Сейвери, Констанс

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Констанс Сейвери
Constance Savery
Псевдонимы:

Another Lady

Дата рождения:

31 октября 1897(1897-10-31)

Место рождения:

Уилтшир, Великобритания

Дата смерти:

2 марта 1999(1999-03-02) (101 год)

Место смерти:

Страуд, Глостершир

Гражданство:

Великобритания Великобритания

Род деятельности:

детская писательница
романистка
поэтесса

Годы творчества:

ок. 1908 г. — конец 1990-х

Жанр:

проза
поэзия
роман
детская литература

Язык произведений:

английский

Констанс Се́йвери (англ. Constance Savery; 31 октября 1897, Уилтшир, Великобритания2 марта 1999, Страуд, там же) — британская детская писательница, романистка, поэтесса.



Жизнеописание

Родилась в 31 октября 1897 года в городке Фроксфилд, графство Уилтшир в семье приходского англиканского священника Джона Мэнли Сейвери и его супруги Констанс Элеанор Харборд Сейвери. Отец был потомком французских гугенотов, а мать имела ирландские и скандинавские корни. Помимо Констанс Уинифред в семье было ещё четыре девочки: Ирэн, Филлис, Кристин и Дорин.

Констанс была заядлым чтецом и писать начала в довольно раннем возрасте, по воспоминаниям Кристин с трёх лет.

Когда девочке исполняется девять семья переезжает в Бирмингем, где Констанс учится в Высшей школе для девочек имени короля Эдуарда VI. Здесь Сейвери сочиняет короткий рассказ «Improving Inky», пишет две книги «Danny and the Alabaster Box» и «Redhead at School», а также три небольшие статьи, восхваляющие школьного учителя музыки Альфреда Гола. По окончании обучения она становится одной из первых женщин в коллективе, кому жалуется учёная степень (1920) и девушку приглашают читать английский в Сомервилльском колледже. В 1971 году Констанст написала свою автобиографию, в которой пояснила что преподавала древнеанглийский и готский языки совместно с Джозефом Райтом. Сейвери читала лекции ещё на протяжении двух лет после смерти матери. Однако, отец нуждался в помощи, и Констанс с радостью вернулась домой в Миддлтон. Писательница никогда не возвращалась к преподаванию, зарабатывая на жизнь своим литературный трудом. В период с 1929 по 1939 гг. женщина написала шесть романов, книгу аллегорических басен, около шестидесяти рассказов, семь песен, по крайней мере, десять повестей для передачи «Детский Час» на BBC, более чем дюжину статей и неизвестное число стихов. Её перу принадлежат книги: «Forbidden Doors» (1929), «Green Emeralds for the King» (1938), «The Reb and the Redcoats» (1961).

Констанс Сейвери никогда не была замужем.

В сороковые Констанс вышла на американский рынок. В то время её издательством Longmans, Green and Co были опубликованы: «Enemy Brothers» (1943), «The Good Ship Red Lily» (1944), «Blue Fields» (1947), «Emeralds for the King» (1945).

В 80-м году издательством Dent & Sons был напечатан роман «Эмма». Сейвери выступила под пседонимом «Another Lady». По сути, произведение является продолжением неоконченной новеллы «Эмма», британской писательницы Шарлотты Бронте. Книга имела успех (даже переиздавалась в США) и оставалась в печати вплоть до 2000-х, пока иной вариант романа, дописанный уже Клэр Бойлан не вышел в свет.

В 80-е гг. состояние здоровья писательницы ухудшилось: Сейвери быстро слепла. Однако, это не помешало ей переписать «The Quicksilver Chronicle».

Скончалась 2 марта 1999 года. Её роман «The Memoirs of Jack Chelwood» был опубликован посмертно.

Напишите отзыв о статье "Сейвери, Констанс"

Ссылки

  • [www.brontesisters.ru/writings/novels/emma О романе Шарлотты Бронте «Эмма» www.brontesisters.ru(рус.)
  • [www.goodreads.com/author/show/31683.Constance_Savery Краткая биография www.goodreads.com(англ.)
  • [www.constancesavery.com/cws1/cws1.html Жизнеописание www.constancesavery.com(англ.)
  • [www.independent.co.uk/arts-entertainment/obituary-constance-savery-1081314.html Некролог Николаса Такера «Obituary: Constance Savery» в британской газете The Independent www.independent.co.uk(англ.)

Отрывок, характеризующий Сейвери, Констанс

Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».