Северные корейцы в России

Се́верные коре́йцы в Росси́и — часть корейцев из КНДР, постоянно или временно проживающая в России. В основном, это студенты, перебежчики и экспатриаты. Исследование, проведённое в 2006 году университетом Кёнъхи, показало, что численность северных корейцев в России приблизительно равна 10 000.

Кроме корейцев-граждан КНДР, на Дальнем Востоке России проживают потомки переселенцев конца XIX — начала XX вв. из северных провинций Кореи, особенно Хамгёндо; они известны под названием корё-сарам. 65 % сахалинских корейцев приняли северокорейское гражданство в 1950—1960-х, чтобы не стать апатридами; около тысячи репатриировались в Северную Корею, несмотря на то, что их предки жили в южной части Корейского полуострова. Кроме того, многие высокопоставленные члены Трудовой партии Кореи, включая Ким Ир Сена, жили в СССР до получения Кореей независимости и основания северокорейского государства. В основном граждане КНДР сосредоточены на территории Приморского края, Хабаровского края и Сахалинской области.

Разновидности мигрантов

Студенты

Во время восстановления северокорейской экономики после войны, в 1953—1962 годах, многие северокорейцы поступили в университеты и институты социалистических стран, включая СССР, а также приезжали на производственную стажировку.

Работники

В 1947 году для работы на предприятия Дальнего Востока было завезено 35 тысяч граждан КНДР, которые получили направление на: Камчатку (16 300 чел.), Нижний Амур и Охотское побережье (7900 чел.), Курилы (6800 чел.), Южный Сахалин (4000 чел.). В 1946—1949 годах на Сахалин прибыло 26 065 граждан КНДР, в том числе 20 891 рабочих и 5174 члена их семей. Ещё 25 000 работников приехали в 1950-х. В 1958 году КНДР потребовала вернуть всех своих граждан, и в 1958—1959 годах на родину были отправлены через контору Дальпромхозов 10 527 северокорейских рабочих
Вторая волна началась в 1966—1967 годах после подписания Ким Ир Сеном и Леонидом Брежневым секретного договора, по которому, в частности, корейцы должны были работать на советских лесозаготовках. В год число таковых составляло 15 000—20 000; первые две волны состояли преимущественно из преступников и политзаключённых.

Однако основными причинами отъезда в Россию с 2000-х являются безработица в КНДР и бедность. На 2006 год большинство уехавших — пхеньянцы, — кадровые агентства предпочитают брать людей из урбанизированных мест, так как предполагается, что они лучше адаптируются к жизни в других странах. Более 10 000 северных корейцев в год приезжают в Россию по рабочим визам, преимущественно на Дальний Восток. За ними постоянно ведётся наблюдение северокорейскими службами безопасности для предотвращения отступничества; по имеющимся сведениям, многим платят расписками, а не деньгами. В 2009 году северокорейское правительство рассчитывало получить около 7 000 000 долларов США в год за работников, трудящихся в России. В 2010 году обнаружились сведения о том, что северокорейских работников и торговцев эвакуировали в КНДР из-за нарастающего военного напряжения с Южной Кореей. В 2011 году Ким Чен Ир посетил Россию, где, по имеющимся данным, заключил договоры на увеличение количества северных корейцев, посылаемых в Россию на работы. До 70 % месячной зарплаты работника, составляющей от 40 до 100 долларов в месяц, забирают как «платёж в счёт благонадёжности».

Беженцы

См. также: Беженцы из Северной Кореи

Замедление экономического роста в КНДР вызывает увеличение беженцев оттуда в Россию, также в дальневосточный регион. Больша́я часть людей бежит из лесозаготавливающих лагерей. Утверждается, что правительство Северной Кореи заказало убийство консульского чиновника Чхве Токкына в 1996 году и двоих граждан Республики Корея в 1995 году из-за того, что они контактировали с беженцами. На 1999 год количество северокорейских беженцев в России оценивалось в пределах от 100 до 500 человек, однако их число быстро возрастало. В 2003 году Сергей Дарькин, губернатор Приморского края, сообщил о том, что хочет предложить до 150 000 северокорейских беженцев, скрывающихся в Китае, поселиться в России, но этот план не был осуществлён.

В ноябре 2007 года милиция похитила северокорейского беженца, пытавшегося попасть в одно из московских отделений ФМС, и передала его северокорейским спецслужбам. Позже этот человек сбежал с владивостокской фабрики, и его депортация не состоялась, благодаря вмешательству негосударственных правозащитных организаций и Управлению по делам беженцев ООН.

По данным администрации Верховного комиссара ООН по делам беженцев, в России только официально зафиксировано более сотни скрывающихся беглых северокорейцев.

В настоящее время общество «Мемориал» содействует им в оформлении ходатайств о признании их беженцами в России и сопровождает их во время обращения в органы ФМС. Затем корейцы получают временные документы, приобретают по ним билеты до Москвы и добираются до посольства Южной Кореи или другой страны. За три месяца временного убежища, предоставленных ФМС, они получают статус беженцев в Южной Корее или в другой стране и покидают Россию.

Ссылки

• [en.novayagazeta.ru/columns/53389.html «А на родине меня смерть ждет»]
• [www.newbur.ru/news/2733 С.Басаев. Северокорейский ГУЛАГ в Сибири]
• [www.newsru.ru/russia/11sep2012/vladivostok.html Западные СМИ о северокорейских «рабах» на стройке к саммиту АТЭС: тяжелый труд без претензий]
• [old.vladnews.ru/magazin.php?id=9&idnews=11750&current_magazin=1370 Лесоповал по-корейски]
• "[english.chosun.com/site/data/html_dir/2008/12/10/2008121061037.html From N.Korea to Siberia, One Man's 15-Year Odyssey]", Chosun Ilbo, 2008-12-10, <english.chosun.com/site/data/html_dir/2008/12/10/2008121061037.html>. Проверено 17 ноября 2010.   (англ.) — статья о северокорейском дровосеке, сбежавшем из трудового лагеря в Сибири.
• Smith, Shane (2011-12-21), "[www.vice.com/vice-news/north-korean-labor-camps-full-length North Korean Labor Camps]", журнал Vice, <www.vice.com/vice-news/north-korean-labor-camps-full-length> . Документальный фильм о северокорейских трудовых лагерях лесорубов в окрестностях Тынды, Дипкуна и Тутаула в Амурской области.

Отрывок, характеризующий Северные корейцы в России

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.