Гражданская война в Лаосе

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Секретная война в Лаосе»)
Перейти к: навигация, поиск
Гражданская война в Лаосе
Основной конфликт: Вторая Индокитайская война
Дата

1960-1973

Место

Королевство Лаос

Итог

ничья, Вьентьянское соглашение

Противники
Королевство Лаос
США США
Таиланд
Республика Вьетнам

при поддержке:
Тайвань
Филиппины 		Патет Лао
Демократическая Республика Вьетнам

при поддержке:
СССР
КНР
Командующие
Суванна Фума
Фуми Носаван
Ванг Пао
Бун Ум 		Суфанувонг
Кейсон Фомвихан
Фуми Вонгвихит
Во Нгуен Зяп
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
~15,000[1] более 3,000 вьетнамских солдат[2]
неизвестное число солдат Патет Лао
Общие потери
20,000-70,000 [3][4][5][6]
 
Индокитайские войны
Первая Индокитайская война
Дьенбьенфу
Вторая Индокитайская война
Вьетнам — Лаос — Камбоджа
Третья Индокитайская война
Камбоджийско-вьетнамская — Китайско-вьетнамская (1979)
— Китайско-вьетнамские столкновения (1979-1990)[vi]

Гражданская война в Лаосе (1960—1973 гг.; в США также известна как «Тайная война») велась между правительством страны, пользовавшимся поддержкой США и Южного Вьетнама, и партизанами Патет Лао, получавшими помощь со стороны Северного Вьетнама и СССР.





Предыстория

1945: прелюдия

После окончания Второй мировой войны Лаос находился в политическом хаосе. Французы, изгнанные из своего протектората японцами, желали возобновить контроль над Лаосом и стали спонсировать партизанские силы. Японцы объявили Лаос независимым. Хотя король Сисаванг Вонг считал, что Лаос еще слишком слаб для независимости, он провозгласил конец французского протектората, при этом неофициально выступая за возвращения французов в страну. Он дал понять, что он не объявит о независимости своего государства, что привело к активизации движения за независимость.

Формирование этого движения проходило при активном участии соседей-вьетнамцев. Шестьдесят процентов жителей шести городских районов Лаоса составляли вьетнамцы, они занимали ключевые позиции в государственном аппарате и в правоохранительных органах. С 1930 года Коммунистическая партия Индокитая создавала полностью вьетнамские ячейки в Лаосе.

Французские спецназовцы были высажены в Лаосе в 1945 году и занялись организацией партизанских отрядов. К ноябрю они сформировали из партизан четыре легких пехотных батальона вновь созданной Французской союзной армии[7]. При этом офицеры и сержанты новых батальонов Лаоса были французами.[8].

В октябре 1945 лаосское националистическое движение «Lao Issara» (Свободный Лаос) было основана как новое правительство Лаоса. Среди видных членов «Lao Issara» были три получивших образование в Европе принца — братья Петсарат и Суванна Фума и их сводный брат Суфанувонг. Петсарат стал формальным главой правительства, Суфанувонг — главнокомандующим, а также министром иностранных дел, Суванна Фума стал министром общественных работ[8][9][10]. При этом новое правительство контролировало лишь север страны: профранцузские партизаны удерживали южные провинции Саваннакхет и Кхаммуан, а сочувствовавший французам принц Бун Ум оккупировал оставшуюся часть южного Лаоса[9][10].

Первая Индокитайская война

1946: возвращение французов

В январе 1946 года французы начали повторное завоевание Лаоса, высадившись на плато Боловенс[8]. 21 марта войска Суфанувонга встретили французский экспедиционный корпус у Тхакхэка. При поддержке артиллерии, бронеавтомобилей и авиации французы разгромили плохо обученную армию Суфанувонга. Сам принц был тяжело ранен и эвакуирован в Таиланд, около 700 его солдат были убиты[8].

24 апреля французы высадили десант на окраине Вьентьяна и взяли город без сопротивления. 9 мая они тем же путём заняли Луангпхабанг. Правительство Lao Issara было расформировано, а его члены бежали в Бангкок, после чего король восстановил французское господство в своей стране.

К сентябрю 1946 организация Lao Issara была полностью разгромлена. Часть её членов во главе с Тао О Анураком бежали в Ханой (Вьетнам). Там они вступили в контакт с двумя доверенными лицами Хо Ши Мина — вьетнамцем Нухаком Пхумсаваном и лаосцем Кейсоном Фомвиханом. Вместе с Тао они основали военную организацию Патет Лао («Земля Лаоса»).

Тао разместил ставку Патет Лао в Кон-Куонг (Вьетнам). Фомвихан собрал первый отряд новой организации. К концу 1946 года около 500 агентов Вьетминя прибыли в Лаос[11].

1947—1952: наращивание группировок войск

11 мая 1947 года король Сисаванг Вонг подписал конституцию, объявившую Лаос независимым государством в рамках Французского Союза. Следом началось формирование нового правительства и национальной армии[12]. При этом зарождавшаяся лаосская армия страдает от недостатка подготовленных офицеров-лаосцев и плохого вооружения. В итоге новая Национальная армия Лаоса включила несколько лёгких пехотных батальонов во главе с французскими офицерами, а также один десантный батальон[13]

Одновременно Вьетминь усилил финансовую поддержку революционного движения в Лаосе: Патет Лао сформировала первый партизанский отряд внутри Лаоса 25 января 1949 года[14].

В октябре 1949 года изгнанные лидеры Lao Issara разошлись: Петсарат предпочел остаться в Бангкоке (Таиланд), пока вновь не стал вице-королём Лаоса. Суванна Фума решил вернуться в Лаос после амнистии, полагая, что Лаос скоро добьется истинной независимости. В 1951 году он стал премьер-министром и занимал эту должность до 1954 года. Суфанувонг семь лет провел в Нячанге и встречался с Хо Ши Мином, женился на вьетнамке и запросил помощи Вьетминя в создании партизанских отрядов.

В августе 1950 года Суфанувонг присоединился к Вьетминю в его штаб-квартире к северу от Ханоя и стал главой Патет Лао.[15]. К декабрю 1950 года не менее 5000 бойцов Вьетминя находились в Лаосе.[16]. В феврале 1951 года Коммунистическая партия Индокитая создала в Лаосе новое подразделение из 2091 членов, но лаосцев среди них было всего 31. Кроме того, к 1951 году Патет Лао собрал боеспособный отряд из лаосцев, участвовавший в военных операциях Вьетминя. В свою очередь, Королевская армия Лаоса к концу 1952 года стала включать батальон войск под командованием лаосских офицеров, а также 17 других подразделений.[17].

1953—1954: первое вторжение из Северного Вьетнама и разгром французов

В апреле 1953 года Вьетнамская народная армия (ВНА) вторглась в северо-восточный Лаос в составе 40 тыс. бойцов под командованием генерала Во Нгуен Зяпа. В составе ВНА находился отряд Патет Лао из 2000 человек во главе с Суфанувонгом. Целью вторжения был захват королевской столицы Луангпхабанг и Долины кувшинов. 9 ноября Патет Лао начал войну с Королевством Лаос, что стало формальной точкой отсчета гражданской войны. Патет Лао противостояли 10 тыс. лаосских правительственных войск, усиленных 3 тыс. французских солдат.

ВНА удалось захватить приграничные провинции Пхонгсали и Самныа[18]. Затем они отошли в востоку, позволив отрядам Патет Лао занять захваченные территории[19], и Суфанувонг 19 апреля перенес штаб-квартиру Патет Лао в Самныа.

Вьетнамцы также начали движение от Дьен-Бьен-Фу вниз по реке к Луангпхабангу, но были остановлены муссонными дождями и сопротивлением французов[18]. В декабре французская армия провела контратаку и отбила долину Дьен-Бьен-Фу[7].

В январе ВНА провела две операции на территории Лаоса — одну в районе Тхекхэка, вторую — вновь на Луангпхабанг, но обе закончились безрезультатно. Зато с марта по май 1954 года Во Нгуен Зяп разгромил французов в битве при Дьен-Бьен-Фу, что привело к эвакуации французских солдат из Индокитая. Французы были вынуждены начать мирные переговоры[20]. 20 июля было подписано Соглашение о прекращении военных действий в Лаосе, закрепившее конец французского господства в регионе[21]. Лаос стал полностью независимым от Франции, хотя Париж сохранил две военных базы в Лаосе и поставлял советников в королевскую армию[22][23]. Патет Лао не проявила готовность к борьбе, а 25 тыс. солдат королевской армии были не в состоянии противостоять ВНА, поэтому французы пытались уговорить Патет Лао вступить в коалицию с королевским правительством[24].

1 августа 1954 года французская армия покинула Лаос, признав его независимость, а также независимость Северного Вьетнама, Южного Вьетнама и Камбоджи, однако гражданская война в Лаосе продолжилась.

Между войнами

После Женевской конференции 1954 года Лаос был объявлен нейтральным государством.

1955—1958: затишье

В январе 1955 года французские советники начали подготовку первого отряда лаосских военных лётчиков. Позднее в том же году Таиланд начал поставлять вертолеты Sikorsky H-19 и лётчиков-добровольцев в армию Лаоса[7].

В начале 1955 года в Лаосе была открыта американская военная миссия. Её главной целью было снабжение военными материалами королевского правительства[25]. Соединенные Штаты профинансировали 100 % военного бюджета Лаоса[7]. В стране также было открыто американское Управление по оценке, укомплектованное американскими гражданскими чиновниками во главе с отставным генералом Ротвеллом Брауном. Эти гражданские лица напрямую контактировали с Государственным департаментом США, а по военным вопросам — с командованием американского Тихоокеанского флота[25].

В феврале 1955 г. вооруженные силы образовавшегося проамериканского правительства Сасориты начали наступление на базы коммунистического движения Патет Лао.

В 1955 году королевские войска были направлены в занятые Патет Лао провинции Смныа и Пхонгсали, что вызвало возмущение Патет Лао. В результате коммунисты Лаоса бойкотировали национальные выборы того года.

21 марта 1956 года Суванна Фума во второй раз был назначен премьер-министром Лаоса. Он начал диалог со своим братом, Суфанувонгом. В августе они объявили о намерении объявить о прекращении огня и возвращении Патет Лао занятых ей территорий официальной власти. Однако Патет Лао не торопился покидать провинции. В то же время Патет Лао и их северовьетнамские сторонники начали массовую вербовку солдат во вновь созданные девять батальонов пехоты. Многие из рекрутов были отправлены в Северный Вьетнам для обучения и подготовки. Это вызвало озабоченность США, поскольку королевская армия была недостаточно оснащена и обучена[26]. В феврале 1957 года сотрудники Управления по оценке начали поставлять материалы для французской военной миссии, чтобы французские инструкторы лучше готовили лаосские официальные войска. В рамках этого процесса Соединенные Штаты даже взяли на себя выплату зарплат солдатам королевской армии[27].

Начиная с марта 1957 года королевская армия начала переговоры с партизанами-хмонгами, рассчитывая, что они будут сражаться на стороне короля[28].

В ноябре 1957 был создано коалиционное правительство, в которое вошли представители Патет Лао. Используя лозунг «один голос справа, один голос слева, чтобы предотвратить гражданскую войну», прокоммунистические партии получили одну треть голосов избирателей и 13 из 21 дополнительного мандата на выборах 4 мая 1958 года[29]. С помощью этих дополнительных мандатов левые контролировали в общей сложности 16 из 59 мест в Национальном собрании. В альянсе с независимыми депутатами этого им было достаточно, чтобы формировать правительство. В ответ США приостановили финансовую помощь Лаосу, что привело к девальвации местной валюты и падению левого правительства[30]. Национальное Собрание утвердило правое правительство во главе с Фуи Сананиконом. Это правительство включило в себя четырех ставленников США (ни один из них не был членом Национального собрания). В декабре Фуи получил чрезвычайные полномочия по управлению страной без участия Национального Собрания и начал сворачивать процесс национального примирения[30].

Вторая Индокитайская война

1959: второе вторжение из Северного Вьетнама

15 мая 1959 года Вьетнамская народная армия (ВНА) создала «Группу 559» — это подразделение занялось организацией перемещения ресурсов и войск с севера на юг. Результатом её деятельности стало появление Тропы Хо Ши Мина — транспортной сети на востоке Лаоса, которая в итоге привела коммунистов к победе в войне с Южным Вьетнамом.

В мае было запланировано включение 1500 солдат Патет Лао в состав национальной армии Лаоса. Однако посольство США заявило правительству Лаоса, что в таком случае откажется от помощи Лаосу, поскольку Конгресс отверг бы даже подобную косвенную помощь коммунистам[31]. По приказу Суфанувонга батальоны Патет Лао отказались войти в состав королевской армии. После этого Суфанувонг был арестован по приказу Сананикона и заключен в тюрьму вместе со своими помощниками. Два батальона Патет Лао ночью покинули свои казармы и ушли в джунгли. 23 мая Суфанувонг и его соратники бежали из-под стражи и также ушли в горы, подконтрольные Патет Лао[32].

В июле американский спецназ начал подготовку королевской армии Лаоса[33].

28 июля войска ВНА в нескольких местах пересекли границу Северного Вьетнама и Лаоса. Рассеяв отряды королевской армии, вьетнамцы вступили на подконтрольные Патет Лао территории. Слабое противодействие королевских солдат вьетнамскому вторжению продемонстрировало необходимость их дальнейшего обучения — численно они превосходили нападавших, но бежали при первом серьезном контакте. Также, в июле американское посольство начало заключать контракты по воздушному снабжению королевских войск[34].

1960: нейтралистский переворот

9 августа 1960 года капитан Конг Ле во главе батальона десантников смог захватить контроль над административной столицей Вьентьяном в результате практически бескровного переворота[35], пока премьер-министр Тиао Самсанит и военные руководители совещались в королевской резиденции в Луангпхабанге[36][37]. Цель переворота была заявлена как конец боевых действий в Лаосе, конец иностранного вмешательства и коррупции[35][38]. Однако нейтралисты не получили широкой поддержки. Кроме того, Госсекретарь США Кристиан Гертер дал понять, что США поддерживает «законное правительство под руководством короля», то есть прозападное правительство премьер-министра Тиао Самсанита[39].

Нейтралисты во Вьентьяне организовали Исполнительный комитет Верховного командования революции в качестве временного правительства. Правительственный генерал Фуми Носаван заявил 10 августа, что планирует вернуть Вьентьян силой. Посол США в Лаосе Уинтроп Г. Браун выразил ему поддержку, отметив, что Соединенные Штаты поддерживают восстановление мира «посредством быстрых и решительных действий»[35]. С помощью Air America и скрытой помощи из Таиланда Носаван и его войска в ноябре двинулись на север в сторону Вьентьяна из Саваннакхета в южном Лаосе.

История

Краткое содержание войны

Ключевым моментом начала явилось установление коалиционным правительством Суванна Фумы 7 октября 1960 года дипломатических отношений с СССР, в результате чего Патет Лао начало получать военную, экономическую и другую помощь от Советского Союза, ДРВ и других социалистических стран. В декабре 1960 во Вьетнам была направлена авиационная группа советских самолётов Ил-14 (позднее — Ли-2) и вертолётов Ми-4, которые по договоренности между СССР и Патет Лао оказывали помощь в транспортировке грузов по воздуху.

23 июля 1962 года были подписаны Женевские соглашения по Лаосу и создано второе коалиционное правительство из представителей всех основных политических группировок страны. Однако в 1964 году боевые действия возобновились. Война велась фактически на двух фронтах: в центральной части страны (особенно в районе Долины Кувшинов) шли бои между правительственными войсками и Патет Лао, в то время как юго-восточные регионы, где проходила «тропа Хо Ши Мина», подвергались налётам американской авиации.

Численность королевской армии Лаоса была доведена до 74,2 тыс., её действиями руководили непосредственно американские офицеры. Американская военная помощь поступала в Лаос из Таиланда по каналам американского управления международного развития.

Советский Союз через территорию Северного Вьетнама осуществлял поставки артиллерии, боеприпасов, горючего и продовольствия для сил Патет Лао.

Не желая огласки своего вмешательства в эту гражданскую войну (которое было нарушением нейтралитета Лаоса) ЦРУ подготовило отряды из примерно 30 тыс. лаосцев, преимущественно мяо — хмонгов, — во главе с генералом Ванг Пао — этническим мяо. Эта секретная армия активно поддерживалась авиацией США. В свою очередь, регулярная северовьетнамская армия активно участвовала в боях на стороне Патет Лао, что скрывалось правительством Северного Вьетнама.

За время войны США предприняло массивную бомбардировку территории Лаоса, при этом пострадало множество мирных поселений и сельских жителей, был нанесён большой урон экономике и природе Лаоса. Это была одна из самых крупных секретных операций, которая обошлась налогоплательщикам США в астрономическую сумму денег. На территорию Лаоса было сброшено[когда?] около 3 млн тонн бомб[40], в среднем по 10 тонн на каждый квадратный километр[41] и полтонны на каждого жителя Лаоса.

Хронология войны

1960: начало

Советский Союз, в свою очередь, наладил воздушный мост во Вьентьян в начале декабря — крупнейший советский воздушный мост со времен Второй мировой войны[42]. По этому мосту переправлялись артиллерия и боеприпасы для укрепления коалиции нейтралистов и Патет Лао[43].

Соединенные Штаты перебазировали на базу в Такхли (Таиланд) четыре бомбардировщика B-26 Invader из Тайваня, готовые нанести удар по Лаосу. Позже к ним присоединились еще восемь B-26. Однако в ходе конфликта их так и не задействовали[44].

13 декабря армия Носавана начала трехдневную бомбардировку Вьентьяна, в результате были убиты 500 человек и 17 десантников Конг Ле. Одновременно 2-я воздушно-десантная бригада США начала эвакуацию американских военных и дипломатических советников. В итоге Конг Ле и его сторонники оставили город и ушли на север, в Долину Кувшинов. Их отход прикрыли гаубицы ВНА[42]. Носаван вернул королю контроль над столицей, однако разгром нейтралистов привел к их альянсу с Патет Лао 23 декабря и усилению позиций левых[42][45].

1961: активность сверхдержав

Начиная с 1 января 1961 новая коалиция нейтралистов Конг Ле, Патет Лао и ВНА вытеснила 9 тыс. королевских солдат из Долины Кувшинов[42][46].

3 января лаосские королевские ВВС получили от США первые четыре самолёта T-6 Texan. Четыре ранее подготовленных лаосских пилота повышали квалификацию в Таиланде. 11 января королевские ВВС совершили свои первые боевые вылеты, прикрывая отступление правительственных войск из Долины Кувшинов[47].

7 января Северный Вьетнам сформировал в Лаосе четыре дополнительных батальона. Два из них немедленно выступили в зону боевых действий в районе Вьентьяна, третий батальон занял позиции у Тха-Тхома, к югу от Долины Кувшинов. 15 января 925-я отдельная бригада ВНА прибыла в Лаос, чтобы укрепить позиции Патет Лао и нейтралистов[48]. В ответ Соединенные Штаты начали снабжать оружием антикоммунистических партизан-хмонгов и поставили четыре вертолета H-34 в ВВС Лаоса[49].

Новая администрация Кеннеди в начале февраля создала межведомственную рабочую группу, которая два месяца изучала варианты возможных действий США в Лаосе. Наиболее радикальным предложением была высадка 60 тыс. американских солдат в южном Лаосе с возможным применением ядерного оружия. Но в итоге возобладали менее радикальные варианты действий, а именно усиление снабжения королевской армии оружием и боеприпасами без прямого участия армии США.

9 марта коммунисты (Патет Лао и силы ВНА) захватили контроль над дорогой между Луангпхабангом и Вьентьяном. Когда королевские войска получили приказ контратаковать и вернуть дорогу, они побросали оружие и бежали. США отправила для выполнения этой задачи спецгруппу[50]. Но 22 апреля спецгруппа была разгромлена — два сержанта были убиты, командир группы капитан Уолтер Х. Мун пленён и позднее казнён при попытке бегства. Еще один сержант был отпущен шестнадцать месяцев спустя[51][52].

Американцы спланировали операцию «Millpond» по нанесению авиаударов по позициям Конг Ле, она не состоялась из-за провала американской операции в заливе Свиней на Кубе. Этот провал на время отвлек США от лаосского конфликта.

В первую неделю мая вступило в силу перемирие, но оно неоднократно нарушалось[53]. Из-за небоеспособности королевской армии единственной оппозицией Патет Лао остались партизаны-хмонги во главе с Ванг Пао. В начале июня они были вынуждены покинуть свои осажденные позиции в Бан-Падонге и отступить в Лонг-Тьенг[54].

ЦРУ начало тайно вербовку лаосцев в антикоммунистическое ополчение[51]. Батальоны формировались по этническому признаку, большинство партизан были хмонгами, но часть из них были из других народов — яо, южных лао и других. Подготовку партизаны проходили в Пхитсанулоке (Таиланд)[55]. К лету ЦРУ собрал в этих партизанских отрядах 9000 бойцов. К ним были прикомандированы 9 агентов ЦРУ и 99 тайских спецназовцев[56].
К осени американцы скорректировали направления своей политики в Лаосе. Военные инструкторы будут обучать партизан, вербовщики — рекрутировать новобранцев в партизанские отряды.

В декабре роялисты решили установить контроль над всей провинцией Нам-Тха на северо-западе Лаоса. Однако размещенные здесь войска вскоре оказались под сильным давлением коммунистов[53].

1962—1963: затишье

К февралю 1962 года положение королевских войск в Нам-Тха было достаточно шатким, но после прибытия подкреплений сохранение контроля над провинцией было гарантировано. Однако уже в мае наступление ВНА привело к разгрому королевских войск. Солдаты-роялисты бежали на юг в Таиланд. Столкнувшись с этим фиаско, США и другие иностранные державы оказали давление на короля и коалицию Патет Лао и нейтралистов. Технически подразумевалось выполнение Женевских соглашений по Лаосу в части, требовавшей исключение иностранного военного вмешательства в лаосский конфликт. Соединенные Штаты распустили свою военную миссию в стране, хотя вьетнамцы обошлись лишь символическим удалением из страны 40 инструкторов из примерно 2000[57].

К середине 1963 года Патет Лао и нейтралисты начали ссориться между собой. Нейтралистская группа вскоре разделилась на правых (во главе с Конг Ле) и левых (во главе с Кинимом Полсеной и полковником Деуаном Сунналатом). 12 февраля правая рука Конг Ле полковник Кетсана был убит. Вскоре после этого были убиты Полсена и его заместитель. Нейтралистский лагерь потерял всякую организацию, многие его члены стали переходить в Патет Лао.

Ванг Пао собрал три батальона партизан и возглавил наступление против Патет Лао в Самныа, поддержанное американской гражданской авиакомпанией «Air America» (прикрытие ЦРУ), поставлявшей партизанам продовольствие и боеприпасы. В то же время Соединенные Штаты восстановили свою военную миссию в Лаосе, переведя её в Бангкок. В августе королевские ВВС получили от США первые четыре учебных самолета Т-28 Troyan, перевооруженных для реальных боевых действий. Обученные в Таиланде партизаны-хмонги были рассредоточены по стране и действовали в том числе в районе «Тропы Хо Ши Мина».

В декабре Ванг Пао был повышен до бригадного генерала королём Сисавангом[58].

1964—1965: эскалация и участие ВВС США

В конце апреля 1964 года во Вьентьяне произошел переворот, и Суванна Фума был свергнут. Пользуясь этим, коммунисты в Долине Кувшинов атаковали и захватили позиции роялистов и нейтралистов[59]. Соединенные Штаты в ответ активизировали поставку боеприпасов для бомбежек лагерей коммунистов. 19 мая ВВС США начали серию разведывательных полетов под кодовым названием «Yankee Team»[60].

Лето 1964 года было отмечено успешной атакой королевских войск. Операция «Triangle» очистила от Патет Лао одну из главных дорог в Лаосе — между Вьентьяном с королевской столицей Луангпхабангом[60]. В декабре 1964 роялисты провели наступление в Долине Кувшинов — Операцию «Barrel Roll», — скоординированную и одобренную послом США в Лаосе.

В этот период интенсивность боев на севере Лаоса снизилась, зато активизировались боевые действия на юге, где ВВС США начали массированные атаки на «Тропу Хо Ши Мина». В конце 1965 года коммунисты значительно усилили оборону этого стратегического маршрута. ВВС США вместе с ВВС Лаоса и Южного Вьетнама провели в это время Операцию «Стальной тигр».

С 1965 по 1973 год эпицентр гражданской войны вновь переместился на север Лаоса[61].

1966—1967

В июле 1966 года королевские войска захватили долину Нам-Бак. Три пехотных полка, один отдельный пехотный батальон и один артиллерийский батальон взяли Нам-Бак и установили линию обороны к северу от Луангпхабанга[62].

В Долине Кувшинов продвижение Патет Лао постепенно замедлилось из-за уничтожения складов припасов в результате бомбежек. Королевские войска контратаковали и к августу 1966 года продвинулись на 45 миль к границе с Северным Вьетнамом. В ответ Северный Вьетнам отправил несколько тысяч солдат через границу, и роялисты были вынуждены отступить.

В восточной части ВВС США и Лаоса продолжали свои атаки на «Тропу Хо Ши Мина». В 1967 году бомбардировщики B-52 сделали 1718 вылетов в этой области. Основными их целями были грузовики, которые перевозили военные грузы по дороге. В северном Лаосе коммунисты медленно продвигались по Долине Кувшинов и вскоре поставили королевские войска в критическое положение.

К середине октября около 4500 правительственных солдат по инициативе США были отправлены в Нам-Бак, который стал рассматриваться как краеугольный камень «железной дуги» оборонительных позиций в северном Лаосе[63]. Однако эти солдаты были крайне слабо обучены, некоторые даже никогда до этого не брали в руки оружие. В ответ 316-я стрелковая дивизия ВНА была отправлена в Лаос для штурма Нам-Бака. Гарнизон роялистов был вскоре окружен. Они призвали помощь авиации, и истребители-бомбардировщики ВВС США ударили по линиям снабжения коммунистов. Пилоты «Air America» доставляли боеприпасы и эвакуировали раненых. Однако 25 декабря вьетнамская армия вновь перешла в наступление[63].

1968: крах королевской армии

13 января армия Северного Вьетнама начала наступление в районе Нам-Бака — первое крупное самостоятельное наступление. Гарнизон был застигнут врасплох из-за сильного тумана. Разгром был полным[64].

Большинство солдат правительственных войск разбежались по окрестным горам, около 200 защитников были убиты в бою. Из 3278 королевских солдат лишь около трети вернулись на военную службу. Роялисты так и не смогли оправиться от столь тяжелого поражения. Правительство было вынуждено рассчитывать лишь на действия партизан[64].

На протяжении 1968 года коммунисты медленно продвигались по северной части Лаоса. С этого момента интенсивность войны в Лаосе значительно возрастает. С ноября после прекращения бомбардировок Северного Вьетнама американская авиация усиливает налёты на «тропу Хо Ши Мина».

1969—1972

23 марта 1969 года войска Ванг Пао проводят одну из своих самых успешных операций About Face в Долине Кувшинов при поддержке своих авиационных частей и ВВС США. В июне коммунисты провели контратаку, но к августу роялисты вернули утраченные позиции и заняли всю Долину.

К концу года силы Патет Лао и ВНА перегруппировались и начали контратаку. 11 февраля 1970 года коммунисты начали наступление и к 20 февраля вернули контроль над Долиной Кувшинов. Королевские войска отошли к Муонг-Суи. 25 апреля наступление коммунистов остановилось[65]. В это же время свежие войска из Северного Вьетнама прошли через северный Лаос. Для поддержки войск Ванг Пао впервые задействованы стратегические бомбардировщики B-52. Президент США Ричард Никсон впервые признал, что Америка активно участвует в гражданской войне в Лаосе.

В феврале—марте 1971 года южновьетнамская армия совершила вторжение в южные районы Лаоса в попытке перерезать «тропу Хо Ши Мина» (операция «Lam Son 719»). 25 февраля ВНА перешла в контратаку, и южновьетнамская армия, понеся большие потери и не выполнив поставленные задачи, покинула территорию Лаоса. В конце года северовьетнамская армия временно заняла всю долину Кувшинов, нанеся тяжёлое поражение правительственным силам[66].

1973—1974: окончание конфликта

США покинули Лаос в 1973 году, как это предусмотрено Парижскими мирными соглашениями. При этом Северный Вьетнам, в соответствии с условиями договора, не был обязан удалить свои силы из страны.

21 февраля 1973 было заключено Вьентьянское соглашение, положившее конец гражданской войне в Лаосе. Соглашение предусматривало создание коалиционного правительства. В 1974 и 1975 годах баланс сил в Лаосе постепенно смещается в пользу Патет Лао. Премьер-министр Суванна Фума был деморализован и болен, после сердечного приступа в середине 1974 года он провел несколько месяцев на лечении во Франции, после чего объявил, что уйдет из политики после выборов, намеченных на начало 1976 года.

Антикоммунистические силы, таким образом, остались без лидера и погрязли в ссорах и коррупции. Суфанувонг, напротив, был уверенным в себе политиком и имел за спиной дисциплинированные кадры коммунистической партии и силы Патет Лао и армии Северного Вьетнама. Конец американской помощи также означал массовую демобилизацию солдат королевской армии. При этом Патет Лао продолжала получать помощь от Северного Вьетнама.

В мае 1974 года Суфанувонг выдвинул «План национального возрождения» из 18 пунктов, который был единогласно принят. Это единодушие было символом его растущего доминирования. План обещал свободные выборы, демократические права и уважение к религии, а также конструктивную экономическую политику. При этом во имя «национального единства» вводилась цензура, что усложняло жизнь не-коммунистическим движениям. В январе 1975 года были запрещены все общественные собрания и демонстрации.

1975: падение Вьентьяна

В марте 1975 года Северный Вьетнам начал массированное наступление против Южного Вьетнама, ставшее победным итогом в гражданской войне. За несколько дней до падения Сайгона в Камбодже к власти пришли Красные кхмеры. Патет Лао восприняла с воодушевлением эти события и решилась на захват власти в Лаосе. Войска Патет Лао в Долине Кувшинов начали продвигаться на запад, к столице.

В конце апреля Патет Лао заняла правительственный форпост на дороге между Вьентьяном и Луангпхабангом. В это же время во Вьентьяне вспыхнули демонстрации против правых и с требованием политических перемен. Правые министры вышли из правительства и бежали из страны. Премьер-министр Суванна Фума, боясь дальнейших конфликтов и, видимо, доверяя обещаниям Суфанувонга вести умеренную политику, дал указания не оказывать сопротивления бойцам Патет Лао, занимавшим правительственные здания. США начали вывозить из страны свои дипломатические кадры.

Армия Патет Лао вошла в крупные города юга Лаоса в мае, а в начале июня заняли Луангпхабанг. Во Вьентьяне вспыхнула паника, поскольку большинство бизнес-элиты и многие чиновники и офицеры, сотрудничавшие с США, экстренно покидали город. Признавая своё поражение, Ванг Пао увёл в изгнание тысячи своих бойцов-хмонгов и их семьи. В итоге около трети всех лаосских мяо покинули страну. Войска Патет Лао вошли в почти пустой Вьентьян в августе.

В течение нескольких месяцев Патет Лао выполняла свои обещания умеренности. Общая структура коалиционного правительства была сохранена, не было никаких арестов или показательных процессов. Дипломатические отношения с США были сохранены, несмотря на немедленное прекращение всякой помощи со стороны США. Но в декабре произошло резкое изменение в политике. Было проведено совместное заседание правительства и Консультативного совета, на котором Суфанувонг потребовал немедленного изменения государственной политики.

2 декабря король Саванг Ватхана согласился отречься от престола, а Суванна Фума подал в отставку. Была провозглашена Лаосская Народно-Демократическая Республика с Суфанувонгом в качестве президента. Кейсон Фомвихан вышел из тени, чтобы стать премьер-министром и фактическим правителем страны. Лозунги свободы выборов и политических свобод были забыты: не-коммунистические газеты закрыты, была запущена масштабная чистка гражданских служащих, армии и полиции. Тысячи людей были отправлены для «перевоспитания» в отдаленные части страны, где многие из них погибли. Это вызвало возобновление оттока населения из страны.

Последствия

Двадцать два года спустя после окончания лаосской гражданской войны, 15 мая 1997 года, США официально признали свою роль в «Тайной войне». На Арлингтонском национальном кладбище был открыт мемориал в память американских солдат и партизан-хмонгов, погибших в Лаосе.

В 1977 году коммунистические газеты пообещали, что партия будет выслеживать «американских пособников» и их семей[67][68]. США обвинили[когда?](?2011) правительство Лаоса в геноциде хмонгов и других этнических меньшинств[69]. По данным США, правительственные войска[какие?] использовали химическое оружие для уничтожения повстанцев-хмонгов[70].

См. также

Напишите отзыв о статье "Гражданская война в Лаосе"

Литература

Ссылки

  • [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/rus_war/05.php Борьба за независимость стран Индокитайского полуострова (1960—1975 гг.)]
  • [www.olive-drab.com/od_history_vietnam_laos.php Laos and the Vietnam War (olive-drab.com)]

Примечания

  1. ↑ T. Lomperis, From People's War to People's Rule (1996)
  2. ↑ “S&S”": Small, Melvin & Joel David Singer, Resort to Arms : International and Civil Wars 1816–1980 (1982)
  3. ↑ T. Lomperis, From People's War to People's Rule, (1996).
  4. ↑ Eckhardt, William, in World Military and Social Expenditures 1987–88 (12th ed., 1987) by Ruth Leger Sivard.
  5. ↑ Rummel, Rudolph J.: Death By Government (1994)
  6. ↑ Obermeyer (2008), "Fifty years of violent war deaths from Vietnam to Bosnia", British Medical Journal.
  7. ↑ 1 2 3 4 War in Laos. — P. 5.
  8. ↑ 1 2 3 4 Shadow War: The CIA's Secret War in Laos. — P. 2.
  9. ↑ 1 2 At War in the Shadow of Vietnam: U.S. Military Aid to the Royal Lao Government, 1955 – 1975. — P. 7.
  10. ↑ 1 2 [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query2/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0027) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  11. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query2/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0031) Weekend Maintenance] | Library of Congress
  12. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query2/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0030) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  13. ↑ War in Laos. — P. 4-5.
  14. ↑ Shadow War: The CIA's Secret War in Laos. — P. 3.
  15. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0031) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  16. ↑ At War in the Shadow of Vietnam: U.S. Military Aid to the Royal Lao Government, 1955 – 1975. — P. 9.
  17. ↑ Shadow War: The CIA's Secret War in Laos. — P. 4.
  18. ↑ 1 2 At War in the Shadow of Vietnam: U.S. Military Aid to the Royal Lao Government, 1955 – 1975. — P. 9–10.
  19. ↑ War in Laos. — P. 4.
  20. ↑ War in Laos. — P. 4–5.
  21. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0004) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  22. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/D?cstdy:1:./temp/~frd_6n5k:: Weekend Maintenance | Library of Congress]
  23. ↑ [www.fallingrain.com/world/LA/14/Ban_Nameo.html Maps, Weather, Videos, and Airports for Ban Nameo, Laos].
  24. ↑ At War in the Shadow of Vietnam: U.S. Military Aid to the Royal Lao Government, 1955 – 1975. — P. 14.
  25. ↑ 1 2 At War in the Shadow of Vietnam: U.S. Military Aid to the Royal Lao Government 1955 – 1975. — P. 18.
  26. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0033) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  27. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query2/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0036) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  28. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0042) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  29. ↑ Stuart-Fox, Martin, [books.google.com/books?id=8VvvevRkX-EC A history of Laos], p. 103.
  30. ↑ 1 2 Martin, p. 105.
  31. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0037) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  32. ↑ At War in the Shadow of Vietnam: U.S. Military Aid to the Royal Lao Government 1955 – 1975. — P. 19–22.
  33. ↑ War in Laos. — P. 7, 13.
  34. ↑ War in Laos. — P. 7.
  35. ↑ 1 2 3 [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0039) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  36. ↑ Shadow War: The CIA's Secret War in Laos. — P. 32–33.
  37. ↑ [wayback.archive.org/web/20090125115450/nakquda.com/essays/history/laotiancivilwar www.nakquda.com «The Laotian Civil War: The Intransigence of General Phoumi Nosavan and American Intervention in the Fall of 1960»]
  38. ↑ At War in the Shadow of Vietnam: U.S. Military Aid to the Royal Lao Government 1955–1975. — P. 20.
  39. ↑ Shadow War: The CIA's Secret War in Laos. — P. 33–35, 40, 59.
  40. ↑ [www.afa.org/magazine/June1999/0699plain.asp W. Boyne. The Plain of Jars]
  41. ↑ [www.worldpress.org/Asia/2562.cfm Andre Vltchek 'Secret War' Still Killing Thousands]
  42. ↑ 1 2 3 4 [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0041) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  43. ↑ Shadow War: The CIA's Secret War in Laos. — P. 39.
  44. ↑ War in Laos. — P. 10.
  45. ↑ At War in the Shadow of Vietnam: U.S. Military Aid to the Royal Lao Government 1955 – 1975. — P. 21–25, 27.
  46. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0043) Weekend Maintenance] | Library of Congress
  47. ↑ Shadow War: The CIA's Shadow War in Laos. — P. 48–49.
  48. ↑ Shadow War: The CIA's Shadow War in Laos. — P. 50.
  49. ↑ Shadow War: The CIA's Shadow War in Laos. — P. 47, 50–51.
  50. ↑ At War in the Shadow of Vietnam. — P. 29–31.
  51. ↑ 1 2 War in Laos. — P. 9.
  52. ↑ At War in the Shadow of Vietnam. — P. 31.
  53. ↑ 1 2 War in Laos. — P. 13.
  54. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+la0045) Weekend Maintenance | Library of Congress]
  55. ↑ Spymaster. — P. 158.
  56. ↑ The Ravens: The Men Who Flew in America's Secret War in Laos. — P. 134.
  57. ↑ War in Laos. — P. 13, 15.
  58. ↑ War in Laos. — P. 14–18.
  59. ↑ War in Laos. — P. 14.
  60. ↑ 1 2 [chancefac.net/Laos/begin__air_ops_Laos.htm Beginning Of Air Operations In Laos]
  61. ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field%28DOCID+la0047%29 Weekend Maintenance | Library of Congress]
  62. ↑ Victory in Vietnam, p. 213.
  63. ↑ 1 2 Blond Ghost: Ted Shackley and the CIA's Crusaders. — P. 153–154.
  64. ↑ 1 2 Blond Ghost: Ted Shackley and the CIA's Crusaders. — P. 154–156.
  65. ↑ Victory in Vietnam, p. 255.
  66. ↑ Victory in Vietnam, p. 288.
  67. ↑ Forced Back and Forgotten (Lawyers’ Committee for Human Rights, 1989), p8.
  68. ↑ [www.hawaii.edu/powerkills/SOD.TAB15.1D.GIF Statistics of Democide] Rudolph Rummel
  69. ↑ Unrepresented Nations and Peoples Organization. [www.unpo.org/article/5095 WGIP: Side event on the Hmong Lao, at the United Nations]. Проверено 20 апреля 2011.
  70. ↑ Michael Johns, [www.unz.org/Pub/PolicyRev-1987q4-00010?View=PDF&apages=0012 «Seventy Years of Evil»], Policy Review, September 1987, p.22.

Отрывок, характеризующий Гражданская война в Лаосе

Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Гражданская_война_в_Лаосе&oldid=79644423»