Северин (папа римский)
| Северин лат. Severinus PP.<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 28 мая — 2 августа 640 | ||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | |
| Предшественник: | Гонорий I | |
| Преемник: | Иоанн IV | |
| Смерть: | 2 августа 640 Рим, Италия | |
| Отец: | Авиен | |
Северин (лат. Severinus PP.; ?, Рим — 2 августа 640) — папа римский с 28 мая по 2 августа 640 года.
Биография
Северин был римлянином по происхождению. Его отцом, согласно Liber Pontificalis, был некий Авиен. Имя отца предполагает его происхождение от членов римского сената: [1] так, Флавий Авиен был римским консулом в 501 году [2].
Северин был избран на третий день после смерти своего предшественника, Гонория I, и папский нунций отправился в Константинополь, чтобы получить императорское одобрение избрания папы в октябре 638 года. Патриарх Сергий I Константинопольский в декабре 638 года, перед смертью, составил Эктезис в ответ на синодальное письмо Софрония, патриарха Иерусалимского, и, узнав о смерти папы Гонория, убедил императора Ираклия издать этот документ в виде императорского указа, действующего по всей империи. Экзарх Исаак в Равенне получил инструкции обеспечить согласие папы с указом. "Эктезис" стал манифестом монофелитства, и Северин отказался его подписывать.
Экзарх Исаак исполнился решимости добиться поставленной перед ним цели и поручил своему помощнику Маврикию разграбить Латеранский дворец и заставить Северина согласиться с "Эктезисом". Маврикий собрал группу недовольных патрициев и местных солдат и убедил их, что папа удерживает жалование церковным служащим и хранит сокровища в Латеранском дворце. Толпа массово бросилась во дворец. Северину удалось изгнать грабителей из дворца. Тогда Маврикий попытался применить другую тактику, и через три дня явился во дворец с городскими судьями, которых он привлек на свою сторону. Они опечатали церковные сокровища, и Маврикий послал к экзарху гонца с вестью, что он может явиться во дворец и взять часть драгоценностей. Исаак вскоре появился и, изгнав священников из дворца, провел следующие восемь дней в грабежах церковной сокровищницы, предусмотрительно отправив их долю императору в Константинополь, чтобы предотвратить его неудовольствие [3].
Несмотря на разграбление Латеранского дворца, Северин остался твёрд в своих убеждениях. Между тем в Константинополе папские послы продолжали искать способы добиться подтверждения выборов Северина. Им было сказано, что если они не вернутся в Рим и не убедят папу принять "Эктезис", они попусту тратят своё время. Тогда послы заявили, что они готовы доставить документ папе, и если он ему понравится, то они попросят его подписать. Но они дали понять, что если император собирался заставить Северина подписать "Эктезис", то все духовенство епархии Рима встанет на его защиту, и такой путь завершится тупиком.
В течение следующего года легаты твердо стояли на своем, и, наконец, Ираклий отступил под давлением противников монофелитства. Император удовлетворил просьбу послов, легаты вернулся в Рим с одобрением императора, и Северин был окончательно утвержден как папа 28 мая 640 года. Исаак немедленно удалился в Равенну.
В течение своего короткого понтификата Северин созвал синод и осудил "Эктезис" [4]. Он также обновил мозаики в апсиде собора Святого Петра. Северин был уже очень стар к моменту подтверждения своего статуса, и его правление заняло еще лишь два месяца. 2 августа 640 года он умер.
В Liber Pontificalis Северин был описан как добрый, щедрый и мягкий человек, благодетель духовенства и друг бедным [5].
Напишите отзыв о статье "Северин (папа римский)"
Примечания
Литература
- Martindale, John R.; Jones, A.H.M.; Morris, John (1992), The Prosopography of the Later Roman Empire – Volume III, AD 527–641, Cambridge University Press, ISBN 0-521-20160-8
- Maxwell-Stuart, P. G. Chronicle of the Popes: The Reign-by-Reign Record of the Papacy from St. Peter to the Present, Thames & Hudson, 2002, p. 57. ISBN 0-500-01798-0
- Mann, Horace K., The Lives of the Popes in the Early Middle Ages, Volume 1: The Popes Under the Lombard Rule, from St Gregory I (the Great) to Leo III, Part 1 (London, 1912)
Отрывок, характеризующий Северин (папа римский)
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
