Секс и перестройка

Секс и перестройка
Sex et perestroïka
Жанр	эротика / комедия
Режиссёр	Франсис Леруа (основной) Франсуа Жуффа (репортажная съёмка)
Продюсер	Ален Сирицки
Автор сценария	Франсис Леруа Франсуа Жуффа
В главных ролях	Франсуа Жуффа Алёна Масуренкова Евгения Крюкова Наталья Щукина
Оператор	Франсуа Абу
Композитор	Иван Евтич
Кинокомпания	A.S.P.
Длительность	91 мин.
Страна	Франция Франция
Год	1990
IMDb	ID 0164876
Выход фильма «Секс и перестройка» (оригинальное название — Sex et perestroïka)

К:Фильмы 1990 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Секс и перестро́йка» (фр. Sex et Perestroïka) — французский фильм 1990 года с элементами эротики, в котором глазами французских кинематографистов показана жизнь советских людей и их отношение к сексуальности. В фильме много репортажных сцен, в которых нашли отражения такие характерные черты жизни Москвы в эпоху перестройки, как митинги в поддержку Ельцина, огромные очереди в первый МакДональдс, рок-концерты, молодёжные неформальные группировки, фарцовщики и др. Авторы фильма — известный французский кинорежиссёр эротических фильмов (включая «Эммануэль 4») Франсис Леруа, а также не менее известный французский журналист, радио- и телеведущий Франсуа Жуффа.

Сюжет

В апреле 1990 года в Москву приезжает французская съёмочная группа, которая ищет актрису для съёмок эротического фильма. Режиссёры Франсис и Борис проводят прослушивания и кинопробы молодых актрис ВГИКа: каждую девушку спрашивают о том, смотрела ли она эротические фильмы, готова ли сама сняться в таком фильме, её также просят раздеться и пройтись по сцене. Борис недоволен гостиницей, условиями и потенциальными актрисами, считая, что пока он не может найти подходящих кандидатур.

Между тем один из русских помощников режиссёра знакомит Бориса с Алёной, которая хорошо знает французский язык и работает в модельном агентстве. С её помощью Борис находит новые кандидатуры на съёмке в фильме. Он также посещает первомайскую демонстрацию, общается с московскими панками, слушает концерт группы «Кино», катается на колесе обозрения в Парке Горького и перекусывает в первом московском «Макдоналдсе», куда выстроилась огромная очередь. На вечеринке у знакомых Алёны Борис знакомится в блондинкой и уезжает с ней на такси, хотя Алёна предупреждает его не делать этого. В итоге режиссёра грабят и стаскивают с него джинсы. Один из грабителей оказывается парнем девушки на вечеринке, продавщицы ГУМа, которая также проходит кинопробы.

Ещё одна девушка на пробах сообщает, что завтра у неё свадьба; показано свадебное торжество, которое происходит в ресторане, оформленном в русском народном стиле, и последующее возвращение молодожёнов в коммунальную квартиру, где они живут за ширмой, разделяющей две семьи.

Поскольку подходящей актрисы найти так и не удаётся, Алёна знакомит Бориса с фотографом, среди моделей которого выделяется Женя. Борису нравится Женя, и он также зовёт её на кинопробы. Молодой человек Жени — студент МГУ, однако подрабатывает фарцовкой, продавая импортные товары. Когда Борис с Женей обедают в ресторане, Женя просит у Бориса денег. Заметив за одним из столиков девушку, друзья которой недавно ограбили его, Борис гонится за девушкой, а когда возвращается, видит, что Женя уже ушла, а на её месте Алёна. Алёна спрашивает Бориса, почему он относится к ней только как к переводчице и не предлагает ей тоже попробовать себя в роли актрисы.

Женя зовёт Бориса в загородную избушку, где обещает ему сюрприз. Приведя Бориса в спальню, Женя уезжает, а к Борису заходят четыре обнажённые девушки. Их прогоняет Алёна, которая вновь предлагает Борису увидеть в ней актрису. Тем не менее, в последних кадрах фильма в самолёт с Борисом и Франсисом поднимается Женя.

В ролях

• Франсуа Жуффа — Борис, французский режиссёр
• Франсис Леруа — Франсис, французский режиссёр
• Алёна Масуренкова — Алёна
• Евгения Крюкова — Женя
• Наталья Щукина — Натали, продавщица в ГУМе
• Екатерина Иновенкова — невеста
• Сергей Бездушный — Сергей
• Ольга Копосова — девушка в такси
• Елена Кучеренко — блондинка
• Наталья Белоус — девушка в джинсах
• Ирина Мальгина — рокерша
• Татьяна Степанова — модель, участвовавшая в фотосессии на мосту
• Леонид Огарев— фотограф
• Дмитрий Орехов — жених
• Дмитрий Сказин — Дима
• Ольга Пепеляева — переводчица
• Эрминия Конти — бабушка
• Жерар Грегори — Жерар
• Екатерина Белочкина — соседка
• Лариса Полякова — участница фотопроб
• Виктор Цой — камео (фрагмент выступления группы «Кино» на концерте)

Музыка

В фильме звучит музыка Ивана Евтича в исполнении Большого оркестра белградского радио, а также песни:

• сербского ансамбля цыганской музыки «Odjila» («Ођила»),
• группы «Кино» — «Закрой за мной дверь, я ухожу» и «Фильмы».

В интервью, данном уже в 2010-е годы, Жуффа, который всегда специализировался на истории рок-музыки, признался, что во время съёмок в Москве наблюдал на сцене «советского Джима Моррисона» (фр. le Jim Morrison soviétique), а группу «Кино» назвал советскими «Doors» (фр. les Doors soviétiques).

История

По данным киноведа Сергея Кудрявцева, изначально Леруа и Жуффа снимали в Москве седьмую часть эротического сериала «Эмманюэль». Просмотрев материал, они, однако, “забраковали эту ленту с голыми советскими девицами — но, тем не менее, по-галльски остроумно вышли из щекотливого положения, выпустив язвительную документальную картину «Секс и перестройка» о нравах в СССР, использовав и эпизоды из несостоявшейся «Эмманюэль 7»”. В своём рейтинге Кудрявцев оценил этот фильм на 3,5 балла из 10.

Франсуа Жуффа в позднейшем интервью рассказывал, что сюжет фильма был в основном импровизацией, и идея положить в его основу кастинг молодых актрис ВГИКа пришла в голову группе уже на месте. Наблюдая за переменами после падения Берлинской стены, Жуффа и уже знакомый ему к тому времени Леруа решили обратиться к продюсеру Алену Сирицки, чтобы он профинансировал поездку съёмочной группы в СССР. По мнению Жуффа и Леруа, именно в эти дни в России можно было ожидать революционных событий и даже танков на улицах, и им хотелось запечатлеть всё происходящее в рамках “docufiction”. Тем не менее, ничего подобного не произошло, и события, которые авторам удалось запечатлеть, могут показаться неинтересными. Тем не менее, Жуффа отмечал, что хотя сейчас мало кто из смотрящих фильм может вспомнить, кто такой Ельцин и почему в его защиту происходили первые в истории СССР манифестации возле парламента, сцены фильма отразили целую историческую эпоху. Авторы также посетили последнюю крупную советскую демонстрацию на 1 мая.

Многие интересные сцены городской жизни, которые авторы наблюдали ночью, они не могли заснять на своём оборудовании, поэтому частично воспроизводили их днём. При этом официального разрешения на съёмки на улицах у группы не было. Сцена, в которой Жуффа грабят на улице, стаскивают с него джинсы, была снята по мотивам реально произошедшей с ним в Москве истории: как сам он отмечал, главной целью грабителей были именно джинсы, золото той эпохи (l’or à l’époque).

Главную мужскую роль в фильме должен был исполнить актёр Борис Бергман, однако ему не была выдана виза в СССР, и самому Жуффа пришлось заступить на эту роль. Позже он скептически отзывался о своей игре, признавая, что не является хорошим актёром, тем более на роль Дон Жуана, который должен временами появляться в кадре с обнажённым торсом.

Отзывы

• Константин Гаранин, журналист (Астрахань):

Фильм только тем и интересен, что показывает атмосферу той эпохи с чисто документальной точки зрения. Все остальное — эротический кастинг и попытки режиссёра крутить романы с девицами — пошло и глупо.

Ссылки

• [russie.fr/sexe-et-perestroika Информация о фильме на сайте Russie.fr]  (фр.)
• [russie.fr/portrait-francois-jouffa-sex-perestroika Интервью о фильме с Франсуа Жуффа (1 часть)] [russie.fr/francois-jouffa-sex-perestroika-2 (2 часть)]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Секс и перестройка

– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.