Секеч, Иштван Йожефович

Иштван Секеч
Общая информация
Полное имя	Иштван Йожефович Секеч
Родился	Берегово ныне Закарпатская область
Гражданство
Рост	178 см
Вес	74 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1957	Колхозник
1958	Спартак (Ужгород)	18 (5)
1959	Динамо (Киев)	2 (0)
1960—1962	Авангард (Тернополь)	80 (36)
1962—1963	Авангард (Харьков)	43 (5)
1964—1965	СКА (Львов)	33 (10)
1965	СКА (Одесса)	27 (10)
1966	ЦСКА (Москва)	34 (11)
1967—1972	Черноморец (Одесса)	161 (29)
1972	Судостроитель	? (3)
Тренерская карьера
1973—1978	Памир
1978—1980	Карпаты (Львов)
1981—1985	Пахтакор
1986—1987	Подолье (Хмельницкий)
1988—1989	СКА Карпаты
1989—1990	Подолье (Хмельницкий)
1990—1992	Темп (Шепетовка)
1992—1993	Приборист
1994—1995	Океан
1996	Луч
1997	Нефтяник (Похвистнево)
1998—2000	Металлург (Красноярск)
2001	Жемчужина (Сочи)
2003—2005	Регар-ТадАЗ
2005	Металлург-Кузбасс	тренер
2006	ЦСКА-Памир
2007	Андижан
2008	Мика
2013	ЦСКА-Памир	тренер-консультант
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

И́штван Йо́жефович Се́кеч (венг. Szekecs István; 3 декабря 1939, Берегово, Венгрия, ныне — Украина) — советский футболист, нападающий. Впоследствии — российский тренер.

Биография

По национальности — венгр, родился в Закарпатье, которое в то время было в составе Венгрии. Начал играть в местных командах низших лиг, в 1959 году попал в киевское «Динамо», но провёл в основном составе всего два матча и в следующем сезоне перешёл в команду класса «Б» (первой лиги) «Авангард» Тернополь. Через 2,5 года оказался в харьковском «Авангарде». Военную службу проходил в 1964—1966 годах в составе СКА (Львов), СКА (Одесса) и московского ЦСКА. В 1966 в Москве женился. Следующие 6 сезонов провёл в одесском «Черноморце», в составе которого стал знаменитым на весь Советский Союз . Закончил карьеру игрока в 1972 году в николаевском «Судостроителе».

В 1958 году был в составе юношеской сборной СССР.

С 1973 года — на тренерской работе. Тренерскую карьеру начинал в душанбинском «Памире». Тренировал также клубы Украины, России, Таджикистана, Узбекистана. В 1979 году под его руководством львовские «Карпаты» вышли в Высшую лигу чемпионата СССР. В 1982 году под его началом ташкентский «Пахтакор» финишировал в союзном первенстве на шестом месте. В начале 90-х годов И.Секеч едва не начал тренировать юниоров «Ференцвароша», но от переезда на историческую родину его удержала жена. В 1991 году, возглавляя шепетовский Темп, выиграл кубок УССР. В 1998 году под его руководством красноярский «Металлург» пробился в Первую лигу чемпионата России. В 2003 году И.Секеч выиграл с турсунзадевским «Регар-ТадАЗ» золотые медали чемпионата Таджикистана. В 2004 году был тренером-консультантом в национальной сборной Таджикистана .

В марте — сентябре 2008 тренировал ереванскую команду «Мика». В настоящее время — тренер-консультант душанбинского ЦСКА-Памир (июль 2013).

Племянница Клара — жена Василия Раца, бывшего игрока «Динамо» (Киев) и сборной СССР, дочь — жена Владимира Кисеры, бывшего футболиста «Пахтакора».

Звания

• Мастер спорта СССР (1965)
• Заслуженный тренер Таджикской ССР (1977) — за 5 место «Памира» в Первой лиге.
• Заслуженный тренер Украинской ССР (1979) — за 1 место «Карпат» в Первой лиге.
• Заслуженный тренер Узбекской ССР (1983) — за 6 место «Пахтакора» в Высшей лиге 1982.

Ссылки

• [www.centrasia.ru/newsA.php4?st=1067029380 «Звезды узбекского футбола»]

Отрывок, характеризующий Секеч, Иштван Йожефович

– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.