Севириане

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Севириане — течение в миафизитстве, последователи и почитатели антиохийского патриарха Севира. Севирианство, как позднее направление среди сторонников христологии Александрийской богословской школы, принято в Коптской и Сирийской православных церквях. Сформировалось в 519 г. после низложения миафизитских иерархов прохалкидонскими императорами Византии.

Распространено ошибочное мнение, что севириане на фоне других миафизитов являются наиболее заблуждающимися и близкими к монофизитству еретиками. Однако все обстоит совсем наоборот. Севир никогда не выступал против исповедания двух природ на Халкидонском соборе, но говорил: «Никто не выставляет против него такого бессмысленного обвинения, и сами мы признаем во Христе две природы — сотворенную и несотворенную», однако отвергал халкидонизм за то, что он отверг христологическую формулу святого Кирилла.

По сути, севирианство является промежуточной формой между классическим миафизитством и халкидонизмом. Миафизитская доктрина севириан учит не только о различии свойств божеских и человеческих во Христе при единой природе, но и как и халкидонское диофизитство учит о тленности Тела Христова. Подобное воззрение возникло вследствие полемики Севира с миафизитским епископом Юлианом Галикарнасским, так же как и Севир низложенным с кафедры имперской властью и укрывавшегося в Египте.

Юлиан Галикарнасский и его последователи, придерживаясь крайних, близких к реальному монофизитству воззрений, учили об изначальной природной нетленности Тела Христова, что подводило к мысли об иносущии его людям, почему севериане называли юлианистов «автардокетами». Юлианисты же, в свою очередь, обзывали, севериан «фтартолатрами» (тленнопоклонниками), почитая нелепостью поклоняться тленному веществу.

Такими образом, севирианство и юлианизм представляют собой две противоположные партии внутри миафизитства и равно анафематствуются как ереси Армянской апостольской церковью, сохранившей дохалкидонское классическое миафизитство, согласно которому Тело Христово тленно по природе, однако нетленно по соединению с Божеством.

Напишите отзыв о статье "Севириане"



Литература

Научно-богословская литература

  1. Давыденков О. В., иерей [pstgu.ru/publishing/catalog/item_14473/ Христологическая система Севира Антиохийского] М: Изд-во ПСТГУ, 2007. — 328 с. ISBN 978-5-7429-0257-7. УДК:27. ББК:86.372
  2. Jean Meyendorff. Le Christ dans la Theologie Byzantine. Paris, 1968. (На английском: John Meyendorff. Christ in the Eastern Christian Thought. New York, 1969. Русский перевод: Прот. Иоанн Мейендорф. «Иисус Христос в восточном православном богословии». М., 2000.)
  3. Болотов В. В. [www.omolenko.com/photobooks/bolotov4.htm#Nav «Лекции по истории древней Церкви».] Том 4
  4. Карташёв А. В. [www.magister.msk.ru/library/bible/history/kartsh01.htm Вселенские Соборы.] Париж, 1963

Миафизитское богословие

  1. H.H. Pope Shenouda III [www.copticchurch.net/topics/theology/nature_of_christ.pdf «THE NATURE OF CHRIST»]
  2. [www.eotc.faithweb.com/orth.html#DOCTRINES MAIN DOCTRINES AND PRACTICE OF THE CHURCH] — Ethiopian Orthodox Tewahedo Church


Отрывок, характеризующий Севириане

– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)