Северный Кавказ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Историческая область • Северо-Западная Азия
Северный Кавказ

Северо-Кавказские регионы
Локализация

юг Европейской части России

Площадь

258 300 км²

В составе

России

Включает

Краснодарский край, Адыгею, Карачаево-Черкесию, Кабардино-Балкарию, Северную Осетию - Аланию, Ингушетию, Чеченскую республику, Дагестан, Ставропольский край, Ростовскую область (частично), Калмыкию (частично)

Государства на территории:
Россия

Се́верный Кавка́з — историко-культурный регион России. Включает северную часть склона Большого Кавказского хребта и Предкавказье, западную часть южного склона до реки Псоу[1] (по которой проходит государственная граница России). Это самый густонаселенный регион Российской Федерации. Общая численность проживающих в России представителей северокавказских народов, установленная в ходе переписи населения 2002 года — около 6 миллионов человек. Площадь 258,3 тыс. км² (1,5 % площади страны). Население 14,8 млн чел. (по состоянию на 1 января 2010 года), или 10,5 % населения России[2].

Северный Кавказ по частям входил в состав Российского государства, начиная с XVI века; полностью присоединён в 1864 году по окончании Кавказской войны.
На территории Северного Кавказа расположены 7 республик:

и 2 края (Краснодарский край и Ставропольский край), входящие в Южный и Северо-Кавказский федеральные округа[2]. Если включать в состав Северного Кавказа Предкавказье полностью, проводя его границу по Кумо-Манычской впадине, к Северному Кавказу также должны быть отнесены районы Калмыкии и Ростовской области, лежащие к югу от Маныча.





История

В древности и раннем Средневековье

В конце II — начале I тыс. до н. э. господствующим типом хозяйства становится земледелие и отгонное скотоводство, обусловленное вертикальной зональностью региона. В предгорьях развивается придомный тип скотоводства, пашенное земледелие. В предкавказских степях развивается кочевое скотоводство.

Первыми известными по письменным источникам обитателями Северного Причерноморья считаются киммерийцы, вытесненные в Малую Азию в начале I тыс. до н. э. скифами. Северо-Западный Кавказ и Азово-Прикубанская территория были главным плацдармом для походов киммерийцев в Закавказье и Малую Азию. В Прикубанье в VIII—VII вв. до н. э. складывается культура древнемеотских племен. В VII в. до н. э. в военное столкновение с северокавказскими племенами равнин вступили занявшие Северное Причерноморье скифы.

С VI века до н. э. происходит древнегреческая колонизация Северного Причерноморья. В IV веке до н. э. многие меотские племена Приазовья были подчинены Боспорскому царству. В конце I тыс. до н. э. из Северного Прикаспия в предкавказские степи до предгорий продвигаются ираноязычные кочевники — сарматы. Во II в. до н. э. сарматы проникают на правобережье реки Кубань в среду оседлого земледельческого меотского населения. С начала I тыс. н. э. упоминаются аланы Подонья и Кавказа. Алания упоминается как территория равнин к востоку от Прикубанья с характерными чертами военной демократии.

В 70-е гг. IV веке н. э. началось массовое вторжение гуннов на Кавказ, в первую очередь на земли кочевых аланских племен. Были уничтожены Боспорское царство, многие античные города. В результате на Северо-Западном Кавказе была подорвана политическая роль меотских племен, аланские же отступили на правобережье Терека и в верховья Кубани. Под властью гуннов регион находился до середины V века. Вплоть до VII века племена гуннов играли важную роль в социально-политической истории региона[3].

В VII веке на Кубань переселилась группа тюркоязычных волжских болгар. В VIII веке контроль над степным Кавказом установил Хазарский каганат[4].

В начале 1 тыс. н. э. складываются четыре этнокультурные области: Закубанская, Центрально-Кавказская, Дагестанская и Предкавказская, со своими доминирующими этническими группами. На территории левобережья Кубани проживали предки адыгских народов. В Центральной части Кавказа от верховьев Кубани доминировали аланская культура (в бассейне верхних притоков Кубани и предгорно-плоскостных районах бассейна реки Терек) и культура автохтонных племен горной зоны. Предкавказская область в степной зоне к северу от Кубани, в среднем течении Терека до низовьев реки Сулак была зоной военно-политического господства тюркских племен[3].

Усиление в конце VI веке адыгского племени зихов привело к овладению ими побережья Чёрного моря южнее Таманского полуострова и консолидации местных племен вокруг зихов. Рядом с Зихским племенным союзом возникают Касожский (одно из объединений адыгов) на севере и Абазгский (Абхазский) на юге. Центральная часть Северного Кавказа занималась аланскими и вайнахскими племенами. В этот период происходит увеличение плотности населения степных и предгорных районов[3].

В VI веке в Северо-Восточном Причерноморье и Приазовье упрочились позиции Византии. Значительная часть зихов и западная группа алан в верховьях Кубани и Пятигорья придерживались византийской ориентации, восточные аланы бассейна Терека — грузинской. Господство Византии в этом регионе сохранялось до конца VII в. В раннем Средневековье, особенно в причерноморских районах, начало распространяться христианство, в VI веке — у алан и зихов[3].

К IV—VII векам относятся сведения о первых раннесредневековых государствах Нагорного Дагестана (Серир, Кумух, Кайтаг и др.). Они испытывали сильное влияние соседних держав (сасанидского Ирана и Кавказской Албании), то попадая в полную зависимость от них, то вновь освобождаясь. Иран активно распространяло на Северо-Восточном Кавказе зороастризм, Кавказская Албания — христианство армяно-григорианского толка. В IV—VI веках для защиты от нападений кочевников и горцев персы построили грандиозную 40-километровую систему оборонительных сооружений, расширенную арабами и сельджуками в VIII—XIII вв. и получившую название Горной стены. Центром её был Дербент — древнейший город Северо-Восточного Кавказа. Город с крепостью на его месте существовал ещё в скифский и албано-сарматский период (III в. до н. э. — V в. н. э.)[3].

Арабские завоевания и распространение ислама

VII-Х века прошли под знаком арабо-хазарских войн с участием горцев Северо-Восточного Кавказа. Начало мусульманского периода в истории региона положил поход 642—643 гг. Сураки ибн Амра на Дербент, предпринятый по приказу второго «праведного халифа» Омара. В первой половине VIII века арабы завоевали Дербент и оттеснили хазар на север. Будущий халиф Мерван, выступив в 737 году из Сирии, разбил войска хазарских правителей и глубоко проник в земли Хазарии, в 739 году вышел к Дону, где захватил в плен 20 тысяч славян. В IХ-Х вв. Арабский халифат распался на ряд самостоятельных государств. Хазарский каганат просуществовал до второй половины XI века и перестал функционировать как политическая единица после поражения от хорезмийских войск[3].

Несмотря на успехи арабских завоевателей исламизация края затянулась почти на тысячелетие. К X веку ислам утвердился только в южном Дагестане (вокруг Дербента). На втором этапе (конец X—XVI веков) ислам распространяли местные миссионеры. К XIII—XIV векам мусульманами стало большинство горцев Дагестана. Ислам утвердился на всей территории региона, вытеснив прежние религиозные верования, включая христианство и иудаизм. Предки андо-цезских народов и чеченцы были обращены в ислам только в XV—XVI веку[3].

После падения Хазарского каганата

В VII—X веках Северный Кавказ находился в сфере владений Хазарского каганата. В начале X века возникло управлявшееся князьями из рода Рюриковичей разноплеменное Тмутараканское княжество, располагавшееся на территории Таманского полуострова. В XI веке сложились союзнические отношения князя Мстислава Владимировича с касогами. Вторжение кипчаков (половцев) и захват ими южнорусских и северо-кавказских степей во 2-й половине XI в. нанесли сильный удар по Тмутараканскому княжеству, которое в начале XII в полностью лишается самостоятельности. Тюркоязычные кипчаки на Северном Кавказе заняли низменную территорию от Нижнего Дона до Дербента[3].

В этот период происходит этническая и политическая консолидация алан. В XI веке усилилась гегемония Алании в центральной части Северного Кавказа усилилась (при царе Дорголеле, имевшем династические связи с Византией и Грузией). В это время усиливаются позиции христианства у части адыгов и в Алании[3].

Монгольское завоевание и золотоордынский период

В XIII веке контроль над Северным Кавказом устанавливают монголы. Монголы совершили на Северный Кавказ два похода. В 1220—1223 гг. они разорили мусульманские и христианские страны Закавказья, обошли Дербент, и, пройдя через предгорья Дагестана, разбили алан, а вскоре и объединенные силы половцев и русских князей. Второй поход состоялся в 1238—1240 годах. Покорив Русь и сокрушив Аланское царство, монголы приступили к планомерному завоеванию поселений и на плоскости и в горах. В 1239 году монгольское войско под командованием Джэбэ и Субудая после ожесточенной осады захватило Дербент и разрушило укрепления Горной стены. Сделав Дербент своим форпостом, монголы захватили к середине XIII в. весь Северо-Восточный Кавказ, обложив местное население данью. В Дербенте, на берегах Терека и в крупнейших селениях на плоскости и в предгорьях были поставлены монгольские гарнизоны[3].

Улус Джучи был одним из наиболее сильных и богатых государств Востока. В нём действовалои централизованное управление, строились дороги и почтовые станции. В этот период ведётся активное градостроительство, в частности возник современный город Азов (Азак). В XIV веке при хане Узбеке население улуса приняло ислам[5].

Монгольские завоевания изменили этническую карту региона. Перестала существовать Алания, население её частью было уничтожено, многие вовлечены в военные походы, выселены, загнаны в горы, где они смешались с другими племенами. Усилилась миграция части алан на южные склоны Главного Кавказского хребта. Многие адыги, традиционно оседлые земледельцы и скотоводы, перешли к полукочевому образу жизни и экстенсивному скотоводству, что обусловило продвижение их групп на север от Кубани и в верховья Терека. Это положило начало формированию из части адыгов самостоятельной народности — кабардинцев, но численность их до начала XV века была небольшой. Началось массовое переселение абазинских племен на Северо-Западный Кавказ, вплоть до верховьев Кубани[3].

Продолжавшиеся переселения кочевников, а также частые столкновения Золотой Орды и государства Хулагидов, образовавшегося в Иране и Закавказье, на много веков вперед предопределили экономический упадок и политическую нестабильность на Северном Кавказе. В конце ХIV века Северный Кавказ стал ареной борьбы Тимура с золотоордынским ханом Тохтамышем. В отместку за поход Тохтамыша в 1386 года через Дербент в Восточное Закавказье Тимур совершил в 1395—1396 годах набег на Прикаспийские области Золотой Орды. В 1395 году он уничтожил на Тереке войска Тохтамыша, а затем начал планомерный захват региона. Разорив земли современной Чечни и Ингушетии, он дошел до Дербента, взял и укрепил его, а затем разграбил и захватил территории Кайтага, Зирихгерана, Гумика, Аварии, кумыкские земли в междуречье Терека и Сулака[3].

Вскоре после смерти Тимура его держава распалась, и Северо-Восточный Кавказ вышел из-под власти его наследников Тимуридов. Но Золотая Орда уже не смогла оправиться от нанесенного ей поражения. В начале XV века она разделилась на Казанское, Ногайское и Крымское ханства.

На Северном Кавказе образовалось несколько мелких мусульманских государственных образований. Большинство раннесредневековых государств региона перестали существовать ещё в начале послемонгольской эпохи. В XII веке распались и исчезли с политической карты региона Лакз, Серир и Аланское царство. К XV веке потеряли самостоятельность Карах, Филан, Шандан и Зирихгеран, поглощенные Кайтагом. Вместе с тем к XV веку постепенно восстанавливает силы Табасаран. В Нагорном Дагестане появляются новые крепкие мусульманские государства — Аварское нуцальство, Кайтагское уцмийство, Казикумухское шамхальство, Дербентский эмират. Во внутренних районах Нагорного Дагестана и Чечни началось усиление сельской общины или джамаата. Укрепление общины и некоторая стабилизация политической обстановки происходили на фоне подъёма экономики региона. В эту эпоху восстанавливается волго-каспийская торговля. Растут старые и появляются десятки новых селений в горах и на плоскости[3].

XVI—XIX века

В XVI—XVII вв. Северо-Восточный Кавказ стал предметом борьбы между Османской империей и Ираном. Эпоха иранских завоеваний в Закавказье и на Северо-Восточном Кавказе связана с деятельностью иранских шахов из династии Сефевидов. Походы на Северный Кавказ проходили под лозунгом распространения шиизма. В свою очередь, турецкие султаны вели завоевания на Кавказе под предлогом обращения в ислам ещё не ставших мусульманами горцев Кабарды, Чечни и Северо-Западного Дагестана, а также борьбы с шиитской «ересью». Они использовали войска крымских ханов из династии Гиреев. Правители и «вольные общества» Северо-Восточного Кавказа вынуждены были лавировать между двумя державами. Кайтаг традиционно придерживался проиранской ориентации. Чеченские и ингушские тейпы, аварский хан и кумыкские беки признавали над собой власть крымских Гиреев[3].

Со 2-й половины XVI века на политической арене Северного Кавказа появилась ещё одна сила — Московское царство. Южная граница России стала проходить по Северному Кавказу. В 1556 году хан Большой Ногайской орды Исмаил принял русское подданство вместе с большинством ногайцев. Ногайцы, не пожелавшие оказаться под русским владычеством, ушли в Приазовье с ханом Казыем, образовав Малую Ногайскую орду (Казыев Улус присоединен к России в конце XVIII в.)[3].

В правление Ивана IV Грозного многие кабардинские князья, не имея возможности самостоятельно противостоять натиску Турции и Крымского ханства, владевших тогда Северным Кавказом (кроме Карачая, Осетии, Ингушетии, Чечни и части Дагестана) ориентировались на Москву. В ноябре 1552 года с просьбой принять их в русское подданство в Москву прибыли два черкесских князя. В августе 1555 году приехала делегация во главе с князьями Сибоком, Ацымгуком и Тутарыком, от имени всех жителей земли Черкесской просившая о помощи против турецких и крымских властителей и о вступлении в русское подданство. В подданство России таким образом вступили кабардинцы, северо-западные адыги, абазины, и др. Обещая помощь в противостоянии крымской агрессии, Иван Грозный, однако, отказался вступать в конфликт с Турцией, сославшись на заключенный с ней мир[3].

В 1567—1568 гг. при впадении в Терек реки Сунжи была построена русская крепость Терки. В ней были поселены казаки, получившие с того времени название терских. В XVI—XVIII вв. казачье население на левобережье Сунжи и правобережье Терека росло. В 1580-х годах началось сооружение Терской укрепленной линии[6]. В 1582 году 300 донских казаков под предводительством атамана Андрея перешли Терек и поселились в предгорьях Чечни на реке Акташи («на Гребнях»), отчего их потомки стали называться гребенскими казаками. С расширением Российского государства на Кавказ власти начали всё чаще использовать терское и гребенское казачьи войска как иррегулярное войско для охраны южных границ и в войнах с горцами[3].

В 1614—1615 гг. царю Михаилу Фёдоровичу присягнули западные черкесы, в 1643—1645 гг. — абазины. В 1645 г. царю Алексею Михайловичу принесли присягу Малая и Большая Кабарда. Кабардинские князья играли роль посредника в связях русских властей с другими народами региона. Алексей Михайлович, Иван Алексеевич и Петр Алексеевич назывались царями «кабардинской земли, черкасских и горских князей»[3].

С середины XVII века заметно усилилась турецкая экспансия. Однако существенной помощи христианам Кавказа Москва оказать не могла. Российская политика на Северном Кавказе активизировалась лишь в начале XVIII века, когда в эпоху петровских реформ Османская империя была осознана как важный исторический противник, в борьбе с которым стратегическая значимость Кавказа становилась очевидной. В это время обозначилось и стремление упрочиться в Прикаспии (Персидский поход Петра I). В этот же период, 30-40-е годы XVIII века, стало усиливаться военное присутствие и политическое влияние Ирана на Кавказе. Турция, потерпев в 1733 году поражение в войне с ним, временно отказалась от претензий на Дагестан. Персия в результате походов Надир-шаха 1734—1742 годов вновь завоевала Закавказье и побережье Каспия. В этих условиях дагестанскими владетелями было направлено несколько посольств в Петербург, но они оказались безрезультатными[6].

Русско-Турецкая война 1735—1739 годов потребовала значительных усилий, но итоги оказались для России неблагоприятными. По Белградскому договору она признавала султана покровителем Черкесии и нейтралитет Кабарды. Последнее вызвало усиление борьбы группировок адыгской знати, среди которой были и те, кто стремился к сближению с Крымом и Турцией, и те, кто придерживался российской ориентации. С другой стороны, в течение 40-50-х годов XVIII века крымцы и турки периодически производили набеги на Северо-Западный Кавказ, добиваясь вассалитета адыгов, впрочем, безуспешно[6].

Набеги Османской империи и крымских татар усиливали политическую ориентацию края на Россию. В 1747 году русское правительство разрешило принимать в подданство осетин и ингушей, а в 1749—1752 гг. Санкт-Петербург посетило осетинское посольство. В результате переговоров предгорья Центрального Кавказа, бассейн рек Ардон и Фиагдон признавались русским правительством свободной территорией. В 1763 году началось переселение горцев в урочище Моздок и строительство крепости Моздок, а в 1774 году по итогам переговоров астраханского губернатора П. Н. Кречетникова с 20 членами посольства состоялось присоединение Осетии.

В 60-е гг. XVIII в. в Кабарде были построены военные укрепления от Кизляра, заложенного в 1736 году, до Моздока (1763 год), что положило начало возведению Кавказской линии и усилению военно-казачьей колонизации в верховьях Кумы, по Лабе, Урупу, Малке, Сунже. С 1769 году русская военная администрация учредила в Кабарде приставское управление. Кабардинские князья и дворяне все свои действия должны были согласовывать с ним. Таким образом, складывается система военно-народного управления.

По условиям Кючук-Кайнарджийского договора с Турцией 1774 года Россия получила правый берег Кубани и в её состав вошла Кабарда. В 1777 году был утверждён проект соединении всех русских форпостов на Северном Кавказе от устья Дона до Терека в укрепленную линию — Азово-Моздокскую. В 1783 г. Крымское ханство было упразднено, а в 1784 году провозглашено присоединение Крыма к России. К 1785 году все кордонные пограничные укрепления составили единую линию от Каспийского до Чёрного моря. Весной 1785 года учреждено Кавказское наместничество во главе с Г. А. Потёмкиным (из Кавказской и Астраханской областей), началась раздача земель дворянству по Моздокской линии (всего 623 тыс. десятин). В том же году была учреждена Кавказская губерния из шести уездов с центром в Екатеринограде (ныне Екатериноградская ст. в Кабардино-Балкарии)[3].

В 1792 году начинается переселение запорожских казаков на Кубань (первоначально 25 тысяч человек), где в 1794 году был основан город Екатеринодар[3].

Постепенно в первой половине 19-го века был установлен контроль России над большей частью Северного Кавказа. Одновременно усиливается приток переселенцев из Центральной России. В 1834 году был основан Армавир, основываются немецкие колонии, усиливается приток греков, болгар и др. Усиление контроля над территорией вызывает протест среди местного населения, периодически вспыхивают восстания. Длительное время длится вялотекущая Кавказская война. В заключительный этап война вступила в 1856—1857 годах, когда отряд генерала Н. И. Евдокимова выбил лидера сопротивления Шамиля из Чечни и добился покорения всех «немирных» селений. В 1859 году Шамиль сдался князю Барятинскому. После капитуляции имама отправили с семьей в ссылку в Калугу[3].

В середине XIX века возникло мухаджирство — переселенческое движение значительной части кавказских народов в Османскую империю, во многом вызванное военно-политическими методами присоединения региона к России. В 1860 году царские власти переходят к систематическому заселению занимаемых земель казачьими станицами и выселению горцев на плоскость. Специальная комиссия, созданная в 1862 году, выделяла эмигрантам по 10 рублей серебром на семью, организовывала отправку адыгов в Турцию. В 1864 году было выселено около 6 тыс. шапсугов, более 21 тыс. убыхов, до 20 тыс. бжедугов и абадзехов, около 400 семей карачаевцев, а в 1880-е и в 1905—1906 гг. число мухаджиров-карачаевцев составило 13-15 тыс. человек[3].

21 марта 1888 году был принят указ «Об учреждении управления Кубанской и Терской областями и Черноморским округом», по которому у горских народов отменялись элементы гражданского управления, национальной автономности, над ними устанавливалось военно-казачье управление (наказные атаманы и начальники областей). Государственным языком становился русский, в том числе в школах. В 1891 году введена паспортная система для горцев. В 1905 году на Северном Кавказе было 5 казачьих, 5 пехотных полков, конный полк, Осетинский конный дивизион, 9 резервных батальонов, 2 пластунских батальона, 4 артбригады, 6 артиллерийских рот, 8 сотен терской постоянной милиции. В начале XX в. на Кубани более 90 % населения составляли русские (включая украинцев, которые вместе с русскими тогда рассматривались как одна этническая группа), в том числе 56 % — войсковое сословие, местное население насчитывало 5,4 % (адыгейцы, карачаевцы, черкесы, кабардинцы, абхазы и др.)[3].

Советский период

В ноябре 1917 года на территории Дагестана и горских округов Терской области Центральным комитетом Союза объединённых горцев Северного Кавказа и Дагестана было провозглашено государство Горская республика. Этим же решением ЦК Союза объединённых горцев был преобразован в Горское правительство. Весной 1919 г. Дагестан заняли войска генерала Деникина, после чего Горское правительство заявило о самороспуске и эвакуировалось в Тифлис.

Национальный состав

Большинство северо-кавказских народов принадлежит в основном к Кавкасионскому антропологическому типу европеоидной расы:

  • горские (северные) субэтносы грузин:

Следует отметить, что в древности к концу бронзовой эпохи и в начале ранней поре железной, прослеживалось довольно существенное различие в типе населения Закавказья и Северного Кавказа. В древнейших погребениях Самтаврского и Мингечаурского могильников находят резко выраженные длинноголовые узколицые европеоидные черепа, по типу сходные больше всего с представителями современных длинноголовых вариантов каспийского типа[8][9]

Религиозный состав

Мусульмане сунниты
  • Аварцы
  • Лакцы
  • Даргинцы
  • Лезгины
  • Кумыки
  • Табасараны
  • Рутульцы
  • Агулы
  • Цахуры
  • Арчинцы
  • Чеченцы
  • Хиналугцы
  • Ингуши
  • Кабардинцы
  • Черкесы
  • Абазины
  • Адыгейцы
  • Осетины (меньшая часть — 15 %[10])
  • Карачаевцы
  • Балкарцы
  • Ногайцы
  • Азербайджанцы
Мусульмане шииты
Православные христиане
Христиане других конфессий
Иудеи
  • Горские (грузинские евреи)
  • Таты часть

Историко-культурологический аспект определения территории

Следует заметить, что термин Северный Кавказ имеет в равной степени как географический, так и историко-культурно-политический смыслы, в котором немалую роль играет и конфессиональный состав населения. Однако в историко-культурном смысле термин Северный Кавказ распространяется и на Абхазию, которая в свою очередь находится на южном склоне хребта. Здесь имеет место тот факт, что абхазы разговаривают на одном из северо-кавказских языков, и культурно себя относят к черкесскому ( северо-кавказскому) миру. Северный Кавказ — территория суннитского ислама и русского православия, характеризующаяся большим количеством титульных народностей на сравнительно небольшой территории. Закавказье — территория грузинского православия, армянского православия (миафизитской доктрины) и азербайджанского шиизма, территория официально мононациональных государств, увеличение численности национальностей Ближнего Востока — курдов, айсоров и иных.

Грубая оценка музыки, одежды, оружия даёт также вполне чёткое разделение: Северный Кавказ — традиционные кавказские музыкальные основы, распространение так называемой черкески с газырями, преобладание оружия слабой кривизны и открытых рукояток оружия. Закавказье — влияние иранских и семитских музыкальных традиций, менее регулярное употребление одежды с газырями, тяга к большей кривизне клинка и защищённости гарды оружия, явная крестовина у сабель. Причём, закавказские особенности усиливаются с Запада на Восток, имея место уже в Центральнокавказском регионе, и, достигая наибольшей выраженности в Лезгистане, который является слиянием всего Кавказа, всех его традиций. Постепенность перехода подтверждает тот факт, что нет каких-либо исключительно северокавказских или закавказских особенностей, и многое зависит скорее от особенностей данной местности, чем от формальной принадлежности к Северному или Южному Кавказу, которая больше совпадает с политическими условиями, нежели с физической географией. К примеру, формальное отнесение всего Дагестана к Северному Кавказу и столь же формальное отнесение всего Судана к Северной Африке, исходя из историческо-культурных особенностей региона).

Природные ресурсы

Северный Кавказ — крупнейшая сельскохозяйственная база России (помимо Сибири и Алтая), в которой сельскохозяйственные угодья занимают более 70% территории.

Регион — место расположения лучших морских и горных курортов России, среди которых курорты Краснодарского края, кавказские Минеральные Воды, Долинск, Приэльбрусье, Домбай, перспективное Каспийское побережье.

Значительны природные ресурсы региона: имеются большие запасы нефти и газа, высокий гидроэнергетический и геотермальный потенциал, запасы руд промышленных металлов, урановых руд, строительного сырья, ценных пород древесины, запасы водных биологических ресурсов (рыба и морепродукты), имеет выход в 3 моря (Чёрное, Азовское, Каспийское).

Транспорт

Побережья Северного Кавказа обладают особым торговым значением для страны, здесь расположены важные порты: крупнейший Российский морской порт Новороссийск, порты Туапсе, Сочи, Краснодар (пристань на р. Кубань), порты Ейск, Махачкала, Дербент; Проходят крупные маршруты транспортировки континентальной нефти и газа: КТК, нефтепровод Баку — Новороссийск, газопровод Голубой поток, строящийся продуктопровод Саратовский НПЗ — Волгоградский НПЗ — Новороссийск.
К порту Новороссийска ведут также крупные железнодорожные и автомобильные магистрали (крупнейшая M4 «Дон»), к Анапе — М25, от пос. Джубга на Туапсе, Сочи, Адлер — М27. От Ростова, от ст. Павловская идет автомагистраль М29 Кавказ на Минеральные Воды, Махачкалу, Баку.

Визовый режим с Азербайджаном

Согласно соглашению между Правительством Азербайджанской Республикой и Правительством Российской Федерацией о безвизовых поездках граждан Российской Федерации и Азербайджанской Республики, граждане Российской Федерации имеют право въезжать, выезжать и передвигаться по территории Азербайджанской Республики без виз, при наличии заграничного паспорта гражданина Российской Федерации[12].

Визовый режим с Грузией

В 2006 году единственный легальный пограничный КПП Казбеги-Верхний Ларс на границе между Россией и Грузией был закрыт по инициативе российской стороны. КПП был открыт только спустя четыре года, в марте 2010 года[13][14].

11 октября 2010 года президент Грузии Михаил Саакашвили подписал указ, по которому при пересечении границы гражданами России, которые проживают в Чечне, Ингушетии, Северной Осетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгее, будет задействован 90-дневный безвизовый режим. По заявлению заместителя министра иностранных дел Грузии Нино Каландадзе 11 октября, «упрощение визового режима для жителей республик Северного Кавказа обусловлено тем фактом, что на пограничном КПП Казбеги-Верхний Ларс визы не выдаются, и жителям этих республик для получения визы с целью пересечения сухопутной границы приходилось ехать в Москву»[15].

По информации агентства «Кавказский узел» жители республик Северного Кавказа — Чечни и Адыгеи, приветствовали отмену визового режима с Грузией, как снимающий многие проблемы, при пересечении границы с этой страной. Вместе с тем, люди выражают опасения, что российские власти могут теперь ужесточить для своих граждан правила пересечения государственной границы[16][17].

Полпред президента РФ в Северо-Кавказском федеральном округе Александр Хлопонин прокомментировал решение властей Грузии отменить визы для граждан России, проживающих на Северном Кавказе. По его словам, это «дешевый шарж» и «политическая клоунада» грузинского президента Михаила Саакашвили. «Думаю, это не от большого ума, и не надо обращать на это внимания. Но когда начинаешь переосмысливать это с точки зрения общей стратегии конфронтации на Кавказе, понимаешь, как все это точно вписывается в идеологическую концепцию разрушения общекавказской стабильности, которую мы стараемся поддерживать и в России, и за её пределами» — цитирует Хлопонина агентство «Интерфакс».

Нарушения прав человека

Айрин Кан, Генеральный секретарь Amnesty International крупнейшей международной независимой правозащитной организации заявил, что за год, прошедший после инаугурации Дмитрия Медведева, меры по улучшению ситуации с правами человека в Российской Федерации практически не принимались, а в некоторых областях обстановка даже ухудшилась. Организация подчеркивает что «ситуацию на Северном Кавказе по-прежнему отличают нестабильность и вооружённые столкновения. Законная цель по пресечению насилия в регионе со стороны вооружённых группировок достигается методами, идущими вразрез с положениями международного права в области прав человека. Людей по-прежнему подвергают насильственному исчезновению или похищают, произвольно задерживают, пытают и даже убивают в местах лишения свободы»[18].

В начале июня 2009 года Amnesty International обнародовал меморандум, адресованный президенту России Дмитрию Медведеву. Большая часть документа была также посвящена обстановке на Северном Кавказе. Президент России поклялся уважать и охранять права человека и гражданина. Однако, никакой реакции на меморандум не последовало. В меморандуме в частности говорится: «Права человека по-прежнему грубо нарушаются в атмосфере безнаказанности в Чечне и других республиках Северного Кавказа, в частности, в Ингушетии, Дагестане и Кабардино-Балкарии. Как и прежде, гражданское население живёт в обстановке беззакония, порождающего страх и незащищенность». Как заявляют правозащитники, многие жители Северного Кавказа не могут добиться правосудия на национальном уровне, и вынуждены обращаться в Европейский суд по правам человека. «Число дел, по которым суд признал Россию ответственной за нарушения прав человека в одной лишь в Чечне, в мае 2009 года превысило 100. Тем не менее, эти судебные решения, призванные восстановить справедливость для истцов и не допустить повторения нарушений, не выполняются в полной мере» — говорится докладе организации. Жители республик жалуются на полный произвол силовиков. На въезд в регион Северного Кавказа неправительственных организаций наложены ограничения, это относится, прежде всего, к Чечне, а также к региону в целом. Например, российские федеральные власти не разрешают визит специального докладчика ООН по пыткам в Россию, в частности, в Северо-Кавказский регион, на условиях его стандартных полномочий[19].

21 октября 2010 года Европейский парламент принял резолюцию о правах человека на Северном Кавказе. В ходе обсуждения депутаты Европейского парламента призвали Россию выполнять международные обязательства в области прав человека и положить конец безнаказанности в северокавказском регионе. Поводом для дебатов стало нападение на парламент Чечни в Грозном 19 октября. Депутаты призывали власти Российской Федерации обеспечить в полной мере правопорядок на Северном Кавказе, где, по их словам «отмечен рост напряженности, царит атмосфера безнаказанности, беззакония и нестабильности». Еврокомиссар Джоеган-Куинн отметила что: «Еврокомиссию беспокоят не только продолжающиеся на Северном Кавказе террористические атаки, но и регулярные нападения на правозащитников и журналистов, а также тот факт, что те, кто стоит за этим, редко предстают перед органами правосудия». Депутат Европарламента из Литвы Лайма Андрикиене комментируя резолюцию Европейского парламента сказала: «На Северном Кавказе насчитывается более 8000 внутренне перемещённых лиц, но важно заметить, что большинство из них не имеют законного статуса и поэтому не могут надеяться получить работу или социальные гарантии. Богатая Россия попросту забыла об этих людях», добавив, что «несмотря на обязательства России в рамках Совета Европы, ОБСЕ и ООН защищать права человека, Международный суд по правам человека получает ежегодно около 20 тысяч жалоб от граждан РФ, в основном с Северного Кавказа»[20].

Терроризм

По заявлению члена Общественной палаты, руководителя рабочей группы по развитию общественного диалога и институтов гражданского общества на Кавказе Максима Шевченко «несмотря на практически ежедневные спецоперации по уничтожению боевиков, социальная база террора на Северном Кавказе неуклонно растёт, и в первую очередь потому, что в регионе отсутствует какая-либо политическая и религиозная сила, отрицающая террор», — сообщает «Кавказский узел». 27 сентября 2010 года Шевченко отметил: «в России есть тема, на которую уже на протяжении почти 20 лет никто не может дать ясный ответ — это Северный Кавказ. На Северном Кавказе нечего противопоставить тем идеям, которые предлагают молодёжи идеологи террора»[21].

В 2010 году замгенпрокурора РФ Иван Сыдорук назвал Чечню, Дагестан, Ингушетию и Кабардино-Балкарию самыми проблемными регионами РФ[22]. 25 октября 2010 года Иван Сыдорук сообщил, что в 2010 году на территории Северо-Кавказского федерального округа в результате терактов погибли 205 сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих: «В текущем году в округе выросло более чем в четыре раза число преступлений экстремистской направленности. Было зарегистрировано 352 преступления террористического характера, из них 254 [70 %[22]] приходятся на Чечню». По словам замгенпрокурора бандподполье активизировало свою террористическую диверсионную деятельность в тех регионах СКФО, где ранее интенсивность такого рода преступлений оставалась низкой. И. Сыдорук также сообщил, что в Кабардино-Балкарии ведётся «настоящая охота» на силовиков с целью дестабилизировать обстановку в республике[23].

Иван Сыдорук также заявил, что большая часть оружия, имеющаяся в распоряжении боевиков на Северном Кавказе, поступает им из воинских частей. «Мы проигрываем информационную и особенно идеологическую работу, и здесь крайне важно взаимодействие с духовенством на Северном Кавказе», — сказал замгенпрокурор. Анализируя ситуацию, он отметил, что основным фактором экстремизма в округе является высокая степень безработицы и нерешённость социально-экономических проблем[24].

«Весь Северный Кавказ находится в состоянии латентной гражданской войны», — заявляет аналитик Алексей Малашенко на страницах швейцарского издания Le Temps. Газета пишет, что участившиеся теракты в регионе ставят под угрозу планы социально-экономического развития. «Нападение на чеченский парламент (19 октября, 2010 г.) — грубая пощёчина президенту Кадырову», считает издание. Корреспондент Александр Бийета подчеркивает: «особый сарказм заключается в том, что атака осуществлена во время визита в Чечню министра внутренних дел России Рашида Нургалиева, приехавшего своими глазами посмотреть на усилия по стабилизации в республике». «Очередное нападение, имевшее место средь бела дня в самом центре города, подтверждает, что Чечня больше не является островком стабильности — пусть весьма относительным — по сравнению с соседними кавказскими республиками, где теракты происходят регулярно. Присутствие нескольких тысяч сотрудников МВД и кадыровцев не в состоянии положить конец операциям неких отрядов „повстанцев“, прячущихся в лесах и состоящих из ветеранов двух чеченских войн», — заключает швейцарское издание Le Temps[25][26].

По сообщению «Лента.Ру», полпред президента РФ в Северо-Кавказском федеральном округе (СКФО) А. Хлопонин вину за конфликты и напряжённую обстановку в регионе в преддверии Олимпиады в Сочи возложил на иностранные спецслужбы и провокаторов. «Межэтнические и межнациональные конфликты — это очень серьёзная задача, которой сегодня занимаются и спецслужбы очень многих западных стран, и просто провокаторы», — заявил полпред[27].

«Террористическая угроза, вызовы безопасности окончательно не устранены», — отмечал президент России Владимир Путин о ситуации на Северном Кавказе на заседании Совбеза России в сентябре 2013 года[28]. Он также отметил, что некоторые страны и международные организации «по-прежнему рассматривают Северный Кавказ как плацдарм для дестабилизации ситуации на юге нашей страны, для нанесения нам экономического ущерба, для подрыва влияния России и ограничения нашей активности на международной арене».

Кодексы поведения для молодёжи

Как передавал «Кавказский узел», 28 июля 2010 года «аппарат полпреда президента в Северо-Кавказском федеральном округе Александра Хлопонина порекомендовал главам субъектов СКФО разработать правила поведения для молодёжи за пределами своих республик». Заместитель полпреда президента Владимир Швецов сообщил, что молодые люди некоторых субъектов СКФО, выезжают за пределы своих республик и иногда ведут себя не считаясь с мнением окружающих, чем «хоть и не нарушают закон, но нарушают нормы поведения». В частности, Швецов заявил, что местное население «нервируют» национальные танцы на улице в исполнении этих молодых людей. При этом Швецов сделал следующее сравнение: «Это примерно то же самое, что, если мы возьмём девчонок в коротких юбках и пойдём по Грозному — мы тут же услышим замечание, что тут так не принято». На этом основании аппарат полпреда предложил главам северокавказских республик разработать правила морального поведения для молодёжи, которые могут распространяться среди них в учебных заведениях. До того председатель Общественного совета при ГУВД Краснодарского края Михаил Савва прокомментировал массовую драку в детском лагере «Дон» и высказался за воспитание и специальный инструктаж тех подростков из Чечни, которые большими группами выезжают в другие регионы Российской Федерации[29].

Предложение заместителя полпреда президента России в СКФО Владимира Швецова о необходимости разработать кодекс поведения молодёжи регионов Северного Кавказа раскритиковал президент Чечни Рамзан Кадыров. По сообщению пресс-службы Кадырова, руководство Чеченской республики «с большим недоумением воспринимает инициативы отдельных лиц, наделённых властью, предлагающих порой не очень продуманные варианты решения общегосударственных проблем». В частности в заявлении президента Чечни говорилось: «Я считаю необходимым напомнить Владимиру Швецову, что у чеченцев, как и у любого народа, есть свой кодекс поведения. Он выработан в течение столетий. Он свят и нерушим. У нашего народа есть своя культура, свои традиции. Они основаны на уважении к старшим, заботе о младших, уважении культуры, традиций и обычаев других народов»[30].

См. также

Напишите отзыв о статье "Северный Кавказ"

Примечания

  1. [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/130882/%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9 Северный Кавказ // Большая Советская Энциклопедия]
  2. 1 2 [www.vokrugsveta.ru/encyclopedia/index.php?title=%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%9A%D0%B0%D0%B2%D0%BA%D0%B0%D0%B7 Северный Кавказ]
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 valerytishkov.ru/engine/documents/document1518.pdf
  4. [history-tema.com/severnyj-kavkaz-obshhaya-periodizaciya-ego-istorii-1-ch Северный Кавказ — общая периодизация его истории (1 ч) | history-tema.com История — от древности до наших дней]
  5. [history-tema.com/severnyj-kavkaz-obshhaya-periodizaciya-ego-istorii-2-ch Северный Кавказ — общая периодизация его истории (2 ч) | history-tema.com История — от древности до наших дней]
  6. 1 2 3 [hist.ctl.cc.rsu.ru/Don_NC/Don_beg.htm История Дона и Северного Кавказа с древнейших времен до 1917 года]
  7. В. А. Тишков, В. А. Александров. Народы России: энциклопедия. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1994. — Т. 1. — С. 40 (149). — ISBN 5-852-70082-7, ISBN 978-5-85270-082-7.
  8. [humanslife.ru/etnicheskaya-antropologiya/kavkaz.html Начиная с 3-го до 1-го тыс. до н. э. расовый тип населения стабилен, приближается к индо-средиземноморскому (скелеты из курганов на р. Маныч), однако наблюдается брахикефализация населения и постепенное уменьшение длины тела. Черепа позднего времени, скифо-сарматской культуры из равнинных районов более брахикранны и очень узколицы.]
  9. Институт этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая. [books.google.ru/books?id=-EYMAQAAMAAJ&q=древнее+население+кавказа+Каспийский+тип&dq=древнее+население+кавказа+Каспийский+тип&hl=ru&sa=X&ei=IPpMT63REpCM4gSSwKWCAw&ved=0CDMQ6AEwAQ%7Сиздание=Изд-во Академии наук СССР, 1960 Народы Кавказа, Том 1] = Мичиганский университет. — С. 32-33. — 1302 с.
  10. Рощин, Михаил [www.keston.org.uk/_russianreview/edition34/03-roschins-muslim-osetia.html Ислам в Северной Осетии]. — «Однако, по оценкам специалистов, около 15% населения республики являются мусульманами.»  Проверено 9 декабря 2013. [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:UkAND0s_c-YJ:www.keston.org.uk/_russianreview/edition34/03-roschins-muslim-osetia.html+&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru&client=firefox Архивировано из первоисточника 14 ноября 2013].
  11. [www.lutheranworld.ru/ Евангелическая Лютеранская Церковь - Домой]. www.lutheranworld.ru. Проверено 1 ноября 2015.
  12. [www.azembassy.ru/consulate/visas.html Информация с сайта Посольства Азербайджана в РФ]
  13. [top.rbc.ru/politics/24/12/2009/357297.shtml РБК: С.Лавров рассказал об открытии КПП между РФ и Грузией]
  14. [vestikavkaza.ru/analytics/politika/27344.html Безвизовая дорога к единому Кавказу // Вестника Кавказа]
  15. [www.civil.ge/rus/article.php?id=21253 Грузия устанавливает безвизовый режим жителям северокавказских республик // Civil Georgia, Тбилиси / 11 окт. 2008]
  16. [www.kavkaz-uzel.ru/articles/175633/ Жители Чечни приветствуют отмену визового режима с Грузией // «Кавказский узел», окт. 17, 2010]
  17. [www.kavkaz-uzel.ru/articles/175609/ Жители Адыгеи считают открытие безвизового въезда в Грузию неполноценным шагом // «Кавказский узел», окт. 16, 2010]
  18. [www.kavkaz-uzel.ru/articles/154262 Amnesty International: ситуация с правами человека на Северном Кавказе не улучшилась // «Кавказский узел» — май 08 2009]
  19. [www.kavkaz-uzel.ru/articles/156036 Amnesty International: права человека на Северном Кавказе продолжают грубо нарушаться // «Кавказский узел» — июль 01 2009]
  20. [www.kavkaz-uzel.ru/articles/175925/ Европарламент обеспокоен ситуацией на Северном Кавказе // «Кавказский узел» окт. 23 2010]
  21. [www.kavkaz-uzel.ru/articles/174909/ Шевченко: социальная база террора на Северном Кавказе неуклонно растет // «Кавказский узел» сент. 30 2010]
  22. 1 2 [top.rbc.ru/society/19/11/2010/501741.shtml?print Д.Медведев: Улучшение ситуации на Кавказе – это брехня] (19 ноября 2010). Проверено 20 дек. 2012. [www.webcitation.org/6D72DkfSs Архивировано из первоисточника 23 декабря 2012].
  23. [www.interfax-russia.ru/South/main.asp?id=184636 Количество экстремистских преступлений на Северном Кавказе в этом году выросло более чем в четыре раза — замгенпрокурора РФ // «Интерфакс» — 25.10.10]
  24. [actualcomment.ru/news/16595 Боевики на Северном Кавказе берут оружие из воинских частей // «Актуальные комментарии» — 25 октября 2010]
  25. [inopressa.ru/article/21Oct2010/letemps/Chechnya.html Боевики унижают президента Кадырова // Александр Бийет / Le Temps, 21 октября 2010 г.]
  26. [letemps.ch/Page/Uuid/0be16538-dbc2-11df-9809-370580a0a71f/La_rébellion_humilie_le_président_Kadyrov La rébellion humilie le président Kadyrov // Le Temps, 20 octobre 2010 ]
  27. [lenta.ru/news/2010/10/26/foreign/ Хлопонин заподозрил иностранные спецслужбы в провокациях на Кавказе // «Лента.Ру» — 26.10.2010]
  28. [www.itar-tass.com/c1/870371.html ИТАР-ТАСС : Владимир Путин: Террористическая угроза на Северном Кавказе окончательно не устранена]
  29. [www.kavkaz-uzel.ru/articles/172226/ Аппарат полпреда Хлопонина порекомендовал разработать для молодёжи Северного Кавказа кодексы поведения] // «Кавказский узел» 28 июля 2010
  30. [kabardino-balkaria.kavkaz-uzel.ru/articles/172307/ Кадыров считает неуместным разработку кодекса поведения для чеченцев] // «Кавказский узел» 30 июля 2010

Ссылки

  • [grants.rsu.ru/osi/Don_NC/MainMenu.htm Дон и Северный Кавказ]
  • [costumer.narod.ru/text/kavkaz-index.htm Одежда народов Северного Кавказа XVIII—XX вв. Е. Н. Студенецкая]
  • [rozysk.org Сайт, посвящённый содействию розыску пропавших без вести на Северном Кавказе] при Миротворческой миссии имени генерала Лебедя
  • Бодрова Е. В. [www.zpu-journal.ru/zpu/2005_2/Bodrova/3.pdf К вопросу о причинах роста национального сепаратизма на Северном Кавказе в годы Великой Отечественной войны] // Знание. Понимание. Умение. — 2005. — № 2. — С. 23-30.
  • Елена Жупикова [scepsis.ru/library/id_1060.html Повстанческое движение на Северном Кавказе в 1920—1925 годах]

Литература

  • Орехов С. Я., Молодкин П. Ф., Дугуян Д. К. По Северо-Западному Кавказу. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1968.
  • Сафронов И. Н. Геоморфология Северного Кавказа. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1969.
  • Сафронов И. Н. Геоморфология Северного Кавказа и Нижнего Дона. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовск. ун-та, 1983. — 160 с.
  • Чупахин В. М. Физическая география Северного Кавказа. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1974.
  • Шапи Казиев, Карпеев Игорь. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX в.
  • Ефремов Ю. В. [www.skitalets.ru/books/ozera_efremov/ Голубое ожерелье Кавказа]. — Л., Гидрометеоиздат, 1988. — 160 с.
  • Новицкий И. Я. Управление этнополитикой Северного Кавказа. — Краснодар, 2011. — 270 с.

Отрывок, характеризующий Северный Кавказ

– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.