Северо-Западное правительство

Се́веро-За́падное прави́тельство (также употребляется термин Прави́тельство Ру́сской Се́веро-За́падной о́бласти) — коалиционное правительство, сформированное 11 августа 1919 года в Ревеле на совместном заседании представителей политических партий России и командования союзников при содействии представителя английской военной миссии генерала Марша. В состав правительства вошли представители кадетов, правых эсеров и меньшевиков. Основными задачами правительства были ликвидация большевизма в Псковской, Новгородской и Петроградской губерниях и организация гражданской власти на территориях, «отвоёванных военною силою», на основах «законности и правопорядка». 5 декабря, после поражения армии Юденича, Правительство объявило о самороспуске.

Предыстория

В январе 1919 года на территории Эстонии был создан Северный корпус под командованием генерала-майора А. Ф. Дзерожинского. Он подчинялся командованию эстонской армии. 13 мая началось весенне-летнее совместное наступление эстонской армии и белогвардейского Северного корпуса на Петроград, в ходе которого они взяли Гдов, Ямбург и Псков. 30 мая командование корпусом принял генерал-майор Родзянко. В конце мая на занятой территории Псковской губернии было создано «Общественно-гражданское управление», вскоре переименованное в «Военно-гражданское управление». Задачами управления были организация тыла воюющей армии и решение вопросов гражданского управления на подконтрольных территориях. Приказом Родзянко № 31 от 25 июля, в связи с расширением территорий, очищенных от советской власти и усложнением вопросов управления ими, «Военно-гражданское управление» было упразднено, а в действие введёно «Положение об управлении освобождённым местностями Северо-Западной армии». Для управления гражданскими делами вводилась должность «Главноначальствующего Гражданской частью», который подчинялся армейскому Начальнику тыла.

Верховный правитель России адмирал А. В. Колчак 10 июня назначил Н. И. Юденича «Главнокомандующим всеми русскими сухопутными, морскими вооружёнными силами против большевиков на Северо-Западном фронте» Российского государства (1918—1920). 1 июля на основе Северного корпуса была сформирована Северо-Западная армия. Союзники, прежде всего Великобритания, начали поставки вооружений и снаряжения для армии с середины лета 1919 года. С другой стороны усиление белого дела в северо-западной области России начало беспокоить правящие круги молодого независимого Эстонского государства, так как вожди белого дела не скрывали своего отрицательного отношения к эстонской независимости и отказывались, стоя на принципе «непредрешения», даже обсуждать с эстонцами эти вопросы.

Успешное контрнаступление РККА против Северо-Западной армии, начатое 1 августа 1919 г. показало невозможность русским белым в одиночку, не опираясь на поддержку лимитрофных государств, победить большевизм в регионе. Великобритания, в тот момент активно оказывающая белым материальную поддержку, была заинтересована в разрешении этих противоречий в лагере антибольшевистских сил. Инструментом, могущим разрешить эти противоречия, должен был стать новый орган, возникший в лагере русских белогвардейцев, с функциями правительства, с которым могли бы вступать в переговоры иностранные государства. Хотя при Юдениче, ещё в его бытность в Финляндии, именно для выполнения правительственных функций было образовано «Политическое совещание» (по аналогии с «Особым совещанием» на Юге России), однако как раз из-за великодержавных взглядов его членов, оно не могло выступить в роли органа, консолидирующего антибольшевистские силы региона.

Рождение Правительства

Текст договора, предложенного генералом Маршем 10-го августа 1919 года в Ревеле, для немедленного подписания от лица России и Эстонии</div>

1. Правительство Русской Северо-Западной Области, включая прежних губерний: Петроградской, Псковской и Новгородской, признало абсолютную независимость Эстонии.
2. Эстонское Правительство обещает оказать немедленную поддержку Русской Северо-Западной Области вооружённую силою, чтобы освободить Петроградскую, Псковскую и Новгородскую губернии от большевистского ига, и установить в Петрограде демократическое правительство, которое будет уважать человеческие права, как-то: жизнь, личную свободу и собственность имущества.
3. Военное командование союзными силами объединено в руках генерала Юденича и генерала Лайдонера, через коих Союзная Военная Миссия снабжала и продолжает снабжать боевыми припасами, необходимыми для вышеупомянутых целей. </tt>

</div>

<tt>Текст «Заявления», предложенный генералом Маршем для немедленной подписи 11 августа в Ревеле

Заявление

Эстонскому Правительству и Представителям Соединённых Штатов, Франции и Велико-Британии в Ревеле.
Ввиду настоятельной необходимости образовать демократическое Правительство для Северо-Западной Области России, единственно с которым Эстонское Правительство согласно вести переговоры с целью способствовать русской действующей армии освободить Петроградскую, Псковскую, Новгородскую губернии от большевистской тирании, учредить в Петрограде и временно во Пскове Учредительное Собрание, которое либо подтвердит, либо изменит, как можно выразиться на юридическом языке, наши соответствующие назначения, как министры, каковые мы принуждены обстоятельствами, независящими от нашей воли принять на себя, мы, нижеподписавшиеся, сим заявляем, что правительство Северо-Западной России сформировано, как указано ниже. Как первый акт в интересах нашей страны, мы сим признаём абсолютную независимость Эстонии и просим Представителей Соединённых Штатов Америки, Франции и Велико-Британии добиться от своих Правительств признания абсолютной независимости Эстонии. Как наш второй акт, мы признаём генерала Юденича Главнокомандующим Северо-Западной русской армии и просим его начать немедленно переговоры с Главнокомандующим Эстонской Армией относительно военных деталей, обеспечивающих действительную помощь эстонских войск.
…(далее следует список министров и их подписи)…
………… августа 1919 г. Ревель

Вполне согласен с вышеизложенным
………… августа 1919 г. Ревель
Генерал
Главнокомандующий Северо-Западной русской Армией</tt>

В начале августа 1919 года Эстонское правительство возбудило вопрос о признании независимости Эстонии со стороны русских белых сил, грозя в противном случае изменить своё отношение к Белому делу. 5 августа белыми был оставлен Ямбург. 10 августа заместитель начальника британской военной миссии на Балтике генерал Ф. Марш (Марч в иной транскрипции) (бывший британский военный атташе при российском наместнике на Кавказе Воронцове-Дашкове), пригласил ряд русских политических лидеров, находящихся в Эстляндии и Финляндии на срочное совещание в английском консульстве в Ревеле. На совещании присутствовали чины британской, французской и американской военных миссий, корреспондент газеты «Times» Поллок, из русских политических и армейских лидеров следующие лица: А. В. Карташёв, М. Н. Суворов, В. Д. Кузьмин-Караваев, полковник К. А. Крузенштерн, К. А. Александров, М. С. Маргулиес, М. М. Филиппео, С. Г. Лианозов, В. П. Горн, Н. Н. Иванов и секретарь отдела внешних сношений штаба СЗА ротмистр Барщ.

Вступительное слово на русском языке взял генерал Марш:

Положение Северо-Западной армии катастрофическое. Без совместных действий с эстонцами продолжать операцию на Петроград невозможно. Эстонцы требуют для совместных действий предварительного признания независимости Эстонии. Русские сами ни на чём сговориться не могут. Русские только говорят и спорят. Довольно слов, нужно дело! Я Вас пригласил и вижу перед собой самых выдающихся русских людей, собранных без различия партий и политических воззрений. Союзники считают необходимым создать правительство Северо-западной области России, не выходя из этой комнаты. Теперь шесть с четвертью часов, я вам даю время до 7 часов… Если правительство не будет к 7 часам образовано, то всякая помощь со стороны союзников будет сейчас же прекращена. Мы вас будем бросать.

— Ревельское слово, Ревель, № 1, 25 ноября 1919 г.; Образование Северо-Западного правительства. Объяснения членов Политического Совещания при Главнокомандующем Северо-Западным фронтом В. Д. Кузьмина-Караваева, А. В. Карташёва, М. Н. Суворова.

После этого он передал М. Н. Суворову текст предлагаемого договора с Эстонией, список лиц, предлагаемых к включению в правительство, и вместе с представителями иностранных миссий и журналистом «Times» удалился из комнаты, сказав что вернётся за ответом в 19:00, оставив русских «совещаться». На часах было 18:20.

Памятуя о крайне тяжёлом положении армии, несмотря на явно не нормальные условия «формирования», русским представителям, оставшимся в зале, потребовалось даже менее отпущенного времени, для подтверждения своего согласия на формирование правительства. Поправки вызвали лишь явные грамматические и смысловые ошибки русского текста, составленного иностранцами, да список членов правительства просили считать не окончательным, а предварительным, до тех пор пока лица, в списке означенные, не дадут своего согласия войти в правительство. Тут же явились приглашённые представители Эстонского правительства, но выяснилось новое затруднение — у них отсутствовали полномочия на подписание документа от Государственного совета Эстонии. На этом подписание соглашения перенесли на 6 часов вечера 11 августа.

Русские представители, обсудив сложившуюся ситуацию, пришли к заключению, что о происходящем нужно поставить в известность Главнокомандующего Северо-Западным фронтом Юденича и по возможности уклониться от подписания каких-либо заявлений в его отсутствие. Юденичу, находящемуся на фронте, было послано срочное сообщение, на которое он ответил, что сможет прибыть в Ревель, из-за порчи железнодорожного пути, только 12-го утром и просил без его присутствия ничего не предпринимать.

Когда участники событий вновь собрались в английском консульстве 11-го августа вечером они довели до генерала Марша просьбу Юденича, но Марш ответил отказом. На последовавший вопрос, что будет, если выяснится что Главнокомандующий русскими силами будет против подписанных соглашений, генерал Марш ответил: «в таком случае у нас готов другой главнокомандующий». Русские представители обратили внимание, что текст Заявления претерпел за сутки кардинальные изменения. Если 10 августа генерал Марш предлагал русским и эстонским представителям подписать документ с обоюдными равноправными и прямыми обязательствами (образованное русское правительство обязуется признать полную и фактическую независимость Эстонии, а эстонское правительство обязуется оказать русской армии вооружённую поддержку «в освобождении Петрограда»), то документ от 11 августа уже выглядел как одностороннее обязательство русских признать независимость Эстонии их их просьбу к последней в оказании помощи при наступлении на Петроград.

Так как текст заявления вновь содержал множество смысловых и грамматических неточностей, он был подписан с пометкой «Предварительное …», с обязательством русской стороны не позднее следующего дня предоставить окончательный вариант заявления. Подписанный «Предварительный…» документ генерал Марш забрал себе, сказав «Это никуда не пойдёт, будет у нас в кармане». После подписания генерал Марш обратился к собравшимся с приветственной речью. В ней он, в частности, извинился за те формы, в которые он обрёк формирования правительства, объяснив свои действия «солдатской прямотой» с которой он привык действовать.

По своему «рождению» Правительство послало «приветственные обращения» к русским «общенациональным центрам» — в Омск Колчаку и в Париж Сазонову. Оба обращения остались без ответа. Колчак на телеграмму Лианозова ответил телеграммой Юденичу, в которой написал: «Осведомившись о перемене управления Северо-Западной Области, Верховный Правитель повелел передать, что Вам будет оказано всемерное содействие для успешного завершения борьбы с большевизмом в Петроградском районе».

Место расположения Правительства и его состав

Всё время своего существования Правительство располагалось в Ревеле. В Нарву переехал только аппарат МВД. Хотя сами члены Правительства, развив активную деятельность, часто выезжали на фронт и на отвоёванные территории.

Первоначальный состав Правительства:

К. А. Александров — министр внутренних дел (11 августа 1919 — 10 сентября 1919);

П. А. Богданов — министр земледелия, бывший председатель псковской уездной земской управы;

В. Л. Горн — государственный контролер, председатель финансовой комиссии псковской городской думы;

И. Т. Евсеев — министр исповеданий, министр внутренних дел (с 1 октября 1919), бывший председатель Петроградской губернской земской управы, глава «крестьянской группы» депутатов IV Государственной Думы, член Всероссийского Церковного Собора;

Н. Н. Иванов — министр общественных работ, бывший владелец банковской конторы в Петрограде, присяжный поверенный;

Е. И. Кедрин — министр юстиции, министр внутренних дел (10 сентября 1919 — 1 октября 1919), бывший мировой судья, кадет;

С. Г. Лианозов — председатель Совета министров, министр иностранных дел и финансов;

М. С. Маргулиес — министр торговли, промышленности, снабжения и народного здравия, присяжный поверенный, председатель Центрального военно-промышленного комитета, член Совета Государственного Объединения России, масон, член ложи «Великий Восток Франции» ;

А. С. Пешков — министр общественного призрения, учитель Ревельской гимназии;

В. К. Пилкин — морской министр, адмирал;

М. М. Филиппео — министр почт и телеграфов, председатель Русского Совета в Ревеле;

Ф. Г. Эйшинский — министр продовольствия, псковский городской голова;

Ф. А. Эрн — министр народного просвещения, председатель Псковской городской думы;

Н. Н. Юденич — военный министр и Главнокомандующий.

Хотя в первоначальный состав Правительства, предложенный генералом Маршем, входили несколько членов «Политического совещания» (при Юдениче), все они, за исключением С. Г. Лианозова, отказались войти в Правительство, так их взгляды, считавшиеся реакционными, шли вразрез с признанием независимости окраинных государств и с коалиционным составом Правительства. Таким образом лица из ближайшего политического окружения Юденича — А. В. Карташёв, М. Н. Суворов и Кондырев отказались войти в Правительство. Сам генерал Юденич Правительство «не жаловал», на его заседаниях был всего лишь дважды, ссылаясь на занятость на фронте.

Деятельность

<tt>Декларация «К населению Северо-Западной Области России»

Призванное к жизни необходимостью решительного и немедленного освобождения русской земли от большевистского ига с севера-запада на началах государственных и демократических, возникшее в полном согласии с полномочными представителями Держав, объединённое с остальной Россией в лице Верховного Правителя адмирала Колчака, Правительство Северо-Западной области России объявляет русским гражданам начала, на которых оно полагает в основу своей предстоящей деятельности. Начала сии таковы:
1. Решительная борьба с большевизмом и со всеми попытками восстановить старый режим.
2. Все граждане Государства Российского без различия национальности и вероисповедания равны в правах и обязанностях перед законом.
3. Всем гражданам в освобождённой России обеспечивается неприкосновенность личности и жилища, свобода совести, слова, печати, союзов, собраний и стачек.
4. Всероссийская власть должна быть создана на основе народовластия. Для сего немедленно по освобождении Родины от тирании большевиков должно быть преступлено к созыву нового Всероссийского Учредительного Собрания на началах всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права.
5. Если по условиям обстановки созыв Всероссийского Учредительного Собрания не представляется возможным вскоре по освобождении Петрограда, Псковской и Новгородской губерний, то для устройства местной жизни должно быть созвано в Петрограде Областное Народное Собрание, избранное на демократ. основе освобождённым населением.
6. Территориально отдельные народности, входящие в состав единой новой России, свободно выбирают форму правления для себя — автономную или федеративную.
7. Административное управление государством устанавливается на основе децентрализации при ближайшей связи с местным самоуправлением.
8. Земские и Городские самоуправления избираются на общих демократических началах. 9. Земельный вопрос будет решён согласно с волей народа в Учредительном Собрании. Впредь до решения последнего, земля остаётся за земледельческим населением и сделки купли-продажи на внегородские земли воспрещаются за исключением особо важных случаев и с особого в этих случаях разрешения Правительства.
10. Рабочий вопрос разрешается на началах восьмичасового рабочего дня, государственного контроля над производством и всемерной охраны труда.
Граждане многострадальной России, Правительство приглашает Вас к сплочению вокруг этих начал в борьбе с большевизмом, к труду и к последним жертвам.

Заря России, Псков, № 19, 21 (8) августа 1919 г. </tt>

В своём самом первом заявлении от 11 августа 1919 г. Правительство Северо-Западной области признало «абсолютную, полную и фактическую независимость Эстонии». 3 сентября последовало признание независимости Латвии, а 23 сентября — Финляндии. Такой подход к самопровозглашённым независимостям «окраин» вызвал отрицательное отношение к Северо-западному правительству как в Омске, так и в Париже. Настороженность общерусских центров также вызывали коалиционный состав Правительства с «засильем социалистов», что считалось дурным тоном с «дней незабвенного Петроградского гарнизона», и обещание Правительства «созвать в Петрограде какую-то учредилку» — региональный уклон считался недопустимым.

24 августа была опубликована «Декларация Правительства» (текст которой представлен во врезке справа). 26 августа было официально подтверждено намерение Правительства выпускать свою валюту. Валюта поступила в обращение в сентябре. 1 октября было издано постановление об отмене телесных наказаний.

Во внешней политике Правительство прилагало все усилия для привлечения вооружённых сил Прибалтийских государств к вооружённой борьбе СЗА с большевизмом. В конце октября 1919 основные усилия были вновь направлены на попытки заручиться военной помощью Финляндии. В Гельсингфорсе побывали Лианозов и Маргулиес, встречаясь с лидерами финского парламента. К переговорам с правящими в Финляндии социалистами привлекли члена Правительства социалиста В. Л. Горна. Финнов умоляли «не дать умереть с голода сотням тысяч петроградцев». Но всё безрезультатно. Вопрос о финской помощи упирался в отказ Колчака «немедленно признать независимость Финляндии», как того требовали финны.

Прекращение деятельности

28 сентября началась операция «Белый меч», в ходе которой войска Юденича и Лайдонера перешли в наступление на Петроград. Первоначально наступление шло успешно: в первые же дни были заняты Гатчина и Царское Село. Однако в конце октября Троцкий увеличил численность армии, обороняющей Петроград, и наступил перелом. Началось отступление армии Юденича в Эстонию. К середине ноября армия Юденича была разоружена. 5 декабря Правительство объявило о самороспуске. В Эстонии появилось дипломатическое представительство, которое возглавил Горн, которое было ликвидировано после подписания 2 февраля 1920 года между РСФСР и Эстонией мирного договора.

Министерства

Отдел агитации и пропаганды

Отдел был создан 16 сентября 1919 года. Руководством деятельности отдела занималась специальная коллегия, куда входили министр народного просвещения Ф. А. Эрн — председатель коллегии, министр исповеданий и внутренних дел и министр земледелия. Основной задачей отдела было ведение агитационной пропаганды на территориях, подконтрольных Северо-Западной армии, и в тылу Красной Армии. В октябре и ноябре 1919 г., во время наступления СЗА на Петроград, отделом было напечатано более 500 тыс. экземпляров различных листовок, как для бойцов-северозападников и мирного населения в освобождаемых местностях, так и для распространения среди красноармейцев. Из этого количества около 30 ты. листовок было сброшено над Кронштадтом с английских аэропланов.

Министерство земледелия

Министерство было учреждено 11 августа. Функцией министерства было регулирование земельных отношений между гражданами в соответствии с решениями Совета Министров. Министерство было разделено лесной и земельный отделы.

Министерство юстиции

Министерство было учреждено 11 августа. Функцией министерства было обеспечения деятельности судебной системы и регулирование правовых отношений между гражданами. Благодаря деятельности Министерства были реорганизованы военно-полевые суды, были воссозданы гражданские суды для рассмотрения имущественных исков, а также была обеспечена деятельность в Гдовском уезде Комиссии по разгрузке тюрем, призванной освобождать несправедливо арестованных. 19 ноября Е. И. Кедриным было выдвинуто предложение о создании после взятия Петрограда Государственной комиссии по борьбе с большевизмом.

Министерство народного просвещения

Министерство было учреждено 11 августа. Основной функцией министерства было заведование учреждениями школьного образования. В ходе работы Министерства большевистская двухстепенная школа была заменена на трехстепенную, а также была создана Книжная палата, где хранились образцы всех издаваемых на территории области изданий.

Министерство продовольствия

Министерство создано в августе 1919 года. Основной функцией министерства являлось обеспечение населения области продовольствием. Основным поставщиком продовольствия являлись США. На территории области было создано множество складов. Министерство прекратило своё существование 1 декабря.

Гражданское управление

Создано в августе 1919 года и носило функцию административного управления всеми подконтрольными Северо-Западной армии территориями. Управление состояло из судебного отдела, лесного отдела, отдела продовольствия и отдела народного просвещения.

См. также

• Гражданская война в России
• Наступление Северо-Западной армии осенью 1919 года
• Эстонская война за независимость
• Псков
• Родзянко, Александр Павлович
• Глазенап, Пётр Владимирович
• Братское кладбище Северо-Западной армии 1918–1920 гг. в Нарве

Напишите отзыв о статье "Северо-Западное правительство"

Примечания

Литература

• Гессен Г. В. Архивъ русской революцiи // Образование северо-западного правительства. — 3-е изд. — Берлин: Slowo-Verlag, 1922. — Т. I. — С. 295 — 305. — 316 с.

Ссылки

• [www.archive.org/details/obrazovaniesieve00kuzm Образование Северо-Западного правительства. Гельсингфорс. 1920.]
• [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=205&sid=711342 Сайт «Архивы России». ФОНДЫ УЧРЕЖДЕНИЙ БЕЛОГВАРДЕЙСКИХ ПРАВИТЕЛЬСТВ, ДЕЙСТВОВАВШИХ НА ТЕРРИТОРИИ БЫВШЕЙ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПЕРИОД ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ. Фонд «Правительство Северо-Западной области России (С. Г. Лианозов, Н. Н. Юденич), гг. Ревель, Псков, Нарва. Совет министров Правительства Северо-Западной области России. г. Ревель. 1919»]
• [www.hrono.info/organ/ru19170040.html Статья «Пр-во Русской Северо-западной области» на сайте «Хронос. Ру»]
• [www.krugosvet.ru/enc/gosudarstvo-i-politika/yudenich-nikolai-nikolaevich Юденич, Николай Николаевич] // Энциклопедия «Кругосвет».
• [www.dk1868.ru/statii/Tstvetkov4.htm Цветков В. Ж. «Специфика политической модели Северо-Западного правительства в 1919 г.» ]

Отрывок, характеризующий Северо-Западное правительство

– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.