Селиханов, Сергей Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сергей Иванович Селиханов
Дата рождения:

8 марта 1917(1917-03-08)

Место рождения:

Петроград, Российская империя

Дата смерти:

28 сентября 1976(1976-09-28) (59 лет)

Место смерти:

Минск, БССР, СССР

Подданство:

Российская империя Российская империя

Гражданство:

СССР СССР

Жанр:

скульптор

Учёба:

Витебский художественный техникум

Влияние:

Н. Г. Овчинников, Ф. А. Фогт, В. К. Дежиц, Л. М. Лейтман

Награды:
Звания:

Заслуженный деятель искусств Белорусской ССР (1955),
Народный художник Белорусской ССР (1963)

Премии:

Работы на Викискладе

Серге́й Ива́нович Селиха́нов (8 марта 1917, Петроград — 28 сентября 1976, Минск) — белорусский советский скульптор, народный художник БССР[1][2].





Биография

Юность

Сергей Иванович Селиханов происходил из петроградской рабочей семьи. Отец был родом из Оршанского повета Могилёвской губернии, мать — из крестьян Псковской губернии. После смерти отца в 1921 году семья переехала в Оршу, где будущий скульптор прожил вплоть до 1933 года, когда поступил учиться в Витебский художественный техникум, который окончил в 1937 году. Наряду с занятиями живописью и графикой, успешно освоил художественную лепку, что в дальнейшем привело к окончательному профессиональному выбору — созданию скульптурных композиций.

Период Великой Отечественной войны

Первая выставка Сергея Селиханова как скульптора состоялась в 1940 году. Одновременно с этим событием произошёл переезд в Минск. С началом Великой Отечественной войны Сергей Иванович ушёл рядовым на фронт, в противотанковую артиллерию, где получил звание офицера. Участвовал в тяжелейших боях под Москвой и Ржевом, на Курской дуге, на Воронежском и Калининском фронтах, принимал участие в форсировании Днепра и воевал за Карпаты и Силезию. День Победы встретил в Праге. Был удостоен орденов Великой Отечественной войны I и II степеней, ордена Красной Звезды и медали «За отвагу». Во время войны им также было создано большое количество карандашных портретов однополчан.

Послевоенное творчество

В 1946 году Сергей Селиханов вернулся в Минск. Основной темой его творчества стала Великая Отечественная война.

В 1947 году скульптор создаёт свою первую послевоенную композицию — двухфигурная скульптура «За честь знамени».

В 1948 году была создана двухметровая скульптурная композиция «Освобождение», включающая в себя фигуры бойца с автоматом и прижавшегося к нему ребёнка. После этой работы к Сергею Селиханову пришло первое признание.

В 1950 году скульптор принял участие в оформлении белорусского павильона в Москве на ВДНХ СССР, для чего были созданы скульптурная композиция «Белоруссия трудовая» и фигура советского партизана, Героя Великой Отечественной войны К. С. Заслонова.

Также, Сергей Селиханов создал ещё один памятник для Москвы — это 5-метровая скульптура А. Г. Столетова, расположенная на территории физфака МГУ.

В 1954 году Сергей Иванович участвовал в создании монумента Победы на Круглой площади в Минске. Он был автором одного из четырёх горельефов, украшающих памятник, на тему «Советская армия в годы Великой Отечественной войны».

В 1955 году на привокзальной площади в Орше был установлен памятник Герою Советского Союза Константину Заслонову, возглавлявшего в годы войны оршанское подполье, работы Сергея Селиханова. В 1950-е годы Селиханов работал также в жанре портрета. Им были созданы портреты таких известных белорусских деятелей искусства, как Иван Мележ, Алесь Якимович, народный артист СССР Геннадий Цитович.

В 1955 году за весомый вклад в белорусскую культуру Селиханову присвоили звание заслуженного деятеля искусств БССР.

В 1956 году в составе группы советских деятелей искусства Сергей Селиханов посетил КНР, где создал около 30 скульптурных работ, таких, как «Маленькая китаянка», «Китайский кули», портрет Ци Байши.

В 1958 году в Минске, в сквере около Оперного театра была установлена 4-метровая бронзовая скульптура — памятник белорусскому пионеру-герою, партизану Марату Казею, трагически погибшему в 1943 году. Над созданием этой скульптуры Сергей Селиханов работал совместно с архитектором Виктором Волчеком.

В 1961 году в Солигорском районе Минской области, около деревни Великий Лес был установлен памятник работы Сергея Селиханова, посвящённый партизанам — братьям Михаилу и Ивану Цубам, повторившим здесь подвиг Ивана Сусанина в феврале 1943 года.

В начале 1960-х годов Сергей Селиханов создал ряд скульптурных композиций, посвящённых героям Великой Отечественной войны. Это «Последний бой» и «Защитники Брестской крепости».

В конце 1960-х годов скульптор создал для Академии наук БССР мраморный бюст писателя Якуба Коласа и для Государственного художественного музея БССР бюст партийного деятеля Николая Голодеда .

В 1963 году С. И. Селиханову было присвоено звание народного художника БССР.

В 1965 году Сергей Селиханов совместно с архитекторами Юрием Градовым, Валентином Занковичем и Леонидом Левиным приступил к созданию монумента «Непокоренный человек» в мемориальном комплексе «Хатынь», который был закончен к 1969 году. Прототипом скульптуры стал Иосиф Каминский, житель сожжённой деревни Хатынь, свидетель трагедии. Памятник представляет собой 6-метровую фигуру мужчины с телом убитого ребёнка на руках.

В 1970 году за создание монумента в Хатыни Сергей Селиханов первым из белорусских художников был удостоен Ленинской премии.

Сергей Селиханов умер в 1976 году.

Внук Сергея Ивановича, Константин Селиханов, является одним из самых известных скульпторов XXI века в Беларуси[3].

Напишите отзыв о статье "Селиханов, Сергей Иванович"

Примечания

  1. [www.artmuseum.by/by/vyst/m%D1%96nulyiya-vyista%D1%9Ek%D1%96/selihanovy Нацыянальны мастацкі музэй Рэспублікі Беларусь. Сяргей Селіханаў.] (белор.)
  2. [www.belta.by/ru/articles/dossier/K-95-letiju-so-dnja-rozhdenija-Sergeja-Selixanova_i_514.html БЕЛТА. К 95-летию со дня рождения Сергея Селиханова.]
  3. [www.ctv.by/novosti-minska-i-minskoy-oblasti/belorusskiy-arhitektor-s-prospekta-nezavisimosti-v-minske-nuzhno Столичное телевидение: «Минчанин года» Константин Селиханов о бренде Минска.]

Отрывок, характеризующий Селиханов, Сергей Иванович

– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.