Североафриканская кампания

Североафриканская кампания Основной конфликт: Вторая мировая война Танковое сражение между британцами и немцами в пустыне возле города Тобрук. 27 ноября 1941 Дата 10 июня 1940 года — 13 мая 1943 года Место Марокко, Алжир, Тунис, Ливия, Египет Итог Победа союзников, капитуляция войск «оси» в Тунисе, крах итальянской колониальной империи Противники Британская империя: Великобритания Великобритания Австралия Австралия Новая Зеландия Новая Зеландия Канада Канада Британская Индия Британская Индия ЮАС ЮАС США США Сражающаяся Франция Сражающаяся Франция Польша Греция Германия Италия Итальянская Ливия Французское государство (1940—42) Командующие Арчибальд Уэйвелл Клод Окинлек Харольд Александер Бернард Монтгомери Дуайт Эйзенхауэр Эрвин Роммель Ганс-Юрген фон Арним Итало Бальбо † Родольфо Грациани Итало Гарибольди Этторе Бастико Джованни Мессе Франсуа Дарлан † Силы сторон На 1 декабря 1942 года 213.600 человек, 293.000 человек, Итого: 506.600 человек На 9 ноября 1942 года: 236.000 человек, 130.000 человек, 65.000 человек (в зоне боевых действий, + 135.000 во всей Африке) Итого: 431.000 человек Потери 35.478 убитых, 184.522 раненых, пропавших без вести и пленных США США 2.715 убитых, 15.506 раненых, пропавших без вести и пленных. Сражающаяся Франция Сражающаяся Франция 6422 убитых, 9.578 раненых, пропавших без вести и пленных, Итого: 44.615 убитых, 209.606 раненых, пропавших без вести и пленных 13.748 убитых, 378,821 раненых, пропавших без вести и пленных. 18,594 убитых, 164,500 раненых, пропавших без вести и пленных. 1.346 убитых 1.997 раненых, 3 пропавших без вести, 1.400 пленных, Итого: 33.988 убитых, 546.721 раненых, пропавших без вести и пленных 8,000 самолетов, 6,200 артиллерийских орудий, 2,500 танков, и 70,000 автомобилей

Се́веро-Африка́нская кампа́ния, или Война в Северной Африке (10 июня 1940 года — 13 мая 1943 года) — военные действия между англо-американскими и итало-немецкими войсками в Северной Африке — на территории Египта и Магриба во время Второй мировой войны.

Боевые действия в Африке южнее Сахары — в Восточной, Западной и Центральной Африке рассматриваются отдельно в разделе «Африканский театр военных действий». На территории Тропической Африки боевые действия велись отдельно от Североафриканской кампании — войсками союзников против итальянских войск (Эфиопия, Джибути, Эритрея и Сомали), и против французских войск правительства Виши (Габон, Сенегал, Чад, Мадагаскар, Реюньон)

В сентябре 1940 года — октябре 1942 года в Северной Африке бои шли с переменным успехом. 23 октября 1942 года 8-я британская армия генерала Монтгомери перешла в наступление, прорвала фронт итало-немецких войск под Эль-Аламейном. Одновременно в Касабланке (Марокко) и Алжире (Алжир) высадились американские войска под командованием генерала Эйзенхауэра. Итало-немецкие войска были отброшены в Тунис и капитулировали на полуострове Бон 13 мая 1943 года.

Предыстория конфликта

К началу Второй мировой войны по меньшей мере уже полтора столетия не утихало соперничество колониальных держав за господство в Северной Африке. Стратегическую роль, которую этот регион мог бы сыграть в случае возникновения европейского или мирового конфликта, нельзя было сбрасывать со счетов. Несмотря на то, что Северная Африка практически не располагала никакими природными ресурсами, необходимыми для ведения современной войны (ливийскую нефть тогда ещё не нашли), она была способна «перекрыть» и водные, и сухопутные пути в Индию, Малайю, а также в британские доминионы — Австралию и Новую Зеландию. То же самое можно сказать и о путях, связывавших черноморские порты со Средиземным морем и с Атлантикой. В межвоенные годы стремительно стала возрастать роль нефтяных месторождений, открытых и эксплуатировавшихся британскими компаниями в Ираке и Иране. С тех пор, как в начале XX века утихли споры Англии и Франции о колониях, вплоть до 1930-х годов ничто не угрожало морскому пути в Индию и к другим колониям.

Но в 1935 году Италия решилась на захват Эфиопии, воспользовавшись для достижения цели своими базами в Эритрее и Итальянском Сомали. Спустя год Италия успешно овладела этой страной, а в результате позиции Великобритании на значительном отрезке морского пути оказались под ударом. Кроме того, Италия располагала военно-морскими и военно-воздушными базами в Ливии, на юге Апеннинского полуострова, а также на Додеканесских островах. А во время гражданской войны в Испании 1936—1939 гг. итальянские вооружённые силы обосновались на Балеарских островах.

Таким образом, к 1940 году конфликт уже вполне назрел, и обе стороны чувствовали себя в северо-восточной Африке достаточно уверенно, хотя каждая и на свой лад. Англичане располагали системой баз, охранявших судоходный путь в Индию и нефтеносные районы Ближнего Востока. А итальянцы, благодаря тому, что тут проходил этот морской путь, уже могли в любой момент его перерезать, причём не в одном, а в нескольких местах.

Расстановка сил

Итальянские войска

В Северной Африке находились две армии: 5-я армия во главе с генералом Итало Гарибальди (восемь итальянских дивизий и одна ливийская) и 10-я армия, расквартированная в Восточной Киренаике во главе с генералом Гвиди (одна ливийская и четыре итальянские дивизии, из них две — чернорубашечники. Общее количество войск составляло: 236 тыс. человек, 1800 орудий и 315 самолётов. Главнокомандующем этой группировки был маршал Итало Бальбо, генерал-губернатор Ливии. Техническое отставание итальянской экономики во многих областях сказывалось и на армии. Практически все типы танков и бронемашин, которыми она была оснащена, уступали британским танкам и бронеавтомобилям в скорости, вооружении и качестве брони.

Британские войска

К 10 июня 1940 войска Великобритании, включая части доминионов и колоний, оказались рассредоточены на большой территории: 66 тыс. — в Египте (в том числе 30 тыс. египтян), 27,5 тыс. — в Кении, около 1,5 тыс. — в Британском Сомали, 2,5 тыс. — в Адене. В составе войск, дислоцировавшихся в Судане, Сомали и Кении, не было ни танков, ни противотанковой артиллерии. Военно-воздушные силы Англии, имевшие в Египте и Палестине 168 самолётов, а в Адене, Кении и Судане — лишь 85 самолётов, значительно уступали итальянской авиации. Главнокомандующим британских войск на Ближнем Востоке был генерал Арчибальд Персиваль Уэйвелл.

Итальянское наступление (1940)

Генерал Уэйвелл принял тактику беспокоящих противника контратак. В стычках на границе итальянцы в течение трёх первых месяцев войны потеряли убитыми, ранеными и пленными 3500 человек, а британцы только 150. Тогда же погиб и маршал Бальбо: 28 июня итальянские зенитчики по ошибке сбили заходивший на посадку в Тобруке самолёт, на котором он летел. Его сменил маршал Родольфо Грациани.

Войска маршала Грациани двинулись на восток 13 сентября. Части генерала О’Коннора неторопливо отходили, уступая численно превосходящему противнику, но стремились причинить ему артиллерийским огнём как можно больший урон. 16 сентября итальянские войска заняли Сиди-Баррани и дальше не пошли — окопались и заняли оборону и тем самым завершили своё наступление. Следующие два с половиной месяца они готовились к продолжению наступления, а британцы к контрнаступлению.

Тем не менее, британские войска продолжали отступать и остановились только у Мерса-Матрух. В результате между воюющими сторонами образовался разрыв в 30 километров. Британское командование избегало открытого боя, учитывая малочисленность своих сил. Грациани приостановил наступление в ожидании начала итало-греческой войны, чтобы затем возобновить его в направлении к Суэцкому каналу. Он считал, что британское руководство будет отвлечено событиями в Греции, ослабят своё внимание к Египту, что это позволит итальянским войскам без особых усилий захватить Суэцкий канал. Положение в Египте стабилизировалось. После захвата итальянцами Сиди-Баррани в течение почти трёх месяцев активных боевых действий не происходило.

Серьёзные неудачи Италии в предпринятой ею войне против Греции не могли не отразиться на её положении в Африке. Изменилась для Италии и обстановка на Средиземном море.

«…Понадобилось всего несколько месяцев,— замечает гитлеровский адмирал Руге,— чтобы разоблачить перед всем миром военную слабость и политическую неустойчивость Италии. Отрицательные последствия этого для ведения войны державами оси не заставили себя ждать».

Неудачи Италии позволили британскому командованию принять более эффективные меры для обеспечения безопасности Суэцкого канала. Уэйвелл решился на атаку, которую он в своём приказе именовал «налётом крупными силами с ограниченной целью». Британским частям ставилась задача оттеснить итало-фашистские войска за пределы Египта и в случае удачи преследовать их до Эс-Саллума. Дальнейшее продвижение штаб Уэйвелла не планировал.

Первое английское наступление (декабрь 1940 — февраль 1941)

Утром 9 декабря 1940 года небольшие британские силы при поддержке 72 орудий атаковали Нибейву с фронта и отвлекли на себя внимание итальянского гарнизона. Тем временем части 7-й бронетанковой дивизии прошли через незащищенный участок между Бир-Сафафи и Нибейвой и напали с тыла на итальянский лагерь в Нибейве. Атака английских войск застала итальянский гарнизон врасплох. Итальянские генералы, охваченные паникой, не смогли организовать должного сопротивления.

Боевой дух итальянских войск был так низок, что 16 декабря они без боя оставили Эс-Саллум, Хальфайю и всю цепь фортов, выстроенных ими на границе Ливийского плато. План наступления войск Грациани на дельту Нила провалился. При такой обстановке британские потери были незначительными. По официальным данным, англичане потеряли убитыми 133 человека, ранеными 387.

К началу 1941 британские войска добились значительных успехов, 22 января 1941 г. был взят Тобрук. Однако 10 февраля 1941 года британский штаб отдал приказ о приостановлении продвижения войск у Эль-Агейлы. Британское командование решило воспользоваться поражением итальянских войск в Греции и создать там стратегический плацдарм для захвата всего Балканского полуострова.

Опасность полного вытеснения из Северной Африки для Италии миновала, хотя она всё же потеряла все свои колонии в Восточной Африке.

Однако германское командование заняло выжидательную позицию по отношению к Италии. Германия решила воспользоваться ослаблением итальянских сил в Ливии, чтобы, оказав им помощь, создать в Северной Африке стратегический плацдарм, необходимый в дальнейшем для захвата всей Африки. К тому же захват Египта и Суэцкого канала также входил в интересы Германии.

В течение февраля 1941 года в Ливию были переброшены германские войска под командованием генерала Роммеля. Однако британцы не обратили особого внимания на переброску в Ливию крупного контингента германских войск.

Поспешное отступление итальянских войск было приостановлено в середине февраля 1941 года. Итало-германские объединённые силы стали продвигаться обратно к Эль-Агейле и 22 февраля встретились с британскими войсками, расположившимися в Эль-Агейле и на восточной границе пустыни Сирт.

Первое наступление Роммеля (март — апрель 1941)

Немецкая разведка установила, что британцы имеют у Эль-Агейлы всего лишь две бронетанковых бригады 2-й бронетанковой дивизии, разбросанные на широком фронте отдельными отрядами и разобщённые между собой, а в районе Бенгази находятся части 9-й австралийской дивизии, составлявшие основные британские силы в Западной Киренаике. Германское командование воспользовалось столь благоприятным случаем и 31 марта нанесло британцам удар, оказавшийся внезапным. Одна бронетанковая бригада была застигнута врасплох и полностью уничтожена.

В ночь на 4 апреля итало-германские войска без боя заняли Бенгази, а 10 апреля подошли к Тобруку, который на другой же день был ими окружён. Попытки итало-немецких войск овладеть Тобруком с ходу успеха не имели, и им пришлось направить свои основные силы в сторону Египта. 12 апреля войска вступили в Бардию, 15 апреля заняли Сиди-Омар, Эс-Саллум, проход Хальфайя, оазис Джарабуб. На этом их продвижение остановилось.

В июне 1941 года английское командование предприняло попытку деблокировать Тобрук крупными силами. Однако штаб Уэйвелла не сумел сохранить в тайне замыслы своего главнокомандующего, и они стали известны противнику.

15 июня 1941 года в районе Эс-Саллума и форта Ридотта-Капуццо началась атака британских войск, отбивших у немцев несколько населённых пунктов. В ночь на 18 июня немецкие танковые части снова заняли Сиди-Омар. В этом районе наступление германских войск было прекращено. Итало-немецкое командование для продолжения войны в Северной Африке не имело резервов, поскольку все основные силы Германии уже были сосредоточены для борьбы против Советского Союза.

Второе наступление союзников (ноябрь 1941)

Британская 8-я армия начала 18 ноября 1941 г. своё второе наступление в Киренаике — операцию «Крусейдер» (Крестоносец), целью которой было отбросить Роммеля в Триполитанию. Наступление англичан остановилось 31 декабря в районе Эль-Агейлы (граница Триполитании и Киренаики).

Второе наступление Роммеля (май — август 1942)

С 26 на 27 мая 1942 года Роммель перешёл в наступление, атаковал британские позиции на «линии Газала» к западу от Тобрука, и прорвал оборону британцев. С 26 мая по 11 июня войска Сражающейся Франции успешно обороняли форт Бир-Хакейм к югу от Тобрука от превосходящих войск противника. 11 июня французские части, как и вся 8-я британская армия, получили приказ отступать в Египет. 20 июня немецко-итальянские войска захватили Тобрук.

В июле 1942 года Роммель получил серьёзное подкрепление — дислоцировавшаяся на Крите крепостная дивизия была преобразована 16 августа в механизированное соединение, 164-ю лёгкую дивизию «Африка» в составе 125-го (с 1943 г. — механизированный полк «Африка»), 382-го и 433-го механизированных полков, 220-го артиллерийского полка, 154-го бронеразведывательного (с 1943 г. — 220-го моторизованного) батальона и моторизованных подразделений обеспечения.

1 июля 8-я армия остановила Роммеля под Эль-Аламейном. До 27 июля Роммель безуспешно пытался прорвать оборону союзников. Тем не менее премьер-министр Черчилль решил сместить с должности британского главнокомандующего в Северной Африке. 15 августа вместо генерала Клода Окинлека был назначен генерал Харольд Александер. 8-ю армию возглавил генерал Монтгомери.

С 31 августа по 5 сентября Роммель возобновил атаки в районе Алам-Хальфа под Эль-Аламейном, но Монтгомери их успешно отразил.

Третье наступление союзников (октябрь 1942 — май 1943)

23 октября 1942 британские войска под командованием генерала Монтгомери перешли в наступление против итало-немецких войск и в начале ноября прорвали оборону противника в районе Эль-Аламейна. 2 ноября британские войска прорвали оборону противника через 3 дня и германо-итальянская танковая армия «Африка» была вынуждена отступать под ударами противника через всю Ливию. В ходе преследования английские войска 13 ноября заняли город Тобрук, 27 ноября — Эль-Агейлу, 23 января 1943 — Триполи и в 1-й половине февраля подошли к линии Марет западнее границы Туниса с Ливией.

8 ноября 1942 американо-английские дивизии под командованием генерала Эйзенхауэра начали высадку в Алжире, Оране и Касабланке. К концу ноября англо-американские войска заняли Марокко и Алжир, вступили в Тунис и подошли к городам Бизерта и Тунис. Преследуемые 8-й британской армией, немецко-итальянские войска остановились 15 февраля 1943 г. только на линии Марет, располагавшейся в Тунисе в 100 милях от границы с Ливией. 19 февраля Роммель нанёс удар по американским войскам в районе перевала Кассерин, но союзники отразили атаку, контратаковали и к концу февраля Роммель отступил, после чего его отозвали в Германию, а пост командующего войсками стран оси в Северной Африке занял генерал-полковник фон Арним. 21 марта 1943 англо-американские войска начали наступление с юга на линию Марет и с запада в районе Макнаси и прорвали оборону итало-немецких войск, которые в начале апреля отошли к городу Тунис. 7 мая союзники захватили города Бизерта и Тунис. 13 мая 1943 итало-немецкие войска, окружённые на полуострове Бон, (250 тыс. человек) капитулировали. Позже эта цифра была поставлена под сомнение. «Штаб Генерала Александера в донесении Эйзенхауэру 12 мая сообщал, что число пленных с 5 мая достигло 100,000 чел. Предполагалось что к концу боев цифра возрастет до 130.000 чел. В более позднем донесении говорилось что число пленных составило 150,000 человек.» Английский историк А.Тэйлор писал:«Союзники взяли в плен 130,000 чел но в послевоенных отчетах эта цифра выросла до 250,000 человек.» В своей книге Головушкин В.И. пишет «Разведка союзников полагала что у противника 150,000 солдат,однако не приняла во внимание тыловые подразделения,гражданскую и военную администрацию Триполитании, которая тоже бежала в Тунис. Не отсюда ли взята цифра в 250,000 человек. Однако штаб группы "Африка" в донесении в Рим 2 мая указывал общую численность Итало-Немецких войск в 170 -180,000 человек. А ведь это было до начала тяжелых боев в последнюю неделю кампании. Таким образои трудно понять, почему число пленных в полтора раза превышает численность немецких войск. Может просто кому-то хотелось преувеличить значение этой победы?» Занятие союзниками Северной Африки резко ухудшило и без того тяжёлое стратегическое положение стран оси в Средиземном море.

Итоги

• В связи с поражением под Эль-Аламейном в 1942 году планы германского командования по блокированию Суэцкого канала и получению контроля над ближневосточной нефтью были разрушены.
• После ликвидации немецко-итальянских войск в Северной Африке вторжение англо-американских войск в Италию стало неизбежным.
• Разгром итальянских войск в Северной Африке привел к усилению пораженческих настроений в Италии, свержению режима Муссолини и выходу Италии из войны.

См. также

• Французское завоевание Феццана

Литература

• Франсуа де Ланнуа. Африканский корпус: Ливийско-Египетская кампания (1941—1943). — М.: ACT; АСТ Москва, 2008. — ISBN 978-5-17-052152-4 ; ISBN 978-5-9713-9547-8

Ссылки

• [www.worldwar-2.net/timelines/war-in-the-desert/war-in-the-desert-index.htm Хронология кампании] (англ.)
• [www.bbc.co.uk/history/worldwars/wwtwo/launch_ani_north_africa_campaign.shtml Схемы операций кампании, BBC] (англ.)
• [www.spartacus.schoolnet.co.uk/2WWdesert.htm Spartacus Educational website: Desert War] (англ.)
• Paul John. [www.topedge.com/panels/ww2/na/noframe.html World War II Study - Case Study North Africa] (1997). [www.webcitation.org/65kEVUbvc Архивировано из первоисточника 26 февраля 2012]. (англ.)
• www.ostfront.ru/Text/Afrika.html

Отрывок, характеризующий Североафриканская кампания

– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.