Североморавские диалекты

Эта статья о североморавских (ляшских) диалектах; о ляшском языке см.: Ляшский язык.

Северомора́вские диале́кты (силезские диалекты, ляшские диалекты, североморавская группа диалектов, силезская группа диалектов, ляшская группа диалектов) (чеш. nářečí slezská, nářečí lašská, slezská skupina, lašská skupina) — группа диалектов чешского языка, распространённых в северо-восточной части чешского языкового ареала (главным образом в восточных и юго-восточных районах Чешской Силезии). Относится наряду с собственно чешской, центральноморавской (ганацкой) и восточноморавской (моравско-словацкой) диалектными группами к одному из четырёх основных чешских диалектных объединений. В североморавской диалектной группе выделяются три диалекта — южный (моравский), западный (опавский) и восточный (остравский), в каждом из которых отмечаются те или иные ареалы обособленных говоров.

В североморавских диалектах отмечаются черты, сходные с такими явлениями лехитского языкового ареала, как отсутствие оппозиции кратких и долгих гласных и парокситоническое ударение (на предпоследнем слоге). Кроме того, для североморавских диалектов характерны изменения мягких согласных /t’/, /d’/ по говорам в /c’/, /dz’/ или /č/, /dž/; наличие мягких согласных /s’/, /z’/ (переходящих по говорам в /š/, /ž/); различение /l/ — /ł/; озвончение в группе /sh/; сочетание /šč/ на месте /st’/; отсутствие протетических /v/ и /j/; звонкий тип сандхи; формы существительных женского рода в именительном и винительном падежах типа ulica — ulicu; формы глаголов 1-го лица единственного числа настоящего времени типа chcu; формы глаголов 1-го лица множественного числа настоящего времени с окончаниями -my/-m и другие диалектные черты.

На территории распространения североморавских диалектов на основе местных говоров сложилась наддиалектная форма — силезский (ляшский) интердиалект (чеш. slezský (lašský) interdialekt) или общесилезский (общеляшский) язык (чеш. obecná slezština (obecná laština)), выполняющий функцию разговорного языка на территории Чешской Силезии.

Классификация

Североморавская диалектная группа включает в свой состав следующие диалекты:

• Южный (моравский) диалект (чеш. jižní (moravská) podskupina).
• Западный (опавский) диалект (západní (opavská) podskupina):
  • Южные и западные пограничные говоры западного диалекта (jižní a západní okrajové úseky záp. podskupiny),
  • Браницкие говоры (nářečí branické),
• Восточный (остравский) диалект (východní (ostravská) podskupina):
  • Верхнеостравские говоры (nářečí hornoostravické),
  • Северноглучинские говоры (úsek severohlúčinský),
  • Баборувские говоры (zaniklé nářečí baborowské) — вымершие говоры в окрестностях польского города Баборув Опольского воеводства.

Область распространения

Североморавские диалекты распространены в восточных и юго-восточных районах Чешской Силезии с исконно славянским чешским (силезским) населением (остальные районы этого региона представляют собой так называемые новонаселённые области, в которых до второй мировой войны были распространены диалекты немецкого языка, а после депортации немецкого населения в 1945—1946 годах сформировались смешанные диалекты на основе говоров переселенцев из различных районов Чехии и отчасти Словакии. По современному административно-территориальному делению Чехии область распространения североморавских говоров размещена в восточных и северо-восточных районах Моравскосилезского края.

С севера к ареалу североморавских диалектов примыкает ареал центральносилезских говоров, с северо-востока и востока — ареал южносилезских говоров силезского диалекта польского языка (в чешской диалектологии часть южносилезских говоров на территории Чехии относят к так называемым говорам польско-чешского смешанного пояса (nářečí polsko-českého smíšeného pruhu)), небольшие участки силезских говоров чешского типа размещены на территории Польши на границе с Чехией. На юго-востоке говоры североморавских диалектов граничат с западнословацкими кисуцкими и верхнетренчинскими говорами, на юге — с говорами северного (валашского) диалекта восточноморавской диалектной группы. На западе североморавские диалекты граничат с областью распространения смешанных диалектов чешского языка.

Ляшский литературный язык

В 1930-х годах О. Лысогорский, поэт и писатель, родившийся в городе Фридек-Мистек, высказал мнение о том, что население Чешской Силезии является особым ляшским народом, отличным как от поляков, так и от чехов. С целью объединить жителей Силезии и пробудить их национальное самосознание он приступил к созданию литературного стандарта на базе его родных верхнеостравских (фридекских) говоров с некоторыми чертами говоров опавского диалекта, синтаксическими конструкциями и лексикой, взятыми как из чешского литературного, так и из польского языка. Для развития ляшского языка и культуры в 1936 году О. Лысогорский основал в Остраве общество Lašsko perspektywa. После второй мировой войны сторонники формирования самосознания ляшского народа среди жителей Чешской Силезии отказались от своих идей, движение за развитие ляшского языка и культуры прекратило своё существование. Отказался от идеи отдельного ляшского народа и О. Лысогорский, но продолжил писать стихи на созданном им языке. После его смерти язык перестал употребляться, оказавшись фактически языком поэзии преимущественно одного автора. Ляшский язык в работах А. Д. Дуличенко был классифицирован как так называемый славянский микроязык наряду с восточнословацким, чакавским, кайкавским, градищанско-хорватским, молизско-славянским, прекмурско-словенским, банатско-болгарским и другими «малыми» славянскими литературными языками.

Особенности диалектов

Североморавские диалекты характеризуются следующими фонетическими и морфологическими диалектными особенностями:

Фонетика

1. Отсутствие оппозиции долгих и кратких гласных, противопоставляющее североморавские как всем остальным чешским диалектам, так и всему чешско-словацкому языковому ареалу (исключая восточнословацкий диалект) и сближающее североморавские диалекты с лехитским ареалом.
2. Наличие краткой /y/: dobry «хороший» в отличие от чешских диалектов, которым присуще дифтонгическое сочетание /ej/: dobrej; центральноморавских (с /ē/ на месте *ȳ): dobré и восточноморавских (с долгой /ȳ/): dobrý.
3. Наличие краткой /u/: nesu «(они) несут» в отличие от чешских диалектов, в которых отмечается дифтонг /ou̯/: nesou̯; центральноморавских (с /ō/ на месте *ū): nesó и восточноморавских (с долгой /ū/): nesú.
4. Различение /i/ — /y/, противопоставляющее североморавские диалекты литературному языку и во всем остальным чешским диалектам.
5. Различение /l/ — /ł/ (либо мягкого /l’/ на месте /l/ и губно-губного /u̯/ на месте /ł/), как и в говорах восточноморавских диалектов, а также в некоторых периферийных (центральноморавских и чешских юго-западных и северо-восточных) говорах. В литературном языке, большинстве чешских и центральноморавских диалектов /l/ — /ł/ не различаются.
6. Озвончение в группе /sh/ (произношение как zh), как и в восточных центральноморавских и восточноморавских диалектах, в говорах чешских диалектов фиксируется оглушение в /sh/.
7. Наличие мягких согласных /s’/, /z’/, переходящих по говорам в /š/, /ž/: śiň, prośić, źima, vźać и т. п. Данные согласные отсутствуют в остальном чешском диалектном ареале.
8. Изменения мягких согласных /t’/, /d’/ по говорам в /c’/, /dz’/ или /č/, /dž/: pić, ćicho, chodźić, dźen’/džen’ и т. п. Эти изменения неизвестны всем остальным диалектам чешского языка.
9. Наличие сочетания /šč/ на месте /st’/. Сочетание /st’/ отмечается в чешских диалектах.
10. Отсутствие протетических /v/ и /j/, как и в центральноморавских и восточноморавских диалектах.
11. Звонкий тип сандхи, как и в восточных центральноморавских и восточноморавских диалектах, глухой тип сандхи отмечается в литературном языке и чешских диалектах.
12. Парокситоническое ударение (на предпоследнем слоге), как и в большинстве соседних с североморавскими говорах силезского диалекта (и в польском литературном языке). Для остальных чешских диалектов (и для чешского литературного языка) характерно наличие инициального ударения (на первом слоге). Данная черта отличает североморавские диалекты (наряду с восточнословацким диалектом) от чешско-словацкой языковой подгруппы и сближает с восточнолехитским языковым ареалом.

Морфология

1. Наличие у существительных женского рода единственного числа форм именительного и винительного падежей типа ulica — ulicu, противопоставляемых формам чешских диалектов ulice — ulici.
2. Форма глагола chtít в 1-м лице единственного числа настоящего времени chcu. В собственно чешских диалектах отмечается форма chci.
3. Формы глаголов 1-го лица множественного числа настоящего времени с окончаниями -my/-m: n’esemy/n’esem «мы несём», в отличие от собственно чешских диалектов с распространением форм глаголов с окончаниями -me/-m: neseme/nesem.

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

1. Bělič J. Nástin české dialektologie. — Praha: SPN, 1972.
2. Short D. Czech // The Slavonic Languages / Edited by Comrie B., Corbett G. — London, New York: Routledge, 1993. — P. 455—532. — ISBN 0-415-04755-2.
3. Белич Я. Состояние и задачи чешской диалектологии // Вопросы языкознания. №4. — М.: Наука, 1968. — С. 4—13. (Проверено 17 мая 2013)
4. Скорвид С. С. [ifi.rsuh.ru/files/kafslavist/Skorvid_CheshskijJazyk.pdf Чешский язык] // Языки мира: Славянские языки. — М., 2005. — 36 с. (Проверено 17 мая 2013)

Ссылки

• [multitree.linguistlist.org/codes/ces-lac Lach of Czech] (англ.). MultiTree: A Digital Library of Language Relationships. [www.webcitation.org/6GoTMuWB6 Архивировано из первоисточника 23 мая 2013]. (Проверено 17 мая 2013)

Отрывок, характеризующий Североморавские диалекты

– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.