Сеиди, Сеитназар

Сеиди́ Сеид-Назар-Хабиб-Ходжа-Оглы
Seýdi
Псевдонимы:	Сеиди
Дата рождения:	1775(1775)
Место рождения:	Лебапский велаят, Туркмения
Дата смерти:	1836(1836)
Род деятельности:	поэт, полководец
Жанр:	любовная лирика, эпистолярная поэзия
Язык произведений:	Чагатайский

Сеиди́ Сеид-Назар-Хабиб-Ходжа-Оглы (туркм. Seýdi; 1775, Ламма, ныне Карабекевюльский этрап, Лебапский велаят, Туркмения — 1836) — классик туркменской литературы, поэт-воин.

Биография

Происходил из рода Кара-Бекаул, племени эрсары. Отец будущего поэта был муллой. Учился в медресе Ширгази-хана в Хиве, позже в медресе Бухары.

Полководец. Сеиди возглавлял борьбу туркменских племен против правителей Бухарского ханства. В 1797 году командовал одним из туркменских отрядов в сражениях против войск бухарского эмира Шахмурада. Потерпев поражение, Сеиди бежал сперва в Хиву. Позже, по приглашению своего друга — поэта Зелили, переселился в Кара-Кала, расположенный в предгорьях Копетдага.

В сражении с персами в составе отряда туркменского племени гоклен (Кара-Калы) в 1836 г. Сеиди был взят в плен и убит.

Творчество

Свои стихи Сеиди писал на чагатайском языке. Увлечение стихами у Сеиди отмечают с раннего возраста. Был последователем классика туркменской литературы Махтумкули.

Наиболее ярко талант Сеиди проявился при создании им цикла любовных лирических стихов.

В творческом наследии поэта, дошедших до наших дней, много нравоучительных, обличительных и героико-патриотических стихов.

Когда весенний зной придет,
Бурлить в горах поток не станет,
Когда мороз на сад дохнет,
Цвести любви цветок не станет.

Смерть — птица, чей невидим след,
Путей обратных мертвым нет, —
Вождей, уставших от побед,
Львов, барсов минет срок — не станет.

Темнит рассудок сатана,
У смерти всем одна цена.
Такие будут времена —
Никто топтать песок не станет.

Никто от смерти не уйдет.
Когда последний час пробьет,
Богатство хана не спасет, —
Того, кто был жесток, не станет.

Тому, кто не растил детей,
Уныло жить на склоне дней.
Очаг — могилы холодней, —
Хранить его сынок не станет.

Жизнь — проходящий караван, —
Один конец всем сущим дан,
Кто был рабом, а кто ишан,
Всех Бог судить едино станет.

Переписка поэтов Сеиди с его другом поэтом — воином Зелили, явилась новой формой поэзии — эпистолярной.

Сеиди был известен не только как поэт, но и как бахши, певец—сказитель, исполнитель туркменского фольклора.

Отдельные произведения

• Солтан Хадиджа
• Билмез
• Покинем Родину
• Прощайте, берега Аму-Дарьи
• Разлука
• Не станет
• Урок
• Придет
• Между делом

Память

• Именем Сеиди назван город в Лебапском велаяте (бывший Нефтезаводск, Чарджоуская область), улицы в ряде городов.
• В городе Туркменабад установлен памятник поэту—воину Сеиди.
• В честь Сейди назван Туркменский государственный педагогический институт.

Литература

• Сеиди. Избранные произведения. Ашхабад, 1948 (туркмен.)
• Сеиди. «Сайланан эсерлер». Ашхабад, 1959 (туркмен.)
• Сеиди. Зелили. Сборник. Библиотека поэта. Большая серия. Советский писатель. Ленинградское отделение. 1984.
• Клычева М. М. Новаторский характер поэзии Сейитназара Сеиди // Наследие Восточного Туркменистана в системе средневековых культур: материалы международной научной конференции. 10-12 марта 2010 г. — Ашхабад, 2010.
• Кор-Оглы Х., Туркменская литература, М., 1972
• Каррыев М., Сейди, Ашхабад, 1962

Отрывок, характеризующий Сеиди, Сеитназар

– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.