Севрский мирный договор

Севрский мирный договор
Дата подписания	10 августа 1920
— место	Севр, Франция
Подписали	Центральные державы Османская империя Османская империя Союзные Державы Франция Королевство Италия Королевство Италия Японская империя Японская империя Великобритания Великобритания Другие союзные державы Армения Бельгия Бельгия Чехословакия Королевство Греция Королевство Греция Хиджаз Хиджаз Польша Португалия Португалия Румыния Королевство Югославия Королевство Югославия
Языки	Французский (первичный), Английский, Итальянский

Севрский мирный договор, Севрский мир (тур. Sevr Antlaşması) — один из договоров Версальско-Вашингтонской системы, создание которой ознаменовало завершение Первой мировой войны. Подписан 10 августа 1920 года в городе Севр (Франция) странами Антанты и присоединившимися к ним государствами (Италией, Японией, Бельгией, Грецией, Польшей, Португалией, Румынией, Королевством сербов, хорватов и словенцев, Хиджазом, Чехословакией и Арменией), с одной стороны, и правительством Османской империи — с другой. Ко времени подписания договора значительная часть Турции уже была оккупирована войсками держав Антанты.

Условия договора

В основу Севрского мирного договора были положены условия англо-французского соглашения Сайкса-Пико (1916) и решения конференции держав в Сан-Ремо (1920).

По Севрскому миру, численность турецкой армии не могла превышать 50000 бойцов. Над финансами Турции устанавливался международный контроль. Далее, Турция утрачивала ряд прежде захваченных сельджуками и османами территорий:

• Турецкие континентальные владения в Европе (Восточная Фракия, Адрианополь и Галлиполийский полуостров) и острова Эгейского моря (за исключением островов Додеканес) передавались Греции.
• Греция также получала ряд анклавов в Малой Азии;
• В малоазийской Смирне (с окрестностями) вводилась греческая администрация. Через 5 лет плебисцит в этом анклаве должен был окончательно решить его принадлежность;
• Северный Эпир присоединялся к Албании, над которой устанавливался протекторат Италии.
• Константинополь и Зона черноморских проливов объявлялись демилитаризованной зоной и передавались под международное управление;
• Территория современных Сирии и Ливана передавалась под мандат Франции;
• Территории Палестины и Заиорданья; Месопотамии передавались как подмандатные территории Великобритании;
• Острова Додеканес передавались Италии;
• Турция отказывалась от претензий на Аравийский полуостров (Хиджаз) и страны Северной Африки, признавала британский протекторат над Египтом и британскую аннексию Кипра (1878); французский протекторат над Тунисом и Марокко;
• Предполагалось также создание независимого Хиджаза;

• Турция признавала Армению как «свободное и независимое государство». Турция и Армения соглашались подчиниться президенту США Вудро Вильсону по арбитражу границ в пределах вилайетов Ван, Битлис, Эрзурум и Трапезунд и принять его условия относительно доступа Армении к Чёрному морю (через Батум). Через территорию Грузии планировалось построить железную дорогу до Батума, кроме того, Армении предоставлялась гарантия транзитных привилегий и аренда части батумского порта.
• Армения, Грузия и Азербайджан должны были установить свои взаимные границы путём прямых переговоров между этими государствами, а при невозможности достичь согласия — путём посредничества союзных держав.
• Предполагалось также создание независимого Курдистана, границы которого должны были определить совместно Англия, Франция и Турция.

Тем самым Севрский договор официально оформлял раздел арабских и европейских владений Османской империи. Севрский договор был воспринят в Турции как несправедливый и «колониальный», как очевидное проявление неспособности султана Мехмета VI защищать национальные интересы. Великое национальное собрание Турции (созданное в апреле 1920 года в Ангоре, ныне Анкара) отказалось ратифицировать договор.

22 ноября 1920 года президент США Вудро Вильсон вносит на рассмотрение союзников арбитражное предложение, по которому Турция должна передать Армении территорию площадью 103 599 кв. км: две трети вилайетов Ван и Битлис, почти весь вилайет Эрзурум, большую часть вилайета Трапезунд, включая и порт. Объединившись с существовавшей в Закавказье Республикой Арменией, независимое объединенное Армянское государство обладало бы территорией площадью в совокупности свыше 150 тыс. кв. км, с выходом к Чёрному морю. Однако, это решение уже не имело значения, поскольку в сентябре 1920 г. Турция начинает крупномасштабное вторжение в Армению, войска Мустафы Кемаля (будущего Ататюрка), захватив Карс, Александрополь, в конце ноября 1920 года угрожали самому существованию Армении. В течение двух последующих лет кемалисты (активно поддержанные большевиками) укрепили свои военные силы. В качестве первого шага было предпринято новое наступление на Армению. Одновременно турецкая армия сумела выбить из Малой Азии греческие войска и подавить сопротивление курдов; также французы были выбиты из Киликии; итальянцы, ставшие к тому времени союзниками кемалистов, ушли с юго-западного побережья страны, причём правительство в Константинополе оставалось в положении бездействующего наблюдателя. 11 октября 1922 года в портовом городе Муданья на Мраморном море было заключено новое перемирие между Турцией и Антантой; к подписанию этого соглашения султанское правительство не было даже приглашено.

1 ноября султанат вообще был упразднён, султан Мехмет VI остался лишь в звании халифа (духовного главы мусульман), а вскоре (17 ноября) покинул страну на борту английского корабля «Малайя». На следующий день его лишили и звания халифа.

Севрский договор, фактически так и не вступивший в силу, де-юре полностью перестал действовать после пересмотра его условий на Лозаннской конференции 1923 года (Лозаннский мирный договор).

Территории, отторгнутые от Османской империи по Севрскому договору

Государства-приобретатели	Площадь	Население
Великобритания	915 000 км²	3 900 000
Франция	160 000 км²	3 000 000
Армения	95 000 км²	1 400 000
Греция	29 000 км²	950 000
Смирна	20 000 км²	1 000 000
Всего	1 219 000 км²	10 250 000

См. также

• Распад Османской империи
• Вторая греко-турецкая война 1919—1922
• Декларация Бальфура 1917 года
• Вильсоновская Армения

Литература

• Д. Киган. Первая мировая война. — М., 2004
• F. Schevill. The history of the Balkan Peninsula from the earliest times to the present. — New York: Harcourt, Brace and Company, 1922. [Существуют репринты, некоторые с измененным названием: ISBN 0-405-02774-5, ISBN 0-8369-5908-6, ISBN 0-88029-697-6, ISBN 1-125-56548-9 и др.]
• S. Kostova (сост.). Rulers of the Ottoman Empire. The sultans of the Osman Gazi dynasty. — Sophia: KIBEA publishimg co., 2003. ISBN 954-474-329-4.
• Дополненіе къ энциклопедическому словарю // Ф. Павленковъ. Энциклопедическій словарь. — Нью-Йорк, 1956 (перепечатка с изменениями и дополнениями 5-го издания, Спб., 1913).
• Энциклопедический словарь. Т. 3. — М.: Гос. науч. изд-во «Большая советская энциклопедия», 1955.

Ссылки

• [www.genocide.ru/lib/treaties/14.htm Текст Севрского договора]

Отрывок, характеризующий Севрский мирный договор

Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.