Административное деление Кишинёва

Кишинёв обладает особым статусом в административном делении Молдавии — он является муниципием. В состав муниципия Кишинёв входят: собственно город Кишинёв, 6 окрестных городов (Сынжера, Дурлешты, Ватра, Кодру, Вадул-луй-Водэ, Криково) и 25 населённых пунктов, объединённых в 13 коммун (сёл). Вся эта территория поделена на пять секторов.

Секторы

Кишинёв разделён на 5 секторов:

• Центр (молд. Centru, Чентру);
• Боюканы (молд. Buiucani, Буюкань);
• Ботаника (молд. Botanica, Ботаника);
• Рышкановка (молд. Râşcani, Рышкань);
• Чеканы (молд. Ciocana, Чокана).

Сектора управляются претурами (молд. pretura), во главе которых стоят преторы (молд. pretor).

В период до 1991 года официальные названия секторов были другие: Центр — Ленинский район, Боюканы — Фрунзенский район, Ботаника — Советский район, Рышкановка — Октябрьский район. Изначально нынешний сектор Чеканы относился к Октябрьскому району. В начале 1980-х был создан Днестровский район, к которому и отошла территория современного сектора Чеканы. В 1991 году все районы были переименованы и им были даны современные названия, которые, однако, были в ходу и прежде.

В 2006 году принято решение об увеличении площади Кишинёва и построении новых секторов с современной инфраструктурой, бизнес-центрами и многочисленными дорожными развязками. Постройка новых секторов позволит решить жилищную и обострившуюся в последнее время транспортную проблему столицы. Новые сектора будут называться Новые Ставчены (Stăuceni Noi, Стаучень Ной) и Будешты-2 (Budeşti 2, Будешть 2).

Отрывок, характеризующий Административное деление Кишинёва

– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!