Северяне

Северяне

Самоназвание	северо, север, северы
Численность и ареал
Всего: неизвестно Бассейны рек Десны, Сейма, Северского Донца и Сулы
Вымер	В последний раз северяне упоминаются в летописи под 1024 годом.
Археологическая культура	Волынцевская, Роменская, Древнерусская
Язык	говоры древнерусского и/или скифо-сарматского языков
Религия	язычество, православие
Расовый тип	европеоиды
Входит в	восточные славяне с конца IX века
Родственные народы	вятичи, поляне

Северяне (ст.-слав. сѣверо, сѣверъ, сѣверы) — восточно-славянский племенной союз, населявший в начале VIII—XI веков территорию современных Черниговской, Сумской, Брянской, Курской, Белгородской областей. В археологии отождествляется с роменской и волынцевской культурами.

Этимология названия и происхождение

Происхождение названия север(яне) не вполне ясно. По мнению Л. Н. Гумилёва, севера — это савиры, ассимилированные славянами. По мнению крупного археолога-слависта Валентина Седова, оно имеет скифско-сарматское происхождение и возводится к иранскому слову «чёрный», что подтверждается названием города северян — Чернигов, а также иранскими гидронимами в бассейне Сейма и Десны (Сейм, Сев, Ропша, Амонь, Тускарь, Нетхарь, Апажа, Хорол, Хоропуть, Эсмань и т. д.). Название реки Сейм (др.-рус. Семь) восходит к иранскому «тёмная» река, ср. авест. syāma- и др.-инд. śyāma- «тёмный». Название реки Сев, вероятно, имеет иранское происхождение — ср. авест. syava- «чёрный», др.-инд. syava- «чёрно-бурый, гнедой, тёмный». Если так, то название Сев может переводиться как «тёмная, чёрная (река)». По третьей версии, название восходит к вышедшему из употребления древнеславянскому слову, означавшему «родственник».

По мнению В. П. Кобычева, не меньше оснований считать переселенцами из западных или южных славянских земель восточнославянское племя северян (разночтение: севери). Племя, носившее такое же имя в VII—X веках, было известно на правом берегу нижнего Дуная на территории Болгарии. До вторжения булгар оно было самым северным из славянских племён Фракии, и последующее появление в VIII веке северян в Польше и на левобережье Днепра может объясняться миграцией задунайских северян на север и северо-восток. Как полагает М. Фасмер, прежде чем восточные славяне распространились через Белоруссию до Новгорода, северяне были самым северным племенем (Этимологический словарь Фасмера). В то же время, по мнению В. Н. Топорова и О. Н. Трубачёва, сближение с названием стороны света является вторичным.

Антропология

Северяне отличались от прочих славян (например, древлян) узким лицом и долихоцефалией. Захоронения на реке Псёл (Большое Горнальское городище) показали, что среди северян преобладали средне- и узколицые длинноголовые европеоиды с сильно выступающим носом, с рельефным лицом и тонкими костями. Средний рост мужчин-северян составлял 167,4 см, женщин — 157,3 см, хотя встречаются погребения и очень высоких (более 180 см) людей. Продолжительность жизни у мужчин составляла 39,1 лет, у женщин — 33,6 года.

В. В. Бунак пришёл к заключению о сходстве северян с сардинцами как представителями средиземноморского типа (Bunak, 1932). Антропологический тип северян, по мнению В. В. Бунака, представляет собой ветвь средиземноморской расы — понтийскую.

В 1973 г. вышла в свет монография Т. И. Алексеевой, в которой подводится итог предшествующих исследований и на значительно более представительных, чем ранее, антропологических материалах, рассматриваются вопросы, в том числе антропологии северян. Автор относит северян к долихокранному среднелицему типу, наряду с радимичами, дреговичами и смоленскими кривичами, у которых — черепной указатель: 71—73; скуловая ширина: 130—133; угол выступания носа: 27—30; носовой указатель: 49—51.

География

Характер местности, где проживали северяне, — это поля и перелески, перерезанные крутыми балками и речками, крупные участки леса (длина ок. 60 км, за Путивлем — более густые и протянутые), болотистые места (особенно за Сеймом), отроги Среднерусской возвышенности. Крутые берега рек Ворсклы, Псла, Десны, Сейма, даже небольших Езуча, Тёрна, Сулы, Ромена — главные места изучения Волынцевской культуры (с. Волынцево, над Сеймом), Роменско-борщевской культуры (акватория Ромена и Сулы).

Соседними племенами северян были вятичи на востоке, радимичи на севере, древляне и поляне на западе. К югу от северян не существовало устойчивых границ и постоянных соседей, и ареал северян в некоторые периоды доходил до устья Северского Донца. Под сильным влиянием северцев были Тмутаракань и Белая Вежа на Дону.

От названия данного племени произошло название региона Северщина, Северская Украина и употреблявшийся ещё в XVII—XVIII веках относительно жителей и выходцев с этих земель термин севрюки. Древнейшим и наиболее важным центром Северской земли был Чернигов. Впоследствии возникли Путивль, Курск и Новгород-Северский.

История

Существование племенного объединения северян как политической единицы прослеживается от VIII до XI века. В IX веке они платили дань хазарам, позже (882) были подчиненыК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) князем Олегом и их территория вместе с землёй полян, кривичей и ильменских словен составили ядро Киевской Руси. В 907 приняли участие в походе Олега на Византию. Позже на их территории возникло Черниговское и Переяславское княжества.

Появление лучевых височных колец в VIII—IX вв. свидетельствует о переселении славян с Дуная.

Крупнейший некрополь в Берлицком городище (с. Зелёный Гай под г. Сумы, над р. Псёл) обязан проходившему здесь длительное время торговому пути (Рудоман, «из хазар в греки»); видимо, он существовал дольше самих северян как народа.

Последним упоминанием о северянах было летописное сообщение от 1024 года, хотя название «северский» за территорией и рекой Донец сохраняется намного дольше. В XVI веке после присоединения Северских земель к Русскому государству в титуле царя Ивана Грозного появилось дополнение — «Северныя страны Повелитель», то есть всех Северских земель повелитель.

Культура

В ходе археологических исследований обнаружены остатки многочисленных сельских поселений VIII—X веков. Наиболее крупными северскими археологическими объектами являются Крапивенское городище в Белгородской области и Донецкое городище в Харьковской области. Северяне строили линии укреплённых (окружённых частоколом, рвами и валами) городищ для прикрытия славянских земель от кочевников по рекам Псёл и Сейм.

Жилищами северян были полуземлянки, углублённые в землю на 0,5-1,6 метров. В жилище вели вырезанные в грунте ступеньки, нередко укреплённые деревом, в одном из углов размещалась печь. Пол жилища тщательно утрамбовывали, промазывали глиной или застилали досками.

Основными занятиями северян были земледелие, скотоводство и различные ремёсла.

Умерших сжигали и хоронили в курганах.

В VIII в. на Днепровском Левобережье формируется комплекс ювелирных украшений, характерный для древностей роменской культуры. Ранняя часть роменских украшений синхронна поздней группе «древностей антов». Эти украшения — звездовидные, шаровидные серьги, серьги с подвеской-балясиной, браслеты с расширяющимися концами — «имеют широкие аналогии в славяно-аварских древностях Подунавья и вкупе образуют как бы слепок с набора украшений юго-западных славян VIII вв».

Во второй половине VIII — первой половине IX веков в комплексе роменских украшений широко представлены и вещи степного круга, характерные для древностей салтовской культуры, связываемой с хазарским населением. На протяжение IX века количество салтовских вещей уменьшается. Сокращается в это время и поступление ювелирных украшений византийских и подунайских типов. Однако на базе подунайских украшений начинают формироваться и местные типы украшений — лучевые кольца, «волынские серьги», лунницы, дротовые браслеты с раскованными пластинчатыми концами и пластинчатые браслеты со скованной в дрот средней частью.

Торговля и ремёсла

Важную, если не первую роль, играло земледелие. По крайней мере, судя по остаткам в курганах, относящихся к VIII—IX векам, оно должно было быть значительно развито.

Из ремёсел, насколько можно судить по археологическим находкам, было довольно развито гончарное, бондарное, столярное. Вместе с глиняными монисто попадаются часто каменные, костяные и стеклянные бусы. Вообще стеклянные вещи попадаются во многих курганах отчасти в расплавленном состоянии. Кроме бус из костяных изделий до нас дошли пуговицы, гребёнки, пластинки и косточки с разными изображениями рыб, человека и животных (лошадиной головы). Из кости же делались черенки для ножей, которых найдено очень много. Сюда же можно отнести роговые гребни и небольшие гребёнки с резьбой и без неё. Развитие рыболовства и скотоводства давали материал, как для самых вещей, так и для изображаемых на них резьбой предметов.

Гончарное ремесло оставило после себя следы в целой коллекции глиняных монисто, пряслиц и сосудов. Монисто были различных цветов. Иногда они украшались медными подвесками. Монисто и бусы служили предметом украшения, благодаря чему они сохранились лучше других произведений этого ремесла.

У северян были в употреблении бронзовые, серебряные и золотые вещи. Из бронзовых изделий до нас дошли кольца, пряжки. Иногда женщины украшали ими свои косы, а к монисто из глины подвешивали бронзовые подвески. Из золотых и серебряных вещей сохранились предметы наряда, в виде серёг, медальонов, колец различных проб, узорчатых серебряных пластинок для украшения сбруи. Из дошедших до нас предметов утвари особенно прекрасной отделкой отличаются два турьих рога, из которых северяне любили выпить и, как дорогую для себя вещь, украшали получше. Выделка серебряных и других металлических вещей была местная.

Что касается производства оружия, то можно предположить, что часть его делалась дома, как щиты, стрелы, наконечники копий, частью же оружие приобреталось путём торговли. Так, арабские писатели говорят, что русские купцы привозили между прочими товарами и обоюдоострые франкские мечи.

Сильно развита была торговля хлебом с Великим Новгородом. Новгородцы вывозили хлеб из областей Смоленской, Полоцкой, Киевской и Черниговской. Взамен северяне получали европейские товары. Дорогой для новгородской торговли служил Днепр, а главной пристанью — город Любеч.

Южная торговля, с Византией, шла из центра Северской земли — Чернигова. Путём торговли служила река Десна, которая тогда была годна для судоходства вверх и вниз. Торговля с Византией относится к давнему времени. Чернигов, наравне с Киевом и другими городами, упоминается в договорах, притом непременно, в каждом. Торговые сношения с Византией были весьма важны. Отсюда получались произведения греческого искусства. Северяне привозили в Византию меха и хлеб. Взамен привозимых товаров, северяне получали золото, серебро, предметы роскоши, а главным образом паволоки.

Не менее важна была торговля восточная с болгарами, хазарами и арабами через реки Дон и Волгу. Главными центрами торговли здесь были столица Хазарского царства Итиль и Тмутаракань. Она уже существовала в VIII в. н. э. даже при занятии южных степей кочевниками, она всё-таки продолжалась, и мы видим существование пути через степи даже в XII в., носившего название Соляного. Но гораздо ранее мы имеем известие о Курске как о крупном торговом городе. Курск сбывал свои меха в Болгарию и Хазарию. В эпоху татарского владычества в 1283 году мы встречаем в Курске немецких и цареградских купцов. Курск был посредником торговли с Азовским и Чёрным морями.

См. также

• Северцы
• Севрюки
• Северщина
• Анты
• Переселение славян на Балканы

Литература

• Алексеева Т. И. Этногенез восточных славян по данным антропологии. — М.: Издательство МГУ, 1973. — 330 с.
• Голубовский П. В. История Северской земли до половины XIV в.. — К.: Университетская типография И. И. Завадского, 1881. — 209 с.
• Григорьев А. В. Северская земля в VIII — начале XI века по археологическим данным. Тула, 2000.
• [www.russika.ru/a.php?a=188 Золин П. М.] [www.russika.ru/t.php?t=3420 Сарагуры] // [www.russika.ru/ef.php Энциклопедический Фонд России].
• Топоров В. Н., Трубачёв О. Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья // Труды по этимологии: Слово. История. Культура. — М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2009. — Т. 4. — ISBN 978-5-9551-0324-2.
• [www.poliglos.info/dict.php?who=fasmer&rus=%F1%E5%E2%E5%F0 Север] // Этимологический словарь русского языка М. Фасмера.
• Шпилев А. Г. [www.formuseum.info/2009/03/08/shpilev.html Об эволюции южносеверянского головного убора с очельем и венчиком (конец X—XI в.)] // Русский сборник. Вып.4 (Труды кафедры Отечественной истории древности и средневековья Брянского государственного университета им. Академика И. Г. Петровского. Вып.9). — Брянск: Изд-во ООО «Карат», 2008. Тираж 250 экз.

Ссылки

• [www.hrono.ru/etnosy/severyane.html Северяне]
• Горленко В. [etno.uaweb.org/lib/lytvyny.html Литвини півночі україни — ймовірний уламок нащадків племені літописних сіверян]  (укр.)
• [www.galla.su/slav/ruler.php Вооружение северян (роменская археологическая культура)]
• Енуков В. В. [old-kursk.ru/book/enukov/rurik001.html Славяне до Рюриковичей. Монография]. — Курск: Учитель, 2005.
• [www.ostu.ru/personal/nikolaev/rus9.gif Карта расселения народов Европы в IX веке]
• А. В. Зорин [xlegio.ru/ancient-armies/armament/ruses-northerners-military-confrontation/ Русы и северяне: из истории военного противостояния]
• [rarog-kursk.narod.ru/pasports/Lida/Lida.html Северянский костюм. Посемье, Большое Горнальское городище]
• [rarog-kursk.narod.ru/pasports/Lenka/Lenka.mht Костюм богатой незамужней северянки жительницы Курского Посемья второй половины Х в.]
• [behistory.ru/article/2/ Об эволюции южносеверянского головного убора с очельем и венчиком (конец X—XI в.) (Часть I)]
• [behistory.ru/article/14/ Об эволюции южносеверянского головного убора с очельем и венчиком (конец X—XI в.) (ЧастьII)]

Отрывок, характеризующий Северяне

Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]