Селевк III Керавн
| Селевк III Керавн Σέλευκος Γ' Κεραυνός<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Серебряная тетрадрахма Селевка III</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 225 — 223 до н. э. | ||
| Предшественник: | Селевк II Каллиник | |
| Преемник: | Антиох III Великий | |
| Рождение: | 243 до н. э. | |
| Смерть: | 223 до н. э. | |
| Отец: | Селевк II Каллиник | |
| Мать: | Лаодика II | |
Селевк III Керавн, или Сотер (др.-греч. Σέλευκος Γ' Κεραυνός; 243 — 223 до н. э.) — царь Государства Селевкидов в 225 — 223 до н. э..
Селевк был старшим сыном и наследником Селевка II Каллиника. При рождении он получил имя Александр, однако, после смерти отца принял династическое имя, став Селевком III. Прозвище Керавн (др.-греч. Κεραυνός — «громовержец») он, видимо, получил от солдат в насмешку. Как описывает Аппиан, Селевк был больным, немощным и не умевшим держать в повиновении своё войско.[1]
Тем не менее, следуя планам своего отца, Селевк вместе со своим двоюродным братом Ахеем предпринял военный поход против царя Пергама Аттала I Сотера с целью противодействовать его продвижению в Малой Азии. Собрав большое войско, он перешел через Таврские горы. Однако, во время похода он был предательски убит одним из своих офицеров по имени Никанор и галатом по имени Апатурий.[2] На момент смерти Селевку было чуть более 20 лет. Ему наследовал его младший брат Антиох, впоследствии ставший Великим.
Из надписей найденных в Селевкии-на-Оронте, можно сделать вывод, что Селевк имел официальное прозвище Сотер (др.-греч. Σωτήρ — «спаситель»), а не Керавн, под которым он известен в истории. Однако, ни то, ни другое прозвище не встречается на его монетах.
Напишите отзыв о статье "Селевк III Керавн"
Примечания
Ссылки
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0003.001/782?rgn=full+text;view=image Селевк III Керавн] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
Литература
- Bevan E.R. The House of Seleucus. V. 1. - L., 1902. - P. 203-205.
- Bouché-Leclercq A. Histoire des Séleucides (323-64 avant J.-C.). - P., 1913. - P. 120-122.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о монархе, династии или её представителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Селевк III Керавн
– И ты спокоен? – спросил Ростов…Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
