Севериков, Степан Петрович
Степан Петрович Севериков | |
Род деятельности: | |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: |
д. Лонгасы, Сенногубский погост, Олонецкая губерния |
Подданство: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Отец: |
Пётр Васильевич Севериков |
Мать: |
Февронья Сергеевна |
Степан Петрович Севериков (1788—1851) — российский общественный деятель, градоначальник Петрозаводска, купец.
Содержание
Биография
Имел дом в Петрозаводске, занимался торговлей мануфактурой и продовольствием.
Избирался бургомистром городского магистрата, гласным городской думы Петрозаводска.
В 1821—1823 годах — городской голова Петрозаводска.
В доме С. П. Северикова проживал в 1826—1828 годах ссыльный поэт-декабрист Ф. Н. Глинка. На этой же квартире затем проживал епископ Олонецкой епархии Игнатий.
Похоронен на Зарецком кладбище Петрозаводска.
Семья
Жена — Степанида Никитична, урождённая Ялгубцова (1788—1850). Сын Иван (1814—1856), дочери — Александра (род. 1812), Пелагея (род. 1823).
См. также
Напишите отзыв о статье "Севериков, Степан Петрович"
Литература
- Кораблёв Н. А. Городские головы Петрозаводска (1778—1918). Биографический справочник / Н. А. Кораблёв, Т. А. Мошина. — Петрозаводск: Стандарт, 2008. — С. 23—24. — 82 с. — ISBN 5-87870-007-7.
Отрывок, характеризующий Севериков, Степан Петрович
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.