Сельские скауты

«Сельские скауты» (тайск. ลูกเสือ ชาว บ้าน, буквально — «Тигры деревни») — таиландское общественное движение и добровольческое военизированное формирование. Комплектуется из монархически настроенных крестьян-буддистов (преимущественно зажиточных). Патронируется королём Таиланда. В 1970-е годы крестьянское антикоммунистическое ополчение сыграло заметную роль в подавлении КПТ и леворадикальных движений. В настоящее время противостоит мусульманскому сепаратизму в южных районах Таиланда.

Создание, развитие, массовость

Первые волонтёрские формирования таиландских крестьян стали создаваться в середине 1950-х. Они выполняли вспомогательные функции при пограничной страже. Состояли отряды из мелких землевладельцев, во главе стояли правоконсервативные политики. Задачей этих ополчений было противодействие коммунистическому проникновению из-за границы.

Эффективность быстро оценили государственные силовые структуры Таиланда. Финансирование крестьянского ополчения взяло на себя МВД. Всемерное покровительство движению оказал король Пхумипон Адульядет Рама IХ. Монарх и члены его семьи неоднократно посещали сосредоточения «Сельских скаутов» и благословляли их. С начала 1970-х по середину 1980-х через отряды «Тигров деревни» прошли около 10 миллионов человек. Официальное учреждение организации в общенациональном масштабе состоялось в 1971 году.

Опора трона

Осенью 1973 леворадикальное студенческое движение опрокинуло военное правительство Танома Киттикачона. В соседних странах установились коммунистические режимы. В самом Таиланде усилилась компартия. На этом фоне «Сельские скауты» превратились в важный фактор внутриполитической борьбы — массовую опору монархии и правых кругов.

В 1974 году армейский «отдел внутренней безопасности» во взаимодействии с МВД и королевской полицией принял участие в формировании низовых антикоммунистических организаций. Движение «Девятая сила» («Навапон») консолидировало городских торговцев, мелких производителей и буддийских монахов. Организация «Красные гауры» рекрутировала люмпенизированную и криминальную молодёжь. «Сельские скауты» охватывали консервативно настроенное крестьянство. Их идеология в принципе не отличалась от «Навапон»: верность королю, национализм, буддизм, защита собственности и традиционного порядка. Различие состояло только в социальном составе и гораздо большей массовости «Тигров деревни».

Все эти структуры ориентировались на королевский двор и армию. Таким образом, правая часть таиландского общества организовалась в мощную и разветвлённую политическую систему.

Роль в правом перевороте

«Сельские скауты» сформировали вооружённые отряды для борьбы с коммунистическими партизанами. Специальные группы были делегированы в города, где присоединились к «Навапон» и «Красным гаурам». Была налажена схема координации с армейской спецслужбой. По мере необходимости осуществлялись оперативные переброски в разные районы страны.

«Тигры деревни» активно участвовали в массовых монархических акциях и столкновениях с коммунистами. Они сыграли важнейшую роль в разгроме левого студенческого движения, которое, в свою очередь, выступало авангардным отрядом КПТ. 6 октября 1976 года отряды «Сельских скаутов», прибывшие в Бангкок, вместе с полицией и «Красными гаурами» участвовали в Таммасатской резне. Погибли десятки левоориентированных студентов. В тот же день военный переворот адмирала Сангада Чалорью привёл к власти крайне правое антикоммунистическое правительство Танина Краивичьена, видного деятеля «Навапон».

Переориентация на нового противника

Разгром левых сил, оттеснение КПТ в глубокое подполье, постепенное подавление коммунистического партизанского движения снизили актуальность «Сельских скаутов». Формально движение не было упразднено, но в 1980—1990-е годы его активность почти сошла на нет. Возобновилась она в 2000-х, когда на юге Таиланда развернулось вооружённое движение мусульманских сепаратистов.

Новые отряды «Тигров деревни» формируются под руководством местных губернаторов и занимаются охраной инфраструктурных объектов. В отдельных случаях крестьянские ополчения подключались к армейским операциям. В настоящее время в боеготовности пребывают около 20 тысяч «Сельских скаутов».

См. также

• Девятая сила
• Красные гауры
• Пограничная полиция Таиланда
• Объединённые силы самообороны Колумбии
• Патрули гражданской самообороны

Отрывок, характеризующий Сельские скауты

– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.