Северо-Африканская операция (1941)

Северо-Африканская операция
Основной конфликт: Война в Северной Африке Средиземноморский и Африканский театры военных действий Второй мировой войны
Горящий немецкий Panzerkampfwagen IV и британский Mk.VI «Крусейдер»
Дата	18 ноября—30 декабря 1941
Место	Египет, Ливия
Итог	Победа союзников
Противники
Британская империя: Великобритания Великобритания Новая Зеландия Новая Зеландия ЮАС ЮАС Британская Индия Британская Индия Польша Польша Третий рейх Третий рейх Королевство Италия Королевство Италия
Командующие
Клод Окинлек Аллан Каннингем Нил Ричи Этторе Бастико Эрвин Роммель Людвиг Крювель Гастоне Гамбара
Силы сторон
143 000 человек 738 танков 724 самолёта 119 000 человек 390—414 танков ~750 самолётов
Потери
42 130 убитых и раненых 330 танков ~616 самолётов 38 300 убитых и раненых ~300 танков 560 самолётов

Северо-Африканская операция или операция «Крусейдер» (англ. Crusader, рус. Крестоносец) — военная операция 8-й армии Великобритании против вооружённых сил Оси на территории Египта и Ливии в период с 18 ноября по 30 декабря 1941 года в ходе Североафриканской кампании. Победа британцев в ходе операции стала первой победой Великобритании над войсками вермахта.

Подготовка

После провала операции «Battleaxe» генерал Арчибальд Уэйвелл был заменён Главнокомандующим войсками в Индии Клодом Окинлеком. Силы в Западной пустыне были реорганизованы в 8-ю армию Великобритании под командованием сэра Аллана Каннингема. Основную силу 8-й армии составляли 30-й корпус под командованием генерал-майора Чарльза Мори, а также 7-я танковая и 1-я южноафриканская дивизии. Оставшуюся часть армии составляли 13-й корпус со 2-й новозеландской и 4-й индийской дивизиями. Истощённая 9-я австралийская дивизия под руководством генерала Лесли Моршида была заменена на 70-ю британскую пехотную дивизию во главе с генерал-майором Рональдом Скоби и польскую Карпатскую стрелковую бригаду, которая была транспортирована Королевским флотом.

Для проведения операции 8-я армия была увеличена до семи подразделений, в результате чего количество танков превысило 700 единиц (в числе них были американские «Стюарты» и новые британские «Крусейдеры», благодаря которым операция и получила своё название). Пустынные военно-воздушные силы насчитывали 724 самолёта.

Силам союзников противостояла танковая армия «Африка» генерала Эрвина Роммеля, и Африканский корпус, в состав которого входили 15-я и 21-я танковые дивизии, а также 90-я лёгкая пехотная дивизия. Их поддерживали 154 танка шести ослабленных итальянских дивизий, реорганизованных в три корпуса. Военно-воздушные силы Оси насчитывали примерно 750 самолётов.

Битва

18 ноября 1941 года 8-я армия Великобритании начала внезапное наступление в северо-западном направлении от своей базы в Мерса-Матрухе. 7-я танковая дивизия должна была вступить в бой с Африканским корпусом, а 30-й корпус должен был организовать совместные действия против итальянцев в Бардии с 70-й пехотной дивизией. Однако, наступление прекратилось из-за серьёзных потерь союзников в танковом сражении у Сиди-Резега. 30-й корпус и 70-я дивизия также попали под тяжёлый артиллерийский обстрел дивизии Роммеля. Танки Великобритании потерпели поражение и при Бир-эль-Гоби от итальянской 132-й танковой дивизии «Арьете» — 50 уничтоженных британских танков против 34 итальянских.

21 ноября Роммель предпринимает массированное наступление при поддержке люфтваффе с целью выйти к египетской границе, в тыл к британским войскам. В панике генерал Каннингем выступал за всеобщее отступление, но Окинлек был непреклонен и твёрдо решил до конца защищать позиции. В итоге манёвр Африканского корпуса не удался из-за нехватки горючего и отчаянного сопротивления 4-й индийской дивизии.

26 ноября Каннингем был освобождён от занимаемой должности и командующим 8-й армией был назначен Окинлек, а его заместителем — Нил Ричи, получивший звание генерал-лейтенанта. К 27 ноября ситуация окончательно складывается в пользу союзников: 30-й корпус восстановился после атаки Роммеля, а 2-я новозеландская дивизия объединилась с гарнизоном Тобрука.

7 декабря Роммель принимает решение отступить на юго-запад от Тобрука к укреплённой линии Эль-Газала. Окинлек и Ричи продолжали наступление войска Оси, вытеснив их к 28—30 декабря к Эль-Агейле.

Последствия

Успех операции временно ликвидировал угрозу выхода стран Оси к Суэцкому каналу. 2 января 1942 года капитулировал немецко-итальянский гарнизон в Бардии. Следующая сдача в плен произошла у города Халфая. В итоге число пленных превысило 30 000 человек. 8-я армия, сильно измотанная боями, продолжает оттеснять армию Оси. Операция «Крусейдер» стала первой победой Великобритании над войсками вермахта и разрушила миф о непобедимости генерала Роммеля.

Литература

• The Encyclopedia Of Military History: From 3500 B.C. To The Present. (2nd Revised Edition 1986), R. Ernest Dupuy, and Trevor N. Dupuy. PP 1072—1073, 1082.
• Correlli Barnett. The Desert Generals. — Cassell, 1999. — ISBN ISBN 0-304-35280-2.

Отрывок, характеризующий Северо-Африканская операция (1941)

– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.