Северо-задонский экспериментальный завод

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

ООО CЭЗ «Северо - Задонский Экспериментальный завод»
Тип	Общество с ограниченной ответственностью
Основание	1961
Расположение	Россия Россия: Донской
Ключевые фигуры	Фридфельд Эдуард Антонович, Щеколдин Иван Иванович (генеральный директор)
Отрасль
Продукция	Горно-шахтное оборудование, Гидравлические цилиндры
Сайт	[szez.ru/ ]

К:Компании, основанные в 1961 году

Северо-задонский экспериментальный завод (СЭЗ) — предприятие угольного машиностроения в городе Донской Тульской области. Завод был основан для ускорения производства опытных образцов и партий новых машин и механизмов для шахт, а также проведения экспериментальных работ по механизации и автоматизации производственных процессов. Впоследствии стал одним из флагманов угольного машиностроения.

Названия завода

• 1 апреля 1961 года — «Экспериментальный завод ПНИУИ».
• 1 сентября 1993а — завод стал акционерным обществом открытого типа (ОАО «Северо-Задонский экспериментальный завод»).
• 27 апреля 2015а — завод стал обществом с ограниченной ответственностью (ООО «Северо-Задонский экспериментальный завод»).

Список директоров за его исторический период

1. Николай Васильевич Спиридонов — 1961-1971гг;
2. Евгений Николаевич Потапов — 1971- 1973гг;
3. Анатолий Васильевич Артамонов — 1973- 1974гг;
4. Эдуард Антонович Фридфельд — 1974 — 2008гг;
5. Иван Иванович Щеколдин — 2015 — по настоящее время.

История

1960-е — 1970-е

1 апреля 1961 года на базе центральных электромеханических мастерских треста «Красноармейскуголь» создан экспериментальный завод ПНИУИ комбината «Тулауголь». Завод был основан для ускорения производства опытных образцов и партий новых машин и механизмов для шахт, а также проведения экспериментальных работ по механизации и автоматизации производственных процессов. Общая площадь завода составляла свыше трех гектаров, а к началу семидесятых годов возросла до 5,7 га. Первоначально на заводе насчитывалось всего 136 человек рабочих, ИТР и служащих, перед которыми была поставлена задача: изготовление опытных образцов и партий новых машин и механизмов для предприятий комбината «Тулауголь» и проведение экспериментальных работ в области механизации производственных процессов. Такая задача потребовала иных производственных мощностей, нового станочного парка и квалифицированных кадров. Здесь выпускалось то, что предлагали конструкторы Подмосковного научно-исследовательского института и других НИИ. Сама специфика предприятия предполагала быструю смену номенклатуры производства, минимальное использование стереотипов и шаблонов, что в свою очередь требовало небанальных подходов в решении проблем. Со второй половины шестидесятых годов на заводе начали выпускать опытные экспериментальные образцы горно-шахтного оборудования: комплекс 1-МК, комбайн КШ-2, бурошнековую машину БШК, самоходный состав ПМК-2. В результате заметно облегчился труд шахтёров, и значительно снижались затраты на добычу угля. В это время было построено множество объектов инфраструктуры от специализированных складов до собственной котельной, а общее количество станков на предприятии достигло 120 единиц против семнадцати, которые были при организации предприятия.

1970-е — 1980-е

Наиболее значительный рост технологического оборудования отмечался с 1970 по 1973 год, когда станков стало на полсотни больше, в том числе токарно-винторезных, шлифовальных, сверлильных, фрезерных и зубообрабатывающих. Особенно стоит отметить создание центральной заводской лаборатории в составе лаборатории линейно-угловых мер, лаборатории металлографии и лаборатории механических испытаний, что сразу привело к существенному повышению качества изготавливаемой продукции. Организован участок гальванопокрытий, предусматривающий хромирование, цинкование, меднение, оксидирование. 1974 год оказался определяющим для всей последующей истории завода, когда его директором стал Эдуард Антонович Фридфельд. Основной итог этого года состоял в выполнении государственного плана по всем производственным показателям, улучшении качества выпускаемой продукции, организации производства, снижении затрат опытных образцов горно-шахтного оборудования, экономия расходования материалов и электроэнергии, улучшении условий труда работающих и его оснащенности, повышении культуры и технологической эстетики производства. В 1977 году завод добился положительного решения вопроса в Министерстве угольной промышленности СССР о дальнейшей его реконструкции с доведением мощности по выпуску комплексов малыми сериями.

1980-е — 1990-е

Следующий крупный скачок прироста технологического оборудования на заводе более чем на тридцать единиц произошёл в 1980 году, когда на заводе была начата очередная крупная реконструкция. Увеличение производственных мощностей позволило освоить выпуск новых механизированных комплексов 1МК85, КПМ-90, агрегатов АПК и КБП, комбайнов К10, КАМИ, 1КШЭ, 1РКУ20, КШМ, КСП, крепей усиления КШУ, ленточных конвейеров 1ЛТС, реечных ставов 2УКП, БСП5, 3БСП, средств малой механизации манипуляторов «Штрек-5» на колёсном и гусеничном ходу, МШ, МШР. В это время завод в полной мере оправдал своё предназначение как полигона для создания и испытания новых образцов техники. Новомосковский трест домостроения ещё в 1982—1983 годах собрал панельный 90-квартирный дом. В 1988—1989 годах построен другой 127-квартирный жилой дом. Все желающие в этот период получили участки для посадки картофеля и дачи для садово-огородных работ.

1990-е — 2000-е

Несмотря на трудности переходного периода девяностых годов, коллектив завода выстоял, стал более закалённым, умудрённым опытом и проверенным в тяжких испытаниях рыночных реформ. В мае 1991 года министр угольной промышленности СССР М. И. Щадов подписал приказ о создании на добровольных началах научно-экспериментального объединения «ПНИУИ». В него вошли Подмосковный научно-исследовательский и проектно-конструкторский угольный институт, экспериментальный завод и комбинат коммунальных предприятий. Раньше завод и комбинат входили в состав института как структурные подразделения с самостоятельным балансом. В связи с введенным тогда законом о предприятиях любой коллектив получил право полной самостоятельности. Во второй половине девяностых годов завод был определен, как головной в угольном машиностроении по производству монтажно-демонтажных станков, многоканальных рукавов для угольного оборудования.

2000-е

Подсчитано, что с помощью произведённой на заводе техники ежегодно добывалось свыше 130 миллионов тонн угля в нашей стране и около десяти миллионов тонн — за рубежом. У трудового коллектива Северо-Задонского экспериментального завода за пятидесятилетнюю историю накоплен богатый потенциал, что сохраняет традиции отечественного машиностроения. В настоящее время станочный парк завода насчитывает 226 единиц оборудования, в том числе: два лазерных комплекса по раскрою листового проката, плазменный комплекс, токарные станки с ЧПУ, фрезерные комплексы с ЧПУ. Площадь предприятия составляет 5.7 Га. Основное направление нашей деятельности — производство горно-шахтного оборудования и запчастей к нему.

В соответствии с взятым страной курсом на импортозамещение, предприятие рассматривает предложения по изготовлению отечественных аналогов зарубежного горно-шахтного оборудования, систем силовой гидравлики, внутренних устройств технологического оборудования нефтегазового и химического комплекса, а также запчастей к ним. Это позволяет заказчикам предприятия существенно снизить издержки на логистику, ведет к упрощению коммуникаций связанных с ремонтом и монтажом оборудования, а также к снижению стоимости конечных изделий.

Также предприятие открыто для предложений о взаимодействии с зарубежными компаниями по размещению производства гидроцилиндров, горно-шахтного оборудования, внутренних устройств технологического оборудования нефтегазового и химического комплекса и другой продукции.

Завод сотрудничает с рядом западных компаний в области производства ленточных конвейеров и лифтов. Продуктивный опыт такого взаимодействия показал, что — это один из вариантов гарантированного выпуска продукции со строгим соблюдением технологий компаний-партнеров, с адаптацией производства изделий под оборудование завода.

Люди в истории завода

С 1974 по 2008, в целом 34 года, Северо-Задонский Экспериментальный завод возглавлял Эдуард Антонович Фридфельд. При нём завод достиг наивысшего рассвета. Продолжая дело, начатое своими предшественниками, он сразу взял курс на реконструкцию цехов, улучшение условий труда работающих, культуру и эстетику производства, техническое перевооружение завода, что не могло не сказаться на повышении производительности труда, сокращении текучести кадров и укреплении трудовой дисциплины.

На период модернизации приходится переоборудование рабочих мест, асфальтирование и озеленение территории, наибольшее количество рационализаторских предложений, наивысшая творческая отдача коллектива, максимальный производственный накал. В значительной степени такой настрой шел непосредственно от самого директора завода, которого по праву называли генеральным двигателем производства. Он очень чутко реагировал на все, что происходило в жизни, в обществе, в стране. Специфика возглавляемого им коллектива изначально предполагала минимальное использование шаблонов и стереотипов. Да и сам генеральный директор по складу своего мышления был склонен к небанальным подходам в решении проблем.

На счету генерального директора Э. А. Фридфельда ордена Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», в его активе — золотая, серебряная и бронзовая медали ВДНХ, звания «Заслуженный машиностроитель РСФСР», «Заслуженный работник Минтопэнерго России», «Почетный работник угольной промышленности», «Почетный гражданин города Донского», «Почетный гражданин города Северо-Задонска», медаль «Ветеран труда», почетные знаки «Трудовая слава» и «Шахтерская слава» всех трех степеней.

Помимо звания академика горных наук в конце октября 2000 года Эдуард Антонович избран академиком Международной академии информатизации отделения реальной экономики в Генеральном консультативном статусе ООН и Всемирного информациологического парламента. В 2004 году ему был вручен престижный орден «Меценат». В 2005 году Э. А. Фридфельд награждён золотым орденом «Слава нации» и медалью «Лучшие люди России».

Литература

• Белов А. Г. Флагман угольного машиностроения,— Тула: Издательский дом «Пересвет», 2006. — 188 с. ISBN 5-86714-281-7
• Фридфельд Э. А. [www.mining-media.ru/ru/article/company/1216-polnostyu-sootvetstvovat-trebovaniyam-potrebitelej Полностью соответствовать требованиям потребителей] // журнал «Горная промышленность» № 5. — 2005
• Фридфельд Э. А., Романов А. Творчески, без формализма. — «Коммунар», 1975, 13 февраля, С. 2
• Захарова Т. Слова и иллюзии гибнут — дела остаются. — «Знамя», № 73, 2003, 17 июня, С. 2-3

Ссылки

• [szez.ru// Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Северо-задонский экспериментальный завод

– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»