. 30 апреля 1953 года в училище из Высшего военно-морского инженерного училища имени Ф. Э. Дзержинского был переведён дизельный факультет.

11 октября 1953 года командующий Черноморским флотом адмирал С. Г. Горшков вручил училищу Знамя части.

В марте 1954 года начальником училища был назначен контр-адмирал И. М. Нестеров.

В 1956 году начальником училища был назначен инженер-капитан 1 ранга М. В. Крастелёв, проработавший в этой должности более 15 лет и ставший вице-адмиралом.

Выпуск первого отряда офицеров-инженеров состоялся в июне 1956 года. В том же году училищу было разрешено открыть адъюнктуру.

Строительство главного здания учебного корпуса было завершено в 1960 году. Архитектурный ансамбль включает пять четырехэтажных зданий, соединенных колоннадами с внутренними оранжерейными двориками. По размерам и объему внутренних помещений учебный корпус является одним крупнейших зданий (полный объем внутренних помещений — более 200 000 кубических метров) Севастополя.

Училище являлось основным центром подготовки офицерских инженерных кадров для океанского атомного флота. Учебное заведение обладало сильнейшим профессорско-преподавательским составом. Материально-техническая база подготовки корабельных инженеров-энергетиков для атомного флота СССР включала собственный исследовательский реактор ИР-100, натурный бортовой комплекс ядерной энергетической установки подводной лодки 2-го поколения, полномасштабные тренажеры, исследовательские тепло-гидродинамические стенды, мощный вычислительный центр.

В училище велись научные исследования актуальных проблем корабельной ядерной энергетики, гидравлики, теплофизики на кафедрах и в научно-исследовательских лабораториях. Проводились научно-технические конференции, выездные сессии АН СССР по теплофизическим и гидродинамическим аспектам проблемы безопасности корабельных ядерных энергетических установок, заседания Научного совета АН по гидрофизике океана. С 1965 года в училище выходил «Сборник трудов СВВМИУ».

В 1976 году в училище открыт мемориальный знак в честь советских ученых и моряков-черноморцев, решивших в годы Великой Отечественной войны проблему размагничивания кораблей.

В 1980 году Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище, возглавляемое вице-адмиралом А. А. Саркисовым, было признано лучшим высшим учебным заведением ВМФ СССР.

В 1985 году в училище был переведён химический факультет Каспийского высшего военно-морского Краснознаменного училища имени С. М. Кирова.

За 40 лет из его стен было выпущено более 11 000 офицеров-инженеров; многие из выпускников были награждены правительственными наградами, удостоены государственных премий. Выпускники Севастопольского высшего военно-морского инженерного училища на службе в ВМФ участвовали в ликвидации последствий аварий на атомных подводных лодках. Более двух десятков выпускников удостоены адмиральских званий.

В постсоветский период

Училище прекратило своё существование в 1992 году, после распада СССР, и было включено в состав Севастопольского военно-морского института. До присоединения Крыма к Российской Федерации инфраструктура Севастопольского высшего военно-морского инженерного училища (здание морской практики, полигон живучести, водолазный полигон) была разрушена, частично пребывала в аварийном состоянии.

На базе СВВМИУ был образован факультет по подготовке специалистов для атомной энергетики Украины. 2 августа 1996 года постановлением Кабинета Министров Украины № 884 факультет был преобразован в Севастопольский институт ядерной энергии и промышленности (СИЯЭиП), которому передана инфраструктура ядерного реактора ИР-100. В конце марта 2014 года ядерный реактор ИР-100 был остановлен и законсервирован.

Восстанавливать военно-морское училище не планируется. Согласно Федеральной целевой программе развития Крыма и Севастополя до 2020 года предусмотрены средства для реконструкции учебного корпуса, который связан с работами в области энергетики, и он войдёт в состав Севастопольского государственного университета.

Начальники училища

• апрель 1952—1954 — Королёв, Михаил Васильевич, инженер-контр-адмирал
• март 1954—1956 — Нестеров Илья Михайлович, контр-адмирал
• 27 марта 1956 — ноябрь 1971 — Крастелёв, Михаил Андроникович, инженер-вице-адмирал
• ноябрь 1971—1983 — Саркисов, Ашот Аракелович, вице-адмирал
• 1984—1993 — Коротков Михаил Васильевич, контр-адмирал

Знаменитые выпускники

Герои Советского Союза и России

• Осипенко, Пётр Дмитриевич
• Морозов, Иван Фёдорович
• Самсонов, Станислав Павлович
• Рымарь, Анатолий Петрович
• Белавенцев, Олег Евгеньевич

Выпускники-адмиралы

Вице-адмиралы

• Белавенцев О. Е. — Полномочный представитель президента Российской Федерации в Крымском федеральном округе в 2014—2016 годах, с 28 июля 2016 года — в Северо-Кавказском федеральном округе.
• Карачун Н. Д. — начальник Технического управления — заместитель начальника кораблестроения, вооружения и эксплуатации вооружения ВМФ по эксплуатации, ремонту и утилизации ВМФ.
• Пантелеев В. Н. — генеральный директор ФГУП «Северное Федеральное предприятие по обращению в радиоактивными отходами».
• Смоляков А .А. — начальник кораблестроения, вооружения и эксплуатации вооружения ВМФ — заместитель главнокомандующего ВМФ по вооружению.
• Шалатонов И. К. — заместитель начальника Государственно-правового управления Президента Российской Федерации.

Контр-адмиралы

Аладкин А. И. Алибеков И. И. Алпатов Д. М. Богачёв С. В. Бойко П. Д.

Буланов В. П. Гарбарец В. А. Зеленков М. М. Ивашутин Ю. П. Кобцев Е. А.

Комратов Р. А. Константинов В. Г. Кочетов Е. В. Краснов С. В. Леонтенко И. Д.

Ляшенко В. А. Мироненко Г. М. Решеткин В. М. Рогачев Е. К. Субботин В. С.

Сумбулян В. В. Урывский В. И. Фарафонов О. В. Хорько В. М. Шевченко В. И.

Шилин Н. Н.

Ссылки

• [books.svvmiu.ru/chuprinin/index.htm Чупрынин С. Я. Севастопольское инженерное]
• [www.sevmonument.ru/readarticle.php?article_id=163 Памятники Севастополя — Здание морского кадетского корпуса]
• [www.svvmiu.ru/ Проект «СВВМИУ — Голландия»]
• [www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=824 От курсанта «Дзержинки» до академика РАН (академик А. А. Саркисов)]

Отрывок, характеризующий Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище

Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.