Седан

Седан может иметь две или четыре боковые двери; о седане с двумя дверьми см. также статью двухдверный седан.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Седа́н — закрытый кузов легкового автомобиля с багажником, структурно отделённым от пассажирского салона (на ранних автомобилях багажник обычно имел вид прикреплённого к задней стенке кузова чемодана-кофра или отсутствовал), без подъёмной двери в задней стенке, обычно с двумя или тремя (например, ЗИМ или «Чайка» ГАЗ-14) рядами полноразмерных сидений.

Данный тип кузова является наиболее распространённым среди кузовов легковых автомобилей.

Особенности

Седаном может быть как трёхобъёмный, так и двухобъёмный, как двухдверный, так и четырёхдверный кузов. Сегодня кузов «седан» ассоциируется преимущественно с трёхобъёмными кузовами, но исторически многие седаны были двухобъёмными; примеры — практически все седаны выпуска до конца 1930-х годов и седаны-фастбэки, в частности — ГАЗ-М-20 «Победа».

Заднее стекло на седане практически всегда жёстко закреплено в проёме и не опускается / не поднимается, хотя спинка заднего сиденья может быть либо оснащена лючком, либо откидываться (целиком или по секциям) для перевозки длинномерных предметов. В 1960-е годы в США на автомобилях марки Mercury существовал уникальный тип кузова на базе седана (и хардтоп-седана) с фирменным названием Breezeway (см. илл. справа), имевший в раннем варианте опускающееся заднее стекло (движущееся вверх-вниз по направляющим, как подъёмные стёкла боковых дверей; задняя стойка крыши при этом имела обратный наклон, а само стекло было расположено почти вертикально), а затем — откидное заднее стекло с электроприводом, нижняя кромка которого немного выдвигалась наружу для обеспечения проточной вентиляции салона, подобно задним боковым стёклам многих двухведерных автомобилей; однако этот случай так и остался уникальным, и с появлением массово доступных установок кондиционирования воздуха его использование прекратилось.

Седаны традиционно популярны в Северной Америке, причём до 1950-х — 1960-х годов двухдверные седаны были распространены в не меньшей степени, чем четырёхдверные. Во второй половине 1950-х — 1960-е годы седан в Северной Америке отошёл на задний план, так как основным типом автомобильного кузова стал двухдверный хардтоп, однако в 1970-х, после упадка хардтопов, популярность вновь завоевали седаны, причём теперь уже в основном четырёхдверные, на которые там до самого недавнего времени приходилась основная масса выпуска легковых автомобилей (в последнее десятилетие их существенно потеснили кроссоверы — с середины 2010-х их в США стали продавать больше, чем седанов). Наряду с четырёхдверными, на североамериканском рынке до сих пор периодически встречаются и двухдверные седаны, как правило из маркетинговых соображений получающие фирменное обозначение «купе». В Европе вплоть до второй половины 1960-х — начала 1970-х годов также были очень популярны двухдверные седаны, как менее дорогие, и среди автомобилей класса «Запорожца» или «Москвича» их было большинство (наиболее известные примеры — «Фольксваген-Жук», «Фиат-600», практически все ранние модели «Опель-Кадет» и многие другие массовые «народные» автомобили). Среди автомобилей европейского «среднего класса», типа Opel Rekord и «старших» серий Ford Taunus, двухдверные седаны по популярности были сравнимы с четырёхдверными. Преимущественно четырёхдверными седанами были лишь модели более высоких классов. На протяжении семидесятых годов двухдверные, а в малом и даже среднем классе — во многом и четырёхдверные, седаны были вытеснены в Европе более практичными хетчбэками — соответственно, трёх и пятидверными, причём этот процесс начался с Франции, где уже в конце шестидесятых на хетчбэки приходилась большая часть выпуска легковых автомобилей, а окончательно европейский стандарт автомобиля малого класса был задан германским хетчбэком Volkswagen Golf. Последние вновь разработанные двухдверные седаны в Европе массово выпускались в начале восьмидесятых годов — Ford Taunus TC, Audi 80, Opel Ascona C и некоторые другие. Даже четырёхдверный седан в восьмидесятые годы начал казаться в Европе устаревшим типом кузова — так, у Ford Sierra и Ford Scorpio базовым типом кузова был именно трёх- и пятидверный хетчбэк, а четырёхдверные седаны появились в производственной программе лишь в середине их выпуска. Между тем, впоследствии оба типа кузова заняли на европейском рынке свои чётко очерченные ниши. На таких специфических рынках, как СССР и территория пост-советского пространства, а также во многих развивающихся странах, где массовая автомобилизация началась сравнительно недавно, четырёхдверный седан был и всё ещё остаётся наиболее популярным типом кузова ввиду своей визуальной представительности, что отражает сравнительно малую доступность и потому престижность автотранспорта для жителей этих стран, и универсальности, что отвечает роли единственного автомобиля в семье. Так, предпринятая в восьмидесятые годы в СССР попытка по примеру Западной Европы заменить седаны основных марок на хетчбэки фактически потерпела фиаско — после перехода к рыночной экономике седаны быстро восстановили свою популярность, уже на следующем поколении моделей вытеснив хетчбэки в качестве базового типа кузова. В своё время для таких рынков европейские хетчбэки нередко переделывались в седаны, например, такая судьба постигла выпускавшийся в Иране Peugeot 206 и Volkswagen Polo, в Индии ставший седаном Vento. Правда, в последние годы, например, российские автолюбители всё чаще делают выбор уже в пользу хетчбэков, но популярность седанов остаётся весьма значительной.

Разновидности

Классический седан (англ. formal sedan) имеет три чётко выраженных объёма — моторный отсек, салон и багажник — и центральную стойку, причём длина первого и третьего объёмов подразумевается примерно одинаковая.

Изначально, в середине-конце тридцатых годов, когда трёхобъёмные кузова только начали получать распространение, третий объём был очень коротким, по сути — просто выступом на плоской задней стенке кузова. В пятидесятые — начале шестидесятых годов было модно делать багажник примерно такой же длины, как и капот, но после середины шестидесятых длина третьего объёма постепенно уменьшалась при одновременном увеличении его высоты для компенсации уменьшения объёма, что сформировало со временем характерный для современных седанов клиновидный силуэт. Такая форма кузова оказалась целесообразна и с аэродинамической точки зрения.

Нотчбэк

В Северной Америке так называют любой трёхобъёмный кузов, в том числе и седан с выделенным багажником.

В Европе так могут называть хетчбэки и лифтбэки с небольшим уступом на покатой задней двери (этот же тип по терминологии фирмы Ford — «Aeroback»).

Седан-хардтоп

Седан (четырёхдверный) без центральных стоек и (обычно) со стёклами дверей без наружных рамок, либо с убирающимися рамками, закреплёнными на самом стекле — именуется седаном-хардтопом, четырёхдверным хардтопом или (редко) седаном-кабриолетом (в СССР в отношении таких кузовов иногда использовалось даже заимствованное из немецкого понятие «полнообзорный лимузин»).

Настоящие (англ. pillarless — бесстоечные) четырёхдверные хардтопы делали практически только в США в пятидесятые — семидесятые годы, это были в основном большие и тяжёлые автомобили, например Oldsmobile 98. Небольшое количество таких автомобилей было выпущено в Японии в семидесятые — девяностые годы.

Двухдверные хардтопы как правило принято называть «купе» вне зависимости от конфигурации кузова, но более корректный термин в данном случае — именно «двухдверный хардтоп».

Седан, у которого стёкла дверей не имеют рамок, но центральная стойка всё же есть, хардтопом не является. Сюда в первую очередь следует отнести автомобили компаний Ford, GM и Chrysler производства семидесятых годов с кузовами, имевшими маркетинговое обозначение pillared hardtop или colonnade hardtop, а также некоторые японские модели, например Toyota Crown, Toyota Sprinter Marino и ряд других.

Фастбэк

Седан (как четырёх-, так и двухдверный) с двумя объёмами и покатой задней стенкой кузова или нечётко выраженным третьим объёмом может называться фастбэком (англ. fastback), также существовали коммерческие названия — Torpedo, Aerosedan. Пример — ГАЗ-М-20 «Победа», Chevrolet Fleetline Aerosedan. Термин «фастбэк» означает, как правило, и саму покатую или плавно опускающуюся линию крыши вообще, и может употребляться и относительно других типов кузовов, например, различают купе-фастбэк и хетчбэк-фастбэк. Особенно распространён такой тип линии крыши на купе ввиду своих аэродинамических преимуществ и спортивного внешнего вида.

Двухдверный седан

Седан с двумя дверьми (двухдверный седан) иногда называется тудором (англ. tudor, от two doors — «две двери»), изначально это было фирменное обозначение фирмы Ford.

Сравните: Купе

Его не следует путать с купе — кузовом, подразумевающем обычно укороченную колёсную базу, сиденье второго ряда с ограниченной комфортабельностью и, часто, спортивную направленность автомобиля. В действительности разница между этими терминами несколько смазана. Нередко коммерческое название «купе» носили кузова, по сути более близкие именно к двухдверному седану.

В наши дни двухдверные седаны (как и например хетчбэки) нередко носят коммерческое обозначение «купе».

Классическое купе имеет один ряд сидений, но такие машины сегодня довольно редки, обычная посадочная формула современного купе — «2+2», то есть два полноразмерных места и два — ограниченной вместимости (иногда говорят, детские).

Длиннобазный седан

Сравните: Лимузин

Существует длиннобазный седан (например, «Чайка» ГАЗ-13) — с удлинённым кузовом, часто — тремя рядами сидений. От лимузина этот тип отличается отсутствием перегородки в кузове. Как правило, длиннобазные седаны имеют три боковых окна. Очень редко, но всё же встречаются шестидверные длиннобазные седаны.

Лифтбэк

Это не разновидность седана, а кузов, промежуточный между седаном, универсалом и хэтчбеком.

Иногда выделяют тип хетчбэк-седана, или лифтбэка. От хэтчбека этот тип кузова отличается длиной заднего свеса — у хэтчбека он короче, чем у седана, а у лифтбэка — такой же. За границей к этому типу причисляют многие автомобили, а из отечественных аналогичными признаками обладает Иж-Комби.

Нередко названия «хетчбэк» и «лифтбэк» смешиваются, и одна и та же модель на различных рынках обозначается то так, то так. Термин «лифтбэк» более распространён в Северной Америке. Но изначально это два разных типа кузова.

«Четырёхдверное купе»

Условное коммерческое название некоторых четырёхдверных седанов с более низкой линией крыши, создающей пропорции, характерные для купе, и общей спортивной ориентацией.

По числу боковых окон

В прошлом кузова нередко классифициировали по признаку числа боковых окон. Седан с тремя окнами на боковине называли шестиоко́нным (англ. six window sedan), а с двумя — четырёхоко́нным (англ. four window sedan). Например, «Эмка» М-1 — шестиоконный седан, а «Победа» и «Волги» ГАЗ-21 — ГАЗ-24 — четырёхоконные.

В настоящее время такая классификация вышла из употребления, хотя обозначаемые этими понятиями типы кузова, естественно, сохраняются и сегодня.

Преимущества и недостатки

Преимущества

• Представительный внешний вид;
• Изолированный от салона багажник;
• Относительная универсальность (в отличие, например, от узко ориентированного на спортивные качества или максимальный комфорт для двух человек купе, или универсала, у которого комфортабельность и представительность принесены в жертву функциональности).

Недостатки

• Небольшой объём грузового отсека (относительно универсала) и сравнительно неудобный доступ к нему через крышку багажника;
• Невозможность трансформации салона (в большинстве случаев);
• Нерациональное использование длины автомобиля (как и у всех трёхобъёмных кузовов, но проявляющееся в большей степени, чем у грузопассажирских вариантов).

Происхождение названия

Sedan (от южноитальянского sede — кресло) — английское название паланкина.

По другой версии, слово «седан» образовано от названия французского города Седан, специализировавшегося в XIX веке на производстве дорожных карет.

Международная терминология

Термин Sedan используется в Северной Америке, а также многих других странах — Швеции, Турции, Дании, Чехии, Польше, Португалии, и т. д.

В британском английском и в Японии общеупотребительным аналогом является слово Saloon, а в США так называют питейное заведение времён Дикого Запада.

В немецком языке автомобиль с кузовом типа седан с выступающим третьим объёмом называют Stufenheck-Limousine — буквально «с выступом в задней части» (в понятие Limousine в немецком языке помимо седана входит также хетчбэк и некоторые другие закрытые типы кузова). При этом двухобъёмный седан с покатой задней стенкой (фастбэк) называют уже Schrägheck-Limousine — «с наклонной задней частью». Похоже называют седан и в Хорватии — Limuzina.

Во многих романских языках (французский, итальянский, румынский) используется термин Berlina (во французском — Berliné), происходящий от названия немецкого города Берлин. Существует городская легенда, что французы не желают использовать название «седан» из-за битвы при Седане, где они потерпели поражение от пруссаков. Но в испанском используется термин Sedán.

Примеры автомобилей с кузовом «седан»

Показаны модели отечественного производства.

• ГАЗ-3, ГАЗ-6 — ранние 4- и 6-оконные седаны без отдельного багажника, с деревянным каркасом кузова на рамном шасси ГАЗ-А;
• М-1, М-11 / ГАЗ-11-73 — довоенные среднеразмерные цельнометаллические седаны (с матерчатым верхом крыши) на рамном шасси;
• ЗИС-101, ЗИС-101А — довоенные большие цельнометаллические седаны на рамном шасси;
• ГАЗ-61-73 — первый в мире седан на полноприводном (4×4) шасси;
• Москвич-400, Москвич-401 — ранние цельнометаллические седаны с несущим кузовом и без отдельного багажника;
• М-20 «Победа» — один из первых в мире седанов с несущим кузовом понтонного типа (без выступающих крыльев). Из-за покатого задка с интегрированным багажником считается седаном-фастбэком;
• ЗИМ (ГАЗ-12) — классический длиннобазный седан большого класса с несущим кузовом;
• М-72 — первый в мире полноприводный (4×4) седан с усиленным несущим кузовом (типа фастбек), выпускавшийся на базе ГАЗ-М-20 «Победа» (сам М-72 «Победой» никогда не назывался);
• Москвич-402, Москвич-407, Москвич-403, Москвич-408, Москвич-412, Москвич-2140 — цельнометаллические седаны малого класса с несущим кузовом и отдельным багажником;
• Москвич-2142R5 «Князь Владимир» — переднеприводные, либо полноприводные (4x4) седаны класса D;
• Москвич-410, Москвич-410Н — полноприводные седаны с несущими кузовами;
• ЗАЗ-965, ЗАЗ-966, ЗАЗ-968, ЗАЗ-968М «Запорожец» — заднемоторные седаны с двумя дверями (тудор) и багажниками спереди;
• ГАЗ-21, ГАЗ-24, ГАЗ-3102, ГАЗ-24-10, ГАЗ-3110, ГАЗ-31105 («Волга») — классические среднеразмерные седаны с несущим кузовом;
• ГАЗ-13, ГАЗ-14 («Чайка») — классические седаны большого класса с Х-образным рамным основанием;
• ЗИЛ-117, ЗИЛ-41041 — классические седаны высшего (представительского или F) класса с рамным основанием;
• ВАЗ-2101, ВАЗ-2103, ВАЗ-2105, ВАЗ-2106, ВАЗ-2107 — классические седаны малого класса (класс С) семейств «Жигули» и «Лада»;
• ВАЗ-21099 («Лада Самара-1 седан»), ВАЗ-2115 («Лада Самара-2 4-дв.»), ВАЗ-2110 («Лада 110»), — переднеприводные трёхобъёмные седаны-нотчбэки класса С;
• Lada 1118 — переднеприводный трёхобъёмный седан-нотчбэк семейства Lada Kalina класса В.

См. также

• Развитие формы кузова легкового автомобиля

Отрывок, характеризующий Седан

– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.