Сегадорское восстание

Война жнецов
Монтжуикское сражение
Дата	1640–1652
Место	Каталония, восточная Испания, южная Франция
Итог	Победа Испании, Пиренейский мир
Изменения	К Франции отошли Руссильон, Конфлан, Вальеспир, Капсир, северная часть Серданьи
Противники
Каталония Каталония Франция Испания
Командующие
Филипп де Ламот-Уданкур Педро Фахардо
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Война жнецов (кат. Guerra dels Segadors, исп. Guerra de los Segadores) — национальное движение каталонцев против испанского абсолютизма, в ходе которого была на 12 лет (1640—1652) восстановлена каталонская государственность.

Восстание стало ответом Каталонии на попытки графа-герцога Оливареса ликвидировать традиционную для этих земель автономию. Основными причинами недовольства стали набор местных жителей в итальянскую армию испанского короля и размещение на территории Каталонии королевской армии, укомплектованной иноземцами.

Столь же недальновидная репрессивная политика, связанная с насаждением кастильских обычаев и законов, проводилась и в других областях Испании. Памятуя об успешном опыте борьбы с испанскими Габсбургами нидерландских провинций, в 1640 году от мадридской метрополии одновременно попытались отложиться Каталония и Португалия (см. Война за независимость Португалии).

В конце мая 1640 года волнения крестьян («жнецов», сегадоров) из сельских районов перекинулись на Барселону, был убит вице-король. Местная элита выдвинула лозунги отделения Каталонии от Испании. За помощью она обратилась к французскому королю Людовику XIII, который находился в состоянии войны с испанцами (см. Тридцатилетняя война).

В августе был заключен союз с Францией, а в конце года французские войска вошли в пределы Каталонии. В январе 1641 года, после победы над испанцами при Монтжуике, местные кортесы низложили испанского короля в качестве графа Барселонского, а его преемником объявили Людовика XIII. Наиболее радикальные деятели (во главе с каноником Пау Кларисом) требовали провозглашения Каталонской республики.

Благодаря французской поддержке каталонцам удавалось отбиваться от испанцев на протяжении десяти лет — до 1651 года, когда, воспользовавшись усталостью местного населения от французской оккупации, королевские войска во второй раз осадили Барселону. Признав независимость португальских и нидерландских провинций, испанская монархия могла сосредоточиться на борьбе с каталонским сепаратизмом. Франция же в это время находилась в состоянии политической смуты и не могла оказать поддержки союзнику.

В октябре 1652 года Барселона капитулировала, взяв с короля Филиппа IV обещание подтвердить старинные каталонские привилегии (которое и было отчасти исполнено в январе 1653 года). Франция заключила с Испанией в 1659 году Пиренейский мир, по которому Людовик XIV отказывался от притязаний на обладание Барселоной в обмен на уступку другой каталонской земли — графства Руссильон.

См. также

• Гимн Каталонии — воспевает повстанцев-сегадоров

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Сегадорское восстание

Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?