Северноалтайские языки

Северно-алта́йские языки (диалекты) — традиционно невыделяющаяся в качестве самостоятельной ветви тюркская диалектная группа. Входящие в её состав идиомы фактически взаимопонятны как диалекты одного языка (северно-алтайского).

В классификации А.Н. Самойловича объединяются с карлукско-хорезмийскими под названием карлукских.

Состав

Выделяются следующие диалекты:

• тубаларский — реки Катунь, Бия, Уймень, Пыжа, Большая и Малая Иша, Сары- и Кара-Кокшы, Майма; Турочакский и Чойский районы (аймаки) Республики Алтай;
• кумандинский — реки Бия, Лебедь, Балыксу; Турочакский район (аймак) Республики Алтай, Алтайский край, Кемеровская область;
• челканский — реки Лебедь и Байгол; Турочакский и Чойский районы (аймаки) Республики Алтай;

Предположительно, близко к ним стоят

• кондомский шорский — реки Кондома и Томь; Кемеровская область, на границе с Хакасией и Республикой Алтай;
• нижнечулымский — река Чулым; Томская область (в основном Асиновский и Зырянский районы). В настоящее время известен только 1 носитель.

Классификация

Традиционно три первые диалекта объединяются в зависимости от точки зрения в северно-алтайский язык или северно-алтайские диалекты алтайского языка; кондомский шорский объединяется с мрасским шорским, несмотря на это, признается его близость с первыми тремя; нижнечулымский объединяют со среднечулымским (сопоставляют также с барабинским наречием татарского языка). В конечном счете все эти диалекты традиционно причисляются к хакасской группе (а вместе с ними и киргизско-кыпчакские киргизский и южноалтайский языки), что, однако, сомнительно ввиду рефлексации пратюркского интервокального -d- как -j- (в хакасской группе представлены рефлексы -z-, реже -d-). В то же самое время отмечается сходство фонетики нижнечулымского и барабинского.

Основания для выделения в самостоятельную группу

Северно-алтайские языки (диалекты) не принадлежат к кыпчакским языкам, в отличие от киргизско-кыпчакских, также они не являются огузскими или карлукскими, иначе говоря, образуют самостоятельную ветвь западнотюркских. Характеризуются следующими признаками:

• последовательная рефлексация пратюркского интервокального -d- и конечного в виде -j-;
• распространение озвончения интервокальных согласных на спиранты -s- и -š- (по такому признаку они объединяются с южноалтайским, хакасскими и саянскими);
• отсутствие шумных звонких начальных согласных, за исключением тубаларского диалекта, в котором возможны начальные b- и ď- или ģ- на месте стандартного тюркского j-;
• отсутствие или непоследовательное развитие губного гласного сингармонизма;
• сохранение в большинстве случаев проточного и взрывного -g (в кыпчакских происходит последовательное развитие -g > -w/-j с возможными дальнейшими преобразованиями);
• употребление в отложительном падеже узкого гласного y/i вместо широкого a/e.

В качестве самостоятельной языковой группы северно-алтайские языки выделены в классификации Александра Самойловича как чагатайские, объединяясь с собственно чагатайскими, и у Талата Текина как VI группа taγlïγ (всего у него их 12) в таком составе: североалтайские диалекты, кондомский, нижнетомский (то есть нижнечулымский) языки.

Письменность

Нижнечулымский язык литературной нормы и письменности не имеет, так же как и хакасский среднечулымский (в разработке). Но выделяется в качестве наиболее существенного говор деревни Перевоз. Первый шорский букварь был издан в 1885 году, в течение XX века письменность несколько раз менялась. Современный алфавит на основе кириллицы, но в качестве литературной нормы используется хакасский среднечулымский диалект. Кроме того, шорский в основном функционирует в качестве бытового языка. В качестве литературной нормы носители тубаларского, кумандинского и челканского диалектов используют южно-алтайский язык, разработанный на основе алтайского южного диалекта. Письменность для южно-алтайского языка была разработана в 1840-е годы и несколько раз менялась в течение XX века. В 1990-2000 годах были составлены алфавиты для тубаларского и южно-алтайского телеутского диалектов (для телеутского фактически восстановлен).

См. также

• Киргизско-кыпчакские языки
• Горно-алтайские языки
• Северно-алтайский язык
• Южно-алтайский язык
• Чулымский язык
• Шорский язык
• Пратюркское -d- как один из классификационных признаков
• Тюркские смешанные языки

Ссылки

• [www.severcom.ru/nations/item14.html Информация о кумандинцах на сайте Совета Федерации]
• [www.severcom.ru/nations/item31.html Информация о тубаларах на сайте Совета Федерации]
• [www.severcom.ru/nations/item36.html Информация о челканцах на сайте Совета Федерации]
• [lingsib.unesco.ru/ru/languages/chelkan.shtml.htm Челканский язык]
• [lingsib.unesco.ru/ru/languages/chulym.shtml.htm Язык чулымских тюрков]
• [www.severcom.ru/nations/item39.html Информация о чулымцах на сайте Совета Федерации]
• [www.narodru.ru/peoples1299.html Информация на narodru.ru]
• [lingsib.unesco.ru/ru/languages/shor.shtml.htm Шорский язык]
• [www.severcom.ru/nations/item41.html Информация о шорцах на сайте Совета Федерации]
• [eurasica.ru/articles/lingvo/otdelnye_klassifikatsii_tyurkskih_yazykov/ Отдельные классификации тюркских языков на сайте eurasica.ru]

Литература

• [aton.ttu.edu/kilavuzlar.asp В.И. Вербицкий В.И. Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка, Казань, 1884]
• Н.А. Баскаков Тюркские языки, М., 1960, 2006
• Т. Текин. Проблема классификации тюркских языков // Проблемы современной тюркологии: материалы II Всесоюзной тюркологической конференции. - Алма-Ата: Наука, 1980 - С. 387-390
• Языки мира. Тюркские языки, Бишкек, 1997
• [www.irbis.tomsk.ru/fulltxt/103471.pdf Дайджест "Народы Томской области", 2004]
• А.Н. Самойлович. Тюркское языкознание. Филология. Руника. М., 2005

Отрывок, характеризующий Северноалтайские языки

После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.