Седова, Наталья Ивановна

Наталья Ивановна Седова<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Заведующая отделом по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Народного комиссариата просвещения РСФСР.
1918 год — 1928 год
Рождение:	5 апреля 1882(1882-04-05) Ромны
Смерть:	23 декабря 1962(1962-12-23) (80 лет) Корбей-Эсон, Париж
Супруг:	Лев Троцкий
Дети:	Лев, Сергей

Наталья Ивановна Седова (5 апреля 1882, Ромны — 23 декабря 1962, Корбей-Эсон) — русская революционерка, вторая жена Льва Троцкого, заведующая музейным отделом Наркомпроса в 1918—1928 годах.

Биография

Наталья Ивановна Седова родилась в семье купца. По утверждению её внучки, Юлии Аксельрод, отец бабушки возможно был из казаков, а мать — из польских дворян. Дмитрий Волкогонов, писавший биографию Троцкого, утверждает, что они были обеспеченными людьми, благодаря чему Наталья училась в Харьковском институте благородных девиц, откуда была исключена за участие в революционном движении.

В связи со своей революционной деятельностью Н. И. Седова эмигрировала во Францию, где изучала в Сорбонне курс истории искусств. Она также участвовала в работе газеты «Искра», которой руководил В. И. Ленин, и таким образом в конце 1902 года в Париже познакомилась со Львом Троцким.

В 1918—1928 годах Наталья Ивановна Седова-Троцкая была заведующей отдела по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Народного комиссариата просвещения (более известного, как музейный отдел Наркомпроса).

Музейный отдел Наркомпроса был создан в мае 1918 года по инициативе И. Э. Грабаря, который набрал штат крупных специалистов в области искусствоведения, музейного дела и реставрации. Благодаря хорошему взаимодействию этих двух людей, музейному отделу Наркомпроса удалось спасти от разграбления многие частные собрания оставшиеся без охраны в годы Гражданской войны в России.

10 сентября 1918 года Н. И. Седова-Троцкая направила телеграмму в Орловский губисполком с требованием не реквизировать усадьбу Галаховой. Вместо этого она предложила устроить в усадьбе музей-читальню И. С. Тургенева. Это происходило в разгар боёв в этих местах Красной Армии с войсками Деникина, но телеграмма Н. И. Седовой помогла остановить уничтожение усадьбы, и в конечном итоге музей И. С. Тургенева был там создан.

Наталья Ивановна Седова-Троцкая, пользуясь свой близостью к большевистской верхушке, защищала штатных работников отдела от обысков и арестов ВЧК и добивалась для них сносных бытовых условий, в первую очередь продовольственных пайков. Так, в марте 1920 года она обратилась с письмом к В. И. Ленину с просьбой обеспечить работникам отдела «удовлетворительный паек». Впрочем не всегда её вмешательство было успешным. Например, в 1920 году, несмотря на её заступничество, ВЧК расстреляла одного из сотрудников музейного отдела Наркомпроса — известного до революции издателя В. В. Пашуканиса (родственника марксиста Е. Б. Пашуканиса).

После того как Лев Троцкий утратил влияние в руководстве большевистской партии и вскоре был выслан из Советской России, Наталия Седова с одним из сыновей — Львом — последовала за ним.

Она потеряла обоих своих сыновей. Её младший сын, Сергей Седов, который не был политически активен и работал профессором Московского технологического института, был расстрелян в 1937 году. Её старший сын, Лев Седов, который был политически активным троцкистом, умер в 1938 году во время операции в Париже при подозрительных обстоятельствах.

В 1940 году агентами НКВД был убит и её гражданский муж — Лев Троцкий. Незадолго до смерти Троцкий с женой чудом выжили при покушении группы Сикейроса и жили в атмосфере постоянного страха (Лев Давидович повторял Наталье: «Видишь, они не убили нас этой ночью»).

После убийства мужа Наталья Седова осталась в Мексике, где продолжала поддерживать контакты со многими революционерами в изгнании. В этот период в соавторстве с Виктором Сержем она пишет биографию Льва Троцкого.

В 1951 году Н. И. Седова вышла из состава основанного Троцким Четвёртого интернационала из-за идеологических разногласий (она встала на точку зрения Макса Шахтмана о бюрократическом коллективизме).

В 1960 году Н. И. Седова переехала из Мексики во Францию (в Париж).

Ссылки

• [listserv.cddc.vt.edu/marxists/archive/sedova-natalia/index.htm Natalia Sedova Trotsky Internet Archive]  (англ.)
• [marxists.org/espanol/sedova/index.htm Natalia Sedova Trotsky]  (исп.)

Отрывок, характеризующий Седова, Наталья Ивановна

Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.