Сейфуллина, Лидия Николаевна

Лидия Сейфуллина
Супруги Лидия Сейфуллина и Валериан Правдухин
Дата рождения:	22 марта (3 апреля) 1889(1889-04-03)
Место рождения:	Варламово, Оренбургская губерния ныне Чебаркульский район
Дата смерти:	25 апреля 1954(1954-04-25) (65 лет)
Место смерти:	Москва
Гражданство:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Род деятельности:	прозаик
Направление:	Социалистический реализм
Награды:

Ли́дия Никола́евна Сейфу́ллина (1889—1954) — русская советская писательница и журналистка.

Биография

Родилась в селе Варламово Троицкого уезда Оренбургской губернии (ныне Чебаркульский район Челябинской области).

Её отец, Н. Е. Сейфуллин, православный священник татарского происхождения, в молодые годы сам пытался сочинять прозу, сумел опубликовать небольшую повесть «Из мрака к свету». Сочинять Сейфуллина начала с 7 лет, её первый (неоконченный) роман так и назывался — «На заре юности».

Окончила гимназию в Омске. В 17 лет начала работать учителем начальных школ в Оренбурге. В 1907 году отца Сейфуллиной назначают в Орск священником Спасо-Преображенского собора и она переезжает к нему, поступив работать учительницей в городское училище. С 1909 по 1911 годы Сейфуллина пробует себя в качестве драматической актрисы, выступая в театральной труппе в Оренбурге, Ташкенте, Вильно, Владикавказе. Заведовала библиотечной и внешкольной работой уездного земства. В 1917 году Лидия Николаевна Сейфуллина — уездный земский гласный в Орске. Тогда же вступила в партию эсеров, но уже в 1919 году вышла из партии. В 1919—1921 годах работала библиотекарем в Челябинске и писала для организованного ею детского театра.

В 1920 году Сейфуллина учится в Москве на Высших научно-педагогических курсах. С 1921 Сейфуллина — секретарь Сибгосиздата. Участвовала в работе журнала «Сибирские огни» в Новосибирске. В первом же номере «Сибирских огней» выходит первое произведение Л. Сейфуллиной, повесть «Четыре главы». В газетах, в частности в «Советская правда», печаталась под псевдонимом «Библиотекарь» или инициалами «Л. С.», «Л. Н.», «Л. О».

«Меня сделала писателем сама жизнь. В 20-м году та интеллигенция, которая работала с Советской властью, делала всё, что надо было…

И совершенно так же я сделалась писательницей. Мы все сотрудничали в наших газетах, и каждый писал о том, о чем он мог писать.

Я сотрудничала в страничке женщины и работницы, и так как я внешкольник, то еще — по вопросам внешкольного образования…»

С 1923 года жила в Москве и Ленинграде. В Москве жила в «Доме писательского кооператива» в Камергерском переулке. Похоронена на Введенском кладбище в Москве.

Муж — литературный критик Валериан Правдухин.

Творчество

Литературную известность Сейфуллина получила как автор повестей «Правонарушители» (1922, была переведена и на другие языки), «Перегной» (1923), «Виринея» (1924). Последнюю повесть вместе с мужем переработала в пьесу (1925), которая часто шла на сцене. Художественное мастерство обеспечивало произведениям Сейфуллиной особую популярность. Живо и красочно рассказывает Сейфуллина о революции в деревне. Острая классовая борьба, расслоение деревни особенно ярко показаны в «Перегное». Поездки в Турцию (1924) и по Европе (1927) дали материал для публицистических очерков Сейфуллиной.

Революция в провинции с её высвобождением стихийного в массах людей — вот что привело Сейфуллину к писательству. Сейфуллина одной из первых запечатлела эти свои наблюдения в художественной форме; она пишет о молодёжи, лишенной корней из-за революции («Правонарушители»), о переменах, происходящих с никчемным крестьянином в выбитой из колеи деревне («Перегной», 1922) или о трагической смерти женщины-крестьянки в послереволюционной смуте («Виринея»). Сейфуллина достигает художественной силы при изображении простых, близких к природе людей; произведения, написанные в городе и о городе, слабы.

На одном из заседаний Союза писателей в 1930 году выступила с резкой критикой А. С. Грина, назвав его идеологическим врагом, которому нельзя помогать ни при каких обстоятельствах (ВГТРК «Человек из несбывшегося»).

Произведения

• Правонарушители, 1922
• Четыре главы, 1922
• Перегной, 1923
• Виринея, 1924
• Собрание сочинений, 4 тт., изд. «Современные проблемы», М., 1924—1926 (выдержало 4 изд.);
• Собр. сочин., 6 тт., Гиз — ГИХЛ, М. — Л., 1927—1931 (неск. изд.);
• Встреча, Рассказы, Гиз, М. — Л., 1926;
• Выхваль, «Новый мир»; 1929, № 1;
• Губернатор, Комедия в 1 д., изд. «Современные проблемы», М., 1927;
• Гибель, Рассказы, «ЗиФ», М. — Л., 1930;
• Избранное, изд. Московского т-ва писателей, М., 1932;
• Попутчики, Пьеса в 4 д., 9 карт., ГИХЛ, [М. — Л.], 1933;
• Сейфуллина Л. и Правдухин В., Черный Яр, Пьеса в 4 д. и 10 карт., ГИХЛ, М. — Л., 1931;
• Критика моей практики, Профиздат, М., 1934 (Мой творческий опыт рабочему автору);
• Повести и рассказы, изд. Московского т-ва писателей, М., 1934.
• О литературе. Статьи и воспоминания, 1958
• Собрание сочинений: В 4 т. М., 1968—1969.

Награды

• Орден Трудового Красного Знамени - 1939

Литература

• Лидия Сейфуллина / Под ред. Е. Никитиной. М., 1928;
• Яновский Н. Лидия Сейфуллина. М., 1959;
• Шмаков А. Художник и жизнь // Сейфуллина в воспоминаниях современников. М., 1961;
• Шмаков А. Наше литературое вчера. Ч., 1962;
• Дергачева Э. Сейфуллина на Урале // О писателях-земляках: Лит.-критич. ст. Ч., 1971;
• Казаков А. Уральская Виринея // ЧР. 1989. 2 апр.

Экранизации

• Виринея

Ссылки

• [book-chel.ru/ind.php?what=card&id=2800 Сейфуллина, Лидия Николаевна] в энциклопедии «Челябинск»

Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939. www.kraeved74.ru/pages/article76.html

Отрывок, характеризующий Сейфуллина, Лидия Николаевна

Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.